Нефть чутко отреагировала на войну в Израиле, но дергаться не стала

Цены на нефть могут вырасти до трехзначных чисел. Такое мнение высказал Исполнительный директор Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бирол в интервью японской газете Asahi.

«Если ближневосточные страны — производители нефти напрямую окажутся вовлечены в конфликт, то цены на нефть вполне могут оказаться на уровне трехзначного числа. Но мы следим за ситуацией на рынке, есть готовность к действиям в случае необходимости», — сказал он.

По его словам, для снижения цен члены МЭА при обострении ситуации могут выбросить на рынок нефть из своих стратегических запасов. Структура объединяет ведущие страны — потребители нефти, и от ее членов требуют иметь ее запасы, равные потребностям на 90 дней. Глава МЭА также сообщил, что члены структуры за последние десятилетия понизили свою зависимость от поставок с Ближнего Востока.

Аналогичного мнения придерживаются и эксперты, опрошенные The New York Times. По мнению главного экономиста EY-Parthenon Грегори Дако, при самом худшем сценарии развития конфликта на Ближнем Востоке нефть марки Brent будет стоить 150 долларов за баррель. Главный экономист Всемирного банка Индермит Гилл считает, что впервые мир столкнулся «с двумя энергетических потрясениями одновременно» — войной Израиля и ХАМАС и конфликтом России и Украины.

Оптимисты из Bank of Amerika полагают, что стоимость нефти может достичь 120−130 долларов за баррель.

Как считают эксперты, происходящее на Ближнем Востоке будет иметь глобальные последствия для мировой экономики. Значительное и устойчивое сокращение мировых поставок нефти может одновременно замедлить экономический рост и разжечь инфляцию.

«Рост цен не только снижает покупательную способность семей и компаний, но и повышает стоимость производства продуктов питания, усугубляя высокий уровень продовольственной незащищенности, особенно в развивающихся странах, таких как Египет, Пакистан и Шри-Ланка», — пишет издание.

Кроме того, отмечает автор статьи, конфликт на Ближнем Востоке, а также экономическая напряженность также могут увеличить поток мигрантов, направляющихся в Европу из этого региона и Северной Африки.

Тем временем верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи призвал мусульманские страны прекратить торгово-экономические отношения с Израилем, включая поставки нефти.

Ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ Станислав Митрахович также полагает, что эскалация ситуации на Ближнем Востоке может привести к росту цен на «черное золото», однако пока резкого обострения конфликта не наблюдается.

— Полномасштабной операции нет — то ли потому, что Израиль опасается, то ли потому, что его американцы сдерживают или еще по каким-то причинам, то нет и вовлечения других стран, например, Ирана, которые могли бы включиться в процесс, и это повлияло бы в том числе на маршруты поставок нефти и газа из стран Персидского залива в другие регионы мира.

Цента нефти может вырасти, как и стоимость других ресурсов, в случае эскалации конфликта, но по ситуации на сегодняшний день и по тому, как она выглядела последние несколько недель, признаков масштабной эскалации нет.

«СП»: Готовы ли будут мусульманские страны откликнуться на призыв Ирана и прекратить поставки нефти не только Израилю, но возможно и другим странам, которые его поддерживают?

— В Израиль нефть особо не поставляют, это не такой большой потребитель, чтобы не найти других источников. Что касается поставок на Запад, то, насколько я понимаю, призывов к этому не было. Да даже если бы они были, никто этим особо пока не занимается. Посмотрите на торговую статистику. Она показывает, что все поставки продолжают идти, все инвестиции в сектор сжиженного природного газа в Катаре (при том, что есть определенные силы, которые пытаются внедрить тезис, что Катар спонсирует ХАМАС. На Западе в это не верят либо не хотят верить, либо игнорируют) приходят. Буквально в 2025—2026 годах ожидается масштабное расширение производства СПГ в Катаре, что вместе с фактом расширения производства СПГ в других странах, в том числе США, может привести даже к затовариванию рынка во второй половине этого десятилетия.

Если бы ситуация была иной, то, наверное, инвестиции не приходили бы в Катар. Пока мы этого не видим. Ситуация может измениться, но мы живем в мире, в котором вообще много чего может поменяться. Скорее, я верю сценарий, что Израиль договорится с ХАМАС, сделает вид, что добился своих целей, но по факту ситуация останется какой была — до следующего обострения, которое может быть через несколько лет.

«СП»: Как возможный рост цен повлияет на Urals, который по итогам октября стоил около 81,5 доллара за баррель? Как целом это может отразиться на российской нефти, на которую потолки вводятся?

— По факту потолки не работают. Российская нефть продается выше потолка в портах отгрузки. Если они сами это признают, то по факту потолок не работает так, как он прописан на уровне санкционного законодательства.

Цена на Urals тоже будет расти. Это будет зависеть от эскалации. Если ситуация будет, как сейчас, то такой цена и останется. А если начнется эскалация, то будет и Brent по 120, и Urals, условно говоря, долларов на 10 меньше. Это примерно та же разница, которая сейчас существует.

«СП»: Если Brent вырастет в цене, какова вероятность, что на Urals вырастет спрос?

— Все будет зависеть от уровня дефицита. Если будет дефицит одних сортов в мире, то на другие сорта будет более масштабный спрос.

Кстати, Urals не единственный российский сорт. Думаю, в случае дефицита будет наблюдаться спрос на все альтернативные сорта нефти, в том числе российские.

Если бы трейдеры верили в нехватку нефти, они бы уже загнали цены выше текущего уровня процентов на 20, но раз этого роста нет, то значит они в масштабную эскалацию не очень верят.

«СП»: Насколько цены на нефть влияют и влияют ли на стратегический расклад в мире?

— Нефть и нефтепродукты — это сейчас главный источник энергии в мире. На втором месте уголь, потом газ, потом остальное, если брать общий энергобаланс. Кто нефть и нефтепродукты имеет, тот зарабатывает. Плюс может использовать эти поставки как способ достижения целей стратегического характера.

Например, если США после «сланцевой революции», когда производство нефти фактически удвоилось, стали нефтяным экспортером, то, естественно, они стали предлагать свои услуги странам, которые раньше зависели от других поставщиков. Это привело к изменениям политического характера. Если бы США сейчас были в ситуации, условно говоря, до Обамы, то Америка была бы крупным импортером нефти и не могла бы никому не то что помогать, а сама бы зависела от отношений с поставщиками нефти и нефтепродуктов. Понятно, что без американской нефти на рынке позиции России или ближневосточных поставщиков были бы сильнее.