Российское министерство финансов стремительно избавляется от рублей. Всего за две недели (с 6 по 20 февраля этого года) 713,5 млрд. рублей дополнительных нефтегазовых доходов за прошлый год, зачисленных в Резервный фонд, были полностью потрачены на покупку валюты. Столь скоропалительное избавление от собственной валюты — по 60 млрд. рублей в день — может свидетельствовать о недоверии к ней. (Цифры взяты из отчета на сайте Минфина).
— Фактически Минфин управляет частью золото-валютных запасов страны, поскольку Резервный фонд в таком формате является аналогом резервов центрального банка России, — говорит главный экономист «Альфа-банка» Наталья Владимировна Орлова.
— Но, конечно, такое управление валютными потоками создает ряд серьезных проблем для нашей экономики. В основе этой негативной практике тот факт, что операции с деньгами Резервного фонда полностью определяются внешней политикой страны, — отметил руководитель направления денежно-кредитной политики Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Олег Солнцев.
«СП»: — Общий объем российского корпоративного внешнего долга сегодня приближается к 600 млрд долларов, хотя к мировому кризису 2008 года он не превышал всего 84 млрд долларов. При этом Минфин вкладывает средства Резервного фонда под низкий процент в долговые обязательства западных стран. Зато наши корпорации занимают за границей деньги под многократно больший процент.
— Россия, как известно, входит в довольно широкую группу переходных и развивающихся стран, чьи сбережения покрывают растущие финансовые дисбалансы США, Великобритании и ряда других развитых экономик. Являясь крупным нетто-экспортером, Россия наряду с Китаем, нефтедобывающими государствами и странами Юго-Восточной Азии направляет значительную часть вырученных от внешней торговли средств на финансирование «дефицитных» стран. Так, на США и Великобританию приходится 45% зарубежных активов российских банков. Около 60% официальных валютных резервов вложены в инструменты в долларах США и фунтах стерлингов.
При этом долгосрочная платежеспособность США как глобального заемщика и стратегическая устойчивость доллара как основной мировой валюты с каждым годом вызывают все большие сомнения. Уже сейчас США поглощают примерно две трети чистых международных потоков капитала. При этом почти четверть таких потоков формируется Китаем и Россией. Однако покрываемый этими сбережениями дефицит американского текущего баланса продолжает устойчиво расширяться, даже несмотря на значительную девальвацию доллара к валютам стран — торговых партнеров США за пять лет. Напряженность, создаваемая этими глобальными финансовыми дисбалансами, только усиливается.
Несомненно, страны-заемщики и развивающиеся страны-кредиторы заинтересованы в разных способах разрешения этой проблемы. Для развивающихся государств-кредиторов наилучшим выходом является конверсия их уязвимого сегодняшнего «финансового могущества» в долгосрочные стратегические активы и новые права. Те, которые обеспечат доступ к ресурсам, новым прорывным технологиям, развитие собственного инновационного потенциала, формирование мощных ТНК с национальным ядром, повышение статуса в международной финансовой системе.
Для стран-заемщиков наилучшим способом разрешения коллизии была бы конверсия получаемых развивающимися государствами «избыточных» экспортных доходов в спрос на товары и услуги из развитых стран. То есть попросту скорейшее проедание этих доходов. Необходимые условия этого — существенное повышение курсов национальных валют и стимулирование расходов в развивающихся государствах.
«СП»: — По закону, средства Резервного фонда должны размещаться в долларах США — 45%, в евро — 45%, в английских фунтах стерлингов — 10%. Так что понятно, чьи экономики мы дотируем за свой счет. Фактически искусственно поддерживаем высокий уровень жизни в Европе и Америке. Но ведь можно эти деньги потратить с пользой для собственной экономики, своего населения?
— В ходе идущего геоэкономического торга каждая из развивающихся стран-кредиторов должна сделать выбор по целому ряду пунктов стратегической повестки дня. Сравним выбор, де-факто сделанный монетарными властями России и наиболее крупным из государств-кредиторов — Китаем.
Главный вопрос повестки: как распорядиться высоким торговым сальдо и формируемым им финансовым потенциалом?
Выбор российских денежно-кредитных властей прост: проесть, то есть конвертировать «избыточные» экспортные доходы в рост импорта. По возможности, конечно, инвестиционного импорта, тогда на определенное время сохранится приятное послевкусие. Для национальных производителей машин и оборудования оно, правда, может оказаться с горчинкой.
Выбор китайских властей также не вызывает сомнений: конверсия финансового потенциала в технологический, управленческий и политический. КНР создает инфраструктуру для высокодоходного и обеспечивающего стратегические интересы страны инвестирования активов за рубежом. Компания по управлению валютными резервами SFXIC имеет широкий набор доступных инструментов, который включает, например, лоты товарных рынков. Но основное отличие от обычного управляющего валютными резервами в том, что активы фонда могут быть вложены в стратегически важные для Китая отрасли за рубежом: нефтедобычу и переработку, металлургию, энергетику.
Кроме того, Китай ставит перед собой цель закрепиться в качестве регионального финансового лидера. На решение этой задачи, в частности, работает отмеченное выше соглашение АСЕАН+3 (Китай, Япония, Корея) о создании специального регионального стабилизационного фонда. В перспективе данный фонд, роль в котором Китая, вероятно, будет достаточно высока, рассматривается как региональная альтернатива МВФ.
Китай также намерен завершить реструктуризацию предприятий и начать выращивать собственные транснациональные корпорации. Все государственные компании Китая к концу 2010 года объединились в 80−100 холдингов, трансформируя примерно 20 компаний в год. Из них 30−50 холдингов должны быть способны успешно конкурировать на глобальном рынке с ведущими иностранными транснациональными корпорациями.
«СП»: — Банк России традиционно подает как большое достижение, что закапывание денег в Резервный фонд — есть большое благо для страны, поскольку тем самым стерилизуется избыточная денежная масса, и страна предохраняется от разгула инфляции?
— Стерилизацию «избыточных» экспортных доходов можно также проводить по-разному. Российский ответ: осуществлять ее, ориентируясь на общую динамику денежного предложения, не пытаясь сгладить усиливаемую стерилизацией неравномерность распределения ликвидности в банковской системе. Такая «грубая» стерилизация стала одной из причин локального кризиса 2004 года.
Китайский ответ предусматривает активное вмешательство монетарных властей в формирование рынка межбанковского кредита, в перераспределение рисков от ликвидно-избыточных к ликвидно-недостаточным банкам. В середине 1990-х годов межбанковский рынок КНР был близок к кризисному состоянию. Народный Банк Китая провел реструктуризацию рынка. Создал в Шанхае современную площадку для общенационального электронного межбанковского дилинга. Стандартизировал контракты, обращающиеся на данном рынке. В результате ежегодный оборот рынка межбанковских кредитов и контрактов репо вырос с 2 трлн юаней в 2000 году до 50 трлн юаней (приблизительно 6,5 трлн долларов) — в 2007 году.
«СП»: — Некоторые эксперты критикуют и золото-валютные резервы Банка России, которые совершенно избыточны, что лишает нашу экономику большого количества живых денег. Это справедливое утверждение?
— Это не секрет: объем золотовалютных резервов России избыточен. Он более чем в три раза превышает уровень, соответствующий так называемому критерию внешней платежеспособности Редди (резервы должны покрывать объем трехмесячного импорта и платежей по обслуживанию внешнего долга страны). По критерию Редди Россия занимает третье место среди стран со значительным объемом золотовалютных резервов. А по показателю прироста резервов, отнесенному к ВВП, Россия уже вышла на первое место, обогнав даже Китай. Накопленного запаса прочности более чем достаточно для отражения атак валютных спекулянтов и обеспечения краткосрочной финансовой стабильности. Что касается задач по поддержанию долгосрочной финансовой стабильности, то они не решаются с помощью прямого расходования золотовалютных резервов.
Как и большинство центральных банков мира, Банк России сегодня использует предельно консервативную инвестиционную стратегию. Но целесообразно ли стране отдавать такую плату за «перекладывание» риска? Не следует ли воспользоваться китайской стратегией менее консервативного размещения части ресурсов для повышения доходности и одновременно обеспечения стратегических интересов страны?
Несложным (и далеко не единственным) способом поддержки корпоративных инвестиций за рубежом могут стать вложения резервов в ценные бумаги межгосударственного банка развития СНГ. И такой институт уже создан — это российско-казахский Евразийский банк развития (ЕАБР).
Первый из выданных им консорциальных кредитов позволил начать разработку одного из крупнейших в мире месторождений хромитовых руд в Казахстане (стоимость разведанных запасов хрома — 395 млн долларов). В результате Тихвинский ферросплавный завод, входящий в российскую группу ИСТ, получил доступ к новому источнику дешевого сырья. Кредит объемом 120 млн долларов выдается на десять лет — это очень много и очень долго для кредита, который можно привлечь на рынках стран ЕврАзЭС. Средства привлекаются банком на международных финансовых рынках. Банк получил рейтинги Fitch и Standard & Poor’s на уровне BBB+, что соответствует суверенному рейтингу России.
При этом выгодные вложения принесут дополнительный эффект, развивая механизмы интеграции в рамках ЕврАзЭС и укрепляя позиции российского бизнеса в странах сообщества. Почему бы не попробовать?
