От ручного управления — к киберсистеме

Сейчас, когда необходимо поднимать из руин разрушенное за годы «реформ» народное хозяйство, заниматься «реиндустриализацией экономики», особый интерес представляют бесценные разработки видных советских экономистов, к сожалению, не востребованные в последние годы и намеренно не замечаемые «рулевыми» нового социально-экономического курса. Теперь пытливые умы обращаются в числе прочих трудов и к вышедшей в 1971-м книге «Экономическая кибернетика. Вопросы теории», которая стала бестселлером своего времени. Ее положения взяли на вооружение многие представители новых направлений экономической науки в Советском Союзе. Имя автора этой книги и создателя новой науки — Николая Ивановича Ведуты (1913−1998) — замалчивалось «преобразователями».

Однако наиболее последовательный продолжатель дела известного ученого — его дочь — доктор экономических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой стратегического управления и экономической политики факультета государственного управления МГУ им. Ломоносова — делала все возможное для пропаганды взглядов своего отца. Во многом благодаря этому они не были преданы полному забвению и сейчас опять демонстрируют свою актуальность. Сегодня Елена Николаевна Ведута рассказала «СП» об отце и актуальных проблемах развития экономической кибернетики, фундамент которой был им заложен.

— Экономическая кибернетика могла родиться только в нашей стране, поскольку мы решали задачи, которые не стояли перед другими странами. После восстановления народного хозяйства к 1950-м годам необходимо было переориентировать экономику на «мирные рельсы». По распоряжению ЦК КПСС в Москву для учебы в аспирантуре Института экономики АН СССР были приглашены талантливые организаторы производства. Мой отец был в их числе. Тогда он работал главным конструктором на Харьковском тракторном заводе и получил это предложение в парткоме предприятия.

«СП»: — Как он пришел к ключевым идеям экономической кибернетики?

— Системное мышление в нем заложила харьковская профессура и четкая организация партией победы над фашизмом в Сталинградской битве. В аспирантуре отец стал изучать политэкономию. «Капитал» читал критично, как инженер-механик. Он убедился в реализации системного подхода в теории воспроизводства К. Маркса. Но в то же время увидел расхождение положений официального учебника по политической экономии с тем, что писал Маркс. В качестве единственного недостатка его концепции отец считал то, что Маркс не смог предвидеть ЭВМ как средство, революционизирующее капиталистический общественно-экономический строй.

Отец счел необходимым посвятить себя экономической науке для внедрения ее положений в управление экономикой страны. Поэтому он перешел с должности главного инженера Минского тракторного завода на пост руководителя отделом перспективного планирования в Госплане Белорусской ССР. Работал заместителем директора Института экономики Белоруссии и принимал активное участие в дискуссии по вопросам политэкономии, которая прошла в 1956−57 годах под руководством академика Константина Островитянова.

«СП»: — В чем заключалась ее суть?

— Это была дискуссия между товарниками и нетоварниками. Победили первые. То есть социализм стал рассматриваться как товарное производство. При таком походе завод представляет собой, с одной стороны, часть целостной корпорации СССР, а с другой, — выступает как самостоятельный субъект, ориентирующийся не на цель единой корпорации, а на свой узкоэгоистический интерес — прибыль. Получается путаница, которая, в конце концов, и привела к драматическим последствиям. Любая корпорация — а Советский Союз был ею — никогда не позволит своим предприятиям действовать независимо от единой цели корпорации. Они должны действовать скоординировано, реализуя цель развития корпорации в целом.

Получился парадокс: отец и другие нетоварники выступали за цены равновесия на потребительском рынке. Товарники, которые внешне выглядели как либералы, выступали против, и добились того, что такие цены не были введены, а виды продукции для потребительского рынка и их количество стали определять чиновники. О том, что цены равновесия у нас отключены в процессах принятия управленческих решений, отец писал еще в книге «Экономическая кибернетика».

Требовалось знать, какие предпочтения имели потребители, поэтому и необходима была обратная связь в виде цен равновесия. Но вместо этого были запущены реформы по демонтажу единой централизованной системы управления экономикой. Начались они с «преобразований» Хрущева. Следуя концепции товарного производства, он фактически развалил сельское хозяйство. Начал с того, что захотел представить колхозы самостоятельными: поэтому парк машинно-тракторных станций, которые обеспечивали техническое вооружение сельского хозяйства, они были вынуждены выкупать. Некоторым это оказалось не под силу. Кадровое обеспечение техники было на очень низком уровне, инвестиционные возможности сельского хозяйства резко упали.

Модель советского планирования, ориентированная на индустриализацию страны за счет запуска инфляции, усиливала диспропорциональность экономики. Уже в 1950-х она нуждалась в трансформации для повышения эффективности управления. Но это предполагало включение конечного спроса в определение пропорций плана и автоматизацию расчетов с использованием ЭВМ. То есть, требовалось научное стратегическое планирование, разработанное методом экономической кибернетики. Получилось же совсем иное…

«СП»: — Реформы второй половины 1960-х вы склонны рассматривать в критическом ракурсе?

— Мы пошли по пути роста заинтересованности предприятий в прибыли. А каким образом можно ее получить? Оказалось, не за счет внедрения новой техники, а путем роста цен производителей. Машиностроители же легко доказывали необходимость повышения своих цен перед Госкомцен. Цены же на сырьевые отрасли, которые выступали донором машиностроения, пересматривали раз в пять лет. Что получилось в итоге? Новая техника не внедрялась, затраты не снижались, а зарплаты стали расти. При этом розничные цены не повышали. Мы громко заявляли, что они у нас стабильные. Тем временем с магазинных полок стали исчезать товары. И получалось, что мы сами позволили сформироваться теневому рынку. А там, где он развивается, появляется и коррупция. Возникает связь спекулянтов с правоохранительными и управленческими структурами, имевшими привилегию доступа к особым товарам при отсутствии цен равновесия. Мы способствовали развитию коррупции, которая в 1991-м году оказалась готовой взять власть.

«СП»: — Известно, что ваш отец разработал динамическую модель межотраслевого баланса, служащую управленческим, а не только аналитическим целям…

— Его динамическая модель межотраслевого баланса как раз и предполагала включение воздействия рынка (то есть цен равновесия) как обратную связь, на определение пропорций плана. На основе этой модели должно было определяться эффективное распределение государственных производственных инвестиций. Внедрив ее, руководство страны получило бы возможность корректировать в режиме реального времени цели развития — в зависимости от уточнения производственных возможностей резидентов, ориентированных на изменение динамики спроса конечных потребителей.

В Секторе экономической кибернетики ИЭ НАН Белоруссии получили развитие два основных направления исследований. Николай Иванович был в числе руководителей и того, и другого. Одно было связано с созданием АСУ на промышленных предприятиях. Параллельно велись разработки в области моделирования социально-экономических процессов на макроуровне.

В рамках упомянутых исследований во второй половине 1970-х в республике была впервые разработана большая эконометрическая модель развития народного хозяйства БССР (модель Бел-1), которая затем использовалась белорусским Госпланом для проведения вариантных расчетов пятилетних планов.

Ранее, в 1962−67 годах, отец был директором Центрального научно-исследовательского института технического управления (ЦНИИТУ) и членом коллегии Минприбора СССР. Он руководил внедрением первых в стране автоматизированных систем управления на машиностроительных заводах. Но выступал против позиции руководства Минприбора быстро внедрять ЭВМ на предприятиях без понимания принципов создания АСУ. В 1967-м в Белорусской государственной академии народного хозяйства была образована кафедра экономико-математических методов и программирования; Николай Иванович стал ее первым заведующим.

Он постоянно сотрудничал с ведущими учеными Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) АН СССР. В своей докторской диссертации (защищенной в 1964 году) отец уделяет особое внимание моделированию метода последовательных приближений, имитирующего практику хозяйствования. Это явилось развитием идей нашего великого соотечественника Василия Леонтьева.

«СП»: — Приходилось слышать, что таким направлениям в экономической науке и практике всячески содействовал тогдашний руководитель Белоруссии Петр Машеров. Но после его смерти в октябре 1980 года для ученых-кибернетиков и экономистов-математиков наступили не лучшие времена…

— Еще с конца 1970-х подобного рода исследованиям в Советском Союзе стали чиниться препятствия. В начале 1980-х работы в области экономико-математического моделирования в Белоруссии были фактически свернуты. Это было обусловлено растущим идеологическим и административным прессингом. «Наверху» почему-то пришли к выводу, что исследования такого рода нацелены на вывод экономики из-под партийно-государственного контроля.

«СП»: — В последние годы на отечественных и международных форумах все чаще приходиться слышать об огромном потенциале экономико-математического прогнозирования, теории оптимального развития предприятий, регионов, отраслей и даже стран. Фактически, речь идет о востребованности исследований научных школ, в том числе и вашего отца, которые в постсоветское время были забыты, но теперь опять выходят из небытия…

— Как организатор производства отец изучал экономику в качестве объекта управления. У аналитиков, экспертов - другие задачи. Он призывал не путать два этих подхода. Поэтому и спорил с академиком Василием Немчиновым, основателем экономико-математического направления в стране, после чего тот очень нервничал.

Василий Сергеевич был разносторонне образованным человеком, аналитиком, блестяще владел статистикой. А отец — управленец, и он объяснял своему собеседнику, что не нужно перегибать в сторону аналитики. Мы должны сразу выходить на использование экономико-математической модели в целях управления. Необходимо распутать клубок взаимосвязей производителей в сложнейшей работе по планированию, чтобы настроить их на выполнение цели. Это можно сделать только на основе использования динамической модели, представляющей собой систему алгоритмов решения задачи.

«СП»: — Ваш отец придавал большое значение перспективному планированию. Насколько оно перекликается со стратегическим, необходимость которого теперь наконец-то поняли в наших властных структурах, что подтверждает обсуждение в Государственной думе посвященного ему заонопроектак?

— В 1990-е годы мы выбросили за борт свои бесценные наработки в области планирования, которые уже стали достоянием цивилизации. Между тем недавно американский публичный университет Джорджа Мейсона, в котором работают нобелевские лауреаты, заинтересовался изучением архивных данных СЭВ. Опыт бывшего социалистического содружества интересует США, поскольку реализация нынешнего монетарного сценария развития Евросоюза ведет к драматическим последствиям; выход возможен только на основе планирования развития экономики ЕС. А недавно и глава Всемирного банка Джим Ен Ким был вынужден признать, что стратегическая роль России заключается в предложении новых путей для решения глобальных проблем.

Стратегия всегда формируется в виде четкого понимания цели и инструментов ее реализации. Раньше мы стремились «перейти к цивилизованному обществу», рыночной экономике. Но первое — не научная категория, а второе — лишь инструмент. Сейчас президент Владимир Путин говорит о выходе на траекторию устойчивого развития. Улучшение качества жизни и есть наша стратегическая цель. Но как достичь этой цели? Нужен стратегический план как алгоритм действий для ее реализации.

Мы не можем, подобно США, руководствоваться исключительно монетарными рекомендациями для реализации наших стратегических интересов. Стратегия Соединенных Штатов понятна: усиление господства в мире за счет создания роста спроса на доллары, лежащие в основе построенной ими международной валютной системы.

У нас же другая задача: эффективное управление имеющимися ресурсами. Но для этого нужна координация действий, настройка связей между производителями и конечными потребителями. С учетом, разумеется, мотивации, но не ради нее самой. Для нас национальная идея — стратегическое планирование экономики во имя живущих в России, связавших свою судьбу с ее будущим.

Между тем то, чем занимается нынешнее Минэкономразвития, никак не дотягивает до качества методических указаний Госплана. У этого ведомства нет ни одного системного документа. Подготовленный им первоначальный законопроект по стратегическому планированию был связан не с экономикой, а с документооборотом. Хаос в деятельности некоторых министерств прикрывается идеологическим клише «рыночная экономика»…

Тот план, который существовал в советское время, позволял хоть как-то поддерживать стабильность в экономике. Хотя, конечно, нуждался в совершенствовании.

«СП»: — Сейчас для изменения ситуации в народном хозяйстве можно использовать наработки вашего отца?

— Другого пути нет. Необходима реализация системного подхода в законодательной деятельности, которая сегодня является хаотичной. Все законы, регулирующие отношения государства и предприятий, по налоговой и денежно-кредитной политике и прочие должны быть подчинены задачам экономической киберсистемы, основанной на динамической модели межотраслевого баланса, разработанной Николаем Ведутой. Ее внедрение позволит упорядочить, связать в одно целое бухучет, статистику и банковскую систему для эффективного управления экономикой страны.

Управление экономикой России не должно напоминать «лебедя, рака и щуку». Даже при той недостоверной и неполной экономической информации, которой мы сегодня располагаем, уже возможно определить, где инвестиции дадут большую отдачу, как наращивать прибыль во времени, снижать себестоимость. То есть речь идет, повторюсь, о переходе от ручного управления в условиях кризисного развития под названием «рыночная экономика» к киберсистеме — для выхода страны на траекторию «устойчивого развития». Рано или поздно необходимость выживания заставит страну выбрать этот путь. Жаль только будет потерянного времени…