Евгений Черёмушкин: Успешное лечение рака во многом зависит от «здоровья» самого здравоохранения

Рак называют «чумой ХХI века». По данным международных организаций в год выявляется примерно 20 миллионов новых заболевших. В России же порядка 650 тысяч человек ежегодно получают такой диагноз. Но сегодня рак — не приговор. Методы диагностики и лечения постоянно совершенствуются. О причинах, современных способах лечения, куда надо и не надо обращаться, «Свободной Прессе» рассказал врач-онколог, кандидат медицинских наук Евгений Черёмушкин.

«СП»: Растёт ли сегодня заболеваемость раком или просто диагностика улучшилась?

— Заболеваемость, конечно, растет, но и диагностика улучшается. Перспективы лечения рака связаны во многом с ранним обращением и профилактикой канцерогенных процессов.

На человеческий геном воздействует множество факторов: физические, химические, механические, хронические травмы, вредные привычки, воспаления, генетическая предрасположенность к определенным патологическим процессам, связанным с лишним клеточным делением. А онкология — область знаний, изучающая неконтролируемый клеточный рост.

---

СМОТРИТЕ В СП-ВИДЕО

Прямые ссылки передачи в RuTube, VK, YouTube. Смотрите все передачи СП-ВИДЕО

---

В организме человека порядка 40 триллионов клеток, среди них есть группа стволовых клеток, обладающих потенциалом бесконечного деления, это — ресурс организма. Но в результате канцерогенных факторов происходит «сбой программы», клетки спускаются на уровень стволовых, начинается деградация или неконтролируемое деление клеток и выдавливание нормальных тканей — это рак.

«СП»: А потом такую опухоль удаляют?

— На первых этапах онкологии использовали методы грубой силы: скальпель, убирающий часть органа или целый орган, лучевая терапия, яды. Победа доставалась тяжело. Сегодня терапия уходит от больших операций к комплексным методам локального, прицельного воздействия.

Мы ищем новые информационные пути, где можно заблокировать команды на бесконтрольное деление и запустить программу самоуничтожения. Или — заставить клетку остановиться в делении и формировать не опасные доброкачественные опухоли, дисплазии.

Но клетки живые и — приспосабливаются. Поэтому часто на начальном этапе успешное лечение в дальнейшем дает сбой. При этом и лучевая терапия сохраняет свою силу, аппараты стали более совершенны, можно прицельно облучать малые зоны. В онкологии вообще обычно совместные решения трёх врачей — хирурга, лучевого терапевта и химиотерапевта, являются основой для выработки алгоритмов лечения.

«СП»: Какие основные факторы, провоцирующие рак, вы бы выделили?

— Онкология — сочетание предрасположенности организма и внешних факторов. Большая часть проблем — там, где мы встречаем внешнюю среду: кожа, легкие, кишка. Надо образовывать население постоянно.

«СП»: А что такое иммунотерапия и вакцинотерапия в онкологии?

— Это помощь и тренировка иммунной системы, следящей, чтобы не возникли процессы бесконтрольного клеточного деления. Это отличается от привычных вакцин «один раз и — на всю жизнь» или на долгий период. При онкологических процессах — это практически индивидуальный подбор, усиленный, скажем, поиском онкомаркеров. При этом вакцина работает с конкретными клетками этой опухоли, но не как профилактика.

«СП»: А эти методы уже повлияли на положительный исход лечения рака?

— В онкологии выздоровление условно, ведь есть угроза «дремлющих клеток», труднодоступных для лечения.

Поэтому иногда видим, что болезнь возвращается через 15−20 лет после того, как мы убрали первичную опухоль. Вообще после лечения идёт период пятилетнего наблюдения, и если рецидивы появляются, то с 90% вероятностью в этот период. А далее — плато. Но всё равно нужно вести регулярное наблюдение у онколога. Есть онкологическая настороженность: симптомы любых заболеваний врачом, в первую очередь, оцениваются как возможное проявление онкологической патологии. А дальше уже врач развивает свое направление лечения.

«СП»: Можно ли сказать, что рак сегодня молодеет?

— Да, ведь сегодня много новых пока малоизученных факторов, например, связанных с электромагнитным излучением, пластиком, который везде, новыми красителями и прочим. У них долгая экспозиция, но очевидно, что суммарное количество факторов уже такое, что перенапрягает системно. На это указывает, скажем, рост аллергий.

«СП»: Какие существуют методы ранней диагностики и насколько они доступны?

— Оценка онкологических процессов комплексна. Развиты методы рентгеновской визуализации, структурный анализ КТ, МРТ. Есть возможность отслеживать через особенности опухоли: скажем, можем с помощью изотопа отследить аномальное поглощение глюкозы. И после обнаружения, если можно эндоскопически подобраться к месту опухоли, удаляется малая зона на ранней стадии. Это практически гарантирует выздоровление. Появляются аппараты лучевой терапии, которые прицельно могут облучить подозрительную зону, ведь методы диагностики имеют свои лимиты.

«СП»: Был случай превентивного удаления репродуктивной системы и молочных желез актрисой Анджелиной Джоли из-за генетической предрасположенности. Как вы относитесь к такой истории?

— Это как раз информационные сбои, которые могут наследоваться потомками. Генетические изменения, которые иногда почти стопроцентно могут приводить к появлению опухоли в определённой ткани. Поэтому в её случае это было оправдано, но таких грубых изменений не так много, и они, в принципе, находятся на учёте. И всё время появляются новые методы.

«СП»: Как вы оцениваете доступность лечения рака, ведь финансирование неравномерно по регионам?

— Я сторонник развитой специализированной помощи. Первичное поликлиническое звено может лишь заподозрить определенную патологию, после чего пациента нужно быстро направлять в специализированные учреждения.

Если распылять лекарства, финансы, оборудование, людей, эффективность будет низкая. Ресурсов нет и опыта негде набраться. Должна быть единая информационная система, которая поможет быстро решать: обследовали, пролечили в профильном центре, взяли на контроль в короткие сроки. Сегодня такая система в целом есть, но не очень эффективно работает. Я бы на первое место поставил сегодня организационные моменты: где они, хорошие организаторы здравоохранения?

«СП»: Есть ещё проблема — после диагностики люди могут обращаться не в специализированные центры, а к шарлатанам и теряют драгоценное время. Что делать?

— У пациента должен быть «проводник». Им может быть страховой агент и при ОМС, и при ДМС, который бы маршрутизировал пациента. Сегодня наши страховые компании просто отчитываются за потраченные деньги, но не строят эффективный алгоритм обследования и лечения человека.

Поэтому люди и начинают звонить знакомым и родственникам, вспоминают, что один лечился самогоном, другой отваром.

Люди не верят официальной медицине, в результате теряют деньги и время. А шарлатаны в конкурентной борьбе выигрывают: располагают к себе человека, создают механизмы вытягивания денег, хотя эффекта нет. Но больной не понимает, что происходит. А как он будет понимать? Должен быть третейский судья, который укажет на афёру.

А сегодня у человека за спиной никого нет, только родственники, которые часто тоже ничего не понимают.

Надо создать систему, которая искоренит всех этих мошенников, там должно быть и наказание, и активность государства по отношению к человеку. Ведь если государство не хочет заниматься населением, оно просто всё потеряет. В онкологии это особенно важно, потому что там потерянное время смертельно опасно.

«СП»: Как часто нужно обследоваться, и как психологически себя настроить на выздоровление?

— Осмотры надо проходить ежегодно. Кто в группе риска — раз в полгода. Нужно прийти на первичный приём в поликлинику, принести максимальные данные анализов, чтобы врач мог оценить фон до болезни. Сегодня, правда, многие данные уже есть в цифровом виде. И далее грамотно исполнять то, что говорит врач, следовать алгоритму обследования.

Есть и службы, которые помогают человеку отвлечься, акцентировать внимание, что жизнь продолжается. Но у нас недостаток мест, где можно встретиться людям с определёнными заболеваниями. Общаться с теми, кто вылечился, общаться друг с другом и профессионалами, которые подсказывают, как себя вести.

В США я видел центр, где собираются пациенты для общения: там спортзал, бассейн, разные развлечения.

«СП»: А как новые технологии, ИИ помогают в лечении?

— Искусственный интеллект может помочь проанализировать и систематизировать большие данные. Скажем, все сведения о пациенте с детства или массив данных о болезни. Но это вспомогательная вещь, ИИ нельзя доверять вынесение окончательного приговора, он вас заведет в дебри.

Как говорится, «голова любого человека лучше, чем весь ИИ вместе взятый». У человека логическое мышление, опыт, успешные случаи лечения и интуиция, это тоже бывает не менее важно.