Анатолий Вассерман: «Либерализм сегодня — тоталитарная секта»

Российский журналист, публицист, инженер и телеведущий Анатолий Вассерман о своем гражданстве, преступности приватизации в России, о том, что «холодная война» не прекращалась ни на минуту, а «нефть подешевела не из-за Путина», почему он может «решать задачи», но «не принимать решения».

Анастасия Михайловская: Сегодня в гостях у программы «Взгляд» Анатолий Александрович Вассерман, публицист.

Анатолий Александрович, вы недавно получили российское гражданство. Каким образом это произошло, почему отказались от украинского?

Анатолий Вассерман: Отказаться от украинского гражданства пришлось потому, что в сложившихся условиях оно попросту опасно. Террористы, захватившие Киев 22 февраля 2014 года, немедленно развязали охоту на всех, кто не признает государственный переворот и открытым текстом говорит о террористической сущности этой группировки. В частности, против меня возбуждено расследование. Как сказано в официальном сообщении Службы безопасности Украины (СБУ), расследование деятельности, направленной на изменение государственного устройства и территориальной целостности Украины. В принципе — это правда. Я действительно выступаю за воссоединение Украины с остальной Россией, за изменение государственного устройства и за отделение Галичины, восточного склона Карпат, уже полтора века используемого как полигон отработки разнообразных методов «психологической хирургии», направленной на превращение русских в антирусских.

Я действительно выступаю за воссоединение Украины с остальной Россией, за изменение государственного устройства и за отделение Галичины, восточного склона Карпат, уже полтора века используемого как полигон отработки разнообразных методов «психологической хирургии», направленной на превращение русских в антирусских

Но по законам Украины эта деятельность признается преступной только тогда, когда она насильственная. Я же во всех своих публикациях говорю только о референдуме, т.е. любой вменяемый суд меня по такому обвинению оправдал бы. Понятно, что украинский суд меня обвинит. Так вот, теоретически, пока я остаюсь гражданином Украины, филиал Центрального Разведывательного Управления Соединенных Государств Америки (США), называемый Служба безопасности Украины, имеет возможность потребовать моей экстрадиции из РФ или задержания в какой-нибудь другой стране, куда я поеду. Как гражданин РФ я от таких преступных покушений избавлен.

А.М.: Вы по политической статье получили гражданство?

А.В.: Не совсем. Гражданство я получил по пункту 3 статьи 13 «Закона РФ о гражданстве» «За особые заслуги перед Российской Федерацией». Поскольку я работаю в Москве с 6 сентября 1995 года, и работаю в российской политике, не только в российской политике в целом, но и в политике РФ в частности, то у меня за это время, действительно, накопились немалые заслуги. В основном в части объяснения гражданам РФ многих объективных экономических и политических закономерностей.

А.М.: Вы ведь придерживались либеральных взглядов в 90-е годы?

А.В.: Да, довольно долго, примерно с 1990 по 2005 годы.

А.М.: Что же произошло? Почему вы сменили свои взгляды?

А.В.: Произошло довольно многое. Во-первых, я убедился, что классическое понимание либерализма как учения о поиске форм свободы личности, совместимых с развитием общества, совершенно не соответствует современной, по сути, либеральной тоталитарной секте, провозглашающей благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество. Я остался либералом в классическом смысле этого слова, т.е. по-прежнему ищу способы совмещения свободы личности с развитием общества, но постепенно убедился: чем больше свободы личности мы требуем на словах, тем меньше ее остается на деле. Именно потому, что свобода личности возможна только с опорой на развитие общества.

Нынешнее «либеральное сектантство», в конечном счете, и приводит к попранию любой свободы личности. Достаточно поглядеть на выступления современных, якобы, либералов, которые искренне убеждены, что есть только два мнения: их и неправильное

Соответственно, каждый раз, когда мы в угоду свободе личности пренебрегаем развитием общества, то, в конечном счете, подрываем и саму свободу личности. Вот нынешнее «либеральное сектантство», в конечном счете, и приводит к попранию любой свободы личности. Достаточно поглядеть на выступления современных, якобы, либералов, которые искренне убеждены, что есть только два мнения: их и неправильное. Которые обвиняют во всех смертных и бессмертных грехах любого, кто указывает на их собственные ошибки, а, порою, и преступления. Это уже именно тоталитарная секта. Все в полном соответствии с диалектикой, по которой любое явление, будучи доведено до крайности, перерастает в собственную противоположность.

А.М.: Насколько я знаю, Башар Асад в Сирии попытался привнести либерально-экономические взгляды на управление страной. Люди не восприняли либеральную политику, и началась война?

А.В.: Не совсем. Первоначально протесты против Асада были порождены тем, что он дал очень много надежд, но не все сбылись сразу. Вообще, есть общемировая, давно изученная закономерность: революции, как правило, совершаются не тогда, когда положение дел в обществе резко ухудшается, а тогда, когда оно вроде бы улучшается, но значительно медленнее, чем хотелось бы. Грубо говоря, если положение дел ухудшается, то люди думают в основном просто о собственном выживании, а не о том, как изменить состояние общества. Есть, конечно, и исключения, но эти исключения порождают социальные революции, т.е. радикальные изменения устройства общества в целом, начиная с экономического базиса. Скажем, революция, проходившая в Англии с 1640 по 1688 годы, в значительной степени изменила именно экономическое устройство страны, она была запущена как раз резким ухудшением экономики Англии. Точно так же череда французских революций, продлившихся с 1789 по 1871 годы, была запущена резким обнищанием Франции в результате нескольких неудачных войн с той же Англией. Точно так же и череда революций в России с 1905 по 1917 годы тоже была запущена резким ухудшением состояния дел в экономике и тоже привела к радикальному изменению, прежде всего, экономической структуры общества, а уже потом на этой основе к различным политическим изменениям. Тогда как большая часть политических революций, не меняющих экономическую структуру общества, порождается не ухудшением, а, наоборот, улучшением дел в экономике, но слишком медленным. Когда люди видят, что изменения к лучшему возможны и недовольны только тем, что эти изменения происходят слишком медленно.

Поэтому первоначально движущей силой протестов против Асада были как раз местные либералы, которые были совершенно уверены, что Асад не дал им сразу всей полноты их мечтаний не потому, что не может, а потому что не хочет.

А.М.: «Низы не могут, верхи не хотят» — эта формула двигается во времени?

А.В.: Эта формула охватывает все революционные ситуации, но вопрос именно в том, почему «низы не могут». Если — из-за резкого ухудшения дел в стране, тогда приходится менять положение радикально, начиная с экономического базиса. Если же «они не могут», потому что надеются слишком на многое, тогда чаще всего перемены происходят на политическом уровне, а это, в свою очередь, порождает ухудшение дел в экономике.

А.М.: В этом ракурсе, какой вы видите ситуацию в России?

А.В.: Сейчас положение дел в России облегчается тем, что мы видим, чем вызвано ухудшение, и понимаем, что наши внутренние потрясения не повлияют на эти внешние факторы. Поэтому многочисленные рассказы о том, что уберем Путина, и будет иначе, не встречают поддержки в массах, поскольку понятно, что нефть на мировом рынке подешевела не из-за Путина. И более того, понятно, что нефтедоллары не вкладывались в радикальную реконструкцию нашего отечественного производства, и, опять же, не из-за Путина. В конце концов, Путин ни в качестве президента, ни в качестве премьера не имел возможности направлять какие-то инвестиции в частное хозяйство, а большая часть нашего хозяйства усилиями его предшественника стала именно частной.

Забавно, что именно сейчас «единоверцы» Бориса Николаевича Ельцина пытаются запустить приватизацию тех крупных хозяйственных структур, что еще остались в ведении государства, и, таким образом, скажем, приватизация «РЖД» лишит государство всякой возможности их поддерживать и реконструировать

Забавно, что именно сейчас «единоверцы» Бориса Николаевича Ельцина пытаются запустить приватизацию тех крупных хозяйственных структур, что еще остались в ведении государства, и, таким образом, скажем, приватизация «РЖД» лишит государство всякой возможности их поддерживать и реконструировать. И вполне понятно, что частные инвесторы, которым эти дороги будут перепроданы, тоже не будут иметь ни возможности, ни желания их реконструировать и совершенствовать.

А.М.: После полного почти уничтожения государственной малой авиации у нас в стране окажутся места и регионы, куда никак нельзя попасть, кроме как на поезде.

А.В.: Да, именно так. Вообще, с моей точки зрения, говорить сейчас о приватизации в России — преступление. Преступление, потому что лозунг «В частных руках все работает эффективнее» уже давным-давно опровергнут хозяйственной практикой, а главное, лишен всякого смысла с тех пор, как стало очевидно, что частным, что государственным хозяйством управляют не владельцы, а наемные менеджеры. И если кто-то в правительстве говорит, что надо приватизировать ту или иную структуру, чтобы она заработала эффективно, возникает естественный вопрос: а почему он сам не хочет исполнять свою главную служебную обязанность поиска эффективных руководителей?

А.М.: В данном случае, если идет приватизация, то в каждой структуре появляется доля иностранного капитала, а вместе с ней иностранные менеджеры.

А.В.: Иностранных менеджеров, строго говоря, может нанять и государство.

А.М.: Я говорю не с точки зрения, что это хорошо, а что мы и сами могли бы справиться.

А.В.: Мы, наверное, действительно, не во всем можем справиться сами. В конце концов, учитывая, что у нас всего одно поколение прожило в условиях рынка, а на Западе к нему долго приспосабливались и долго учились нейтрализовать его разрушительный потенциал. Там действительно есть больше руководителей, способных успешно бороться с рынком.

А.М.: К примеру, в соседней Украине, фактически, весь кабинет министров — это иностранцы. И что, произошел сдвиг в лучшую сторону?

А.В.: Во-первых, на Украине приглашены, мягко говоря, не те иностранцы, которые умели чем-то руководить. Когда, допустим, министром экономического развития назначен бизнесмен Абрамович, который до того руководил довольно скромным бизнесом на Украине, понятно, что у него заведомо нет навыков, необходимых для управления большим хозяйством. Но главное, что на Украине не для того организовали два государственных переворота в 2004 и 2014, чтобы улучшить ее положение. Насколько я могу судить, Соединенные Государства Америки организовали оба эти переворота для того, чтобы затруднить взаимодействие Европейского Союза с остальной Евразией, и тем самым вынудить ЕС подчиниться Соединенным Государствам уже не только в политическом отношении, но и в экономическом. Понятно, что Украина американцам нужна исключительно в качестве полосы препятствий.

А.М.: Буферная зона?

А.В.: Даже не буферная. Буферная — это зона, через которую возможно какое-то взаимодействие. А тут им нужно прервать любые возможные формы взаимодействия, начиная с «газовых» войн при президенте Ющенко, когда американцы таким образом показывали европейцам, что могут в любой момент перекрыть их энергоснабжение. И, кончая нынешними обстоятельствами, когда американцы вынудили ЕС включиться в санкции против РФ, тем самым затруднили ЕС взаимодействие с РФ просто для того, чтобы он был вынужден искать возможность возмещения доходов по другую сторону Атлантики. Поэтому на Украине все импортированные руководители — это тоже лишь инструменты дополнительного разрушения.

С моей точки зрения, говорить сейчас о приватизации в России — преступление. Преступление, потому что лозунг «В частных руках все работает эффективнее» уже давным-давно опровергнут хозяйственной практикой, а главное, лишен всякого смысла с тех пор, как стало очевидно, что частным, что государственным хозяйством управляют не владельцы, а наемные менеджеры

Но в Российской Федерации, поскольку мы имеем возможность выбирать менеджеров самостоятельно, любая попытка государственных чиновников заявить, что частные владельцы выберут наемных менеджеров лучше, означает, фактически, признание своей некомпетентности, своего служебного несоответствия. Всякий, кто заговорит о приватизации ради повышения эффективности, тем самым автоматически должен увольняться, как несоответствующий занимаемой должности.

Что же касается разговоров о привлечении иностранных инвестиций. Во-первых, смешно говорить о том, что мы нуждаемся в иностранных инвестициях, если за 2015 год триллион рублей бюджетных расходов оказался попросту невостребованным. Это сообщила на недавнем «Гайдаровском форуме» Голикова, глава Счетной палаты. Это при том, что приватизация по правительственной программе должна привлечь тот же триллион рублей за 2 года.

Но главное даже не это. Главное, у нас уже есть опыт развития вследствие иностранных инвестиций. Это примерно 40 лет, предшествовавших Первой мировой войне. Так уж вышло, что примерно с 70-го года XIX века, три крупных государства — Российская империя, Германская империя и Соединенные Государства Америки — практически одновременно стали на курс массированной индустриализации. Но Соединенные Государства ввели индустриализацию, в основном, на собственные заработки и средства. В основе германской индустриализации были 5 миллиардов франков контрибуции, полученной с Франции, а потом, когда эти деньги кончились, кстати, половину разворовали, дальнейшая индустриализация произошла, опять-таки, за собственные заработки.

А Российская империя взяла курс на привлечение иностранных инвестиций, поскольку, как выяснилось, тот слой, где к началу индустриализации обращались основные деньги, а именно дворяне, получавшие выкупные платежи за свои земли от освобожденных крестьян, почти не вкладывали деньги в развитие российского хозяйства, а предпочитали кутить где-нибудь заграницей. Поэтому России пришлось ориентироваться на иностранные инвестиции. И вот, оказалось, что по большинству формальных показателей, измеряющих экономические успехи, именно Российская империя была, вроде бы, на первом месте в мире на протяжении этих 40 лет. По интегральным показателям доли в мировом валовом продукте Российская империя на протяжение всех предвоенных четырех десятилетий отставала от Германской империи и Соединенных Государств Америки. Хотя, повторяю, по большинству частных показателей, вроде бы, опережала их. Почему так? А потому, что зарубежные инвесторы вкладывали деньги не в то, что нужно было для нашего развития, а только в то, что дополняло их собственное хозяйство.

Например, значительная часть русской металлургии в эти годы развивалась благодаря германским инвестициям. Но коксовые батареи, построенные германскими инженерами в России, давали значительный выход бензола и толуола, чем батареи, построенные теми же инженерами в Германии, зато гораздо больший выход фенола. Толуол и фенол — это производные бензола, но для химических технологий бензол и толуол значительно удобнее фенола. Соответственно, немцы добивались, чтобы наша химическая промышленность, опирающаяся на коксохимию, не могла конкурировать с немецкой.

Другой пример. Значительная часть наших железных дорог строилась благодаря французским инвестициям и кредитам. Но французы финансировали только строительство железных дорог в «широтном направлении», потому что для них главной целью было обеспечить быструю переброску русских войск на немецкую границу при мобилизации.

Всякий, кто заговорит о приватизации ради повышения эффективности, тем самым автоматически должен увольняться, как несоответствующий занимаемой должности

Потом, когда уже в советское время, мы начали новую волну индустриализации, пришлось строить очень много дорог в «меридиональном направлении», потому что без них не удавалось выстроить цельную хозяйственную систему в европейской части страны. Просто не получалось связать между собой предприятия, которые должны входить в единую технологическую цепочку. Т.е. эти французские инвестиции повышали нам формальные показатели, но реально не были эффективны для производства. Так вот, могу гарантировать и по нашему опыту, и по опыту множества других стран, ориентировавшихся на иностранные инвестиции, что любой иностранный инвестор будет вкладывать деньги в то, что дополняет его собственное хозяйство за рубежом, а не в то, что может конкурировать с его хозяйством за рубежом.

А.М.: Сейчас же самое хорошее время, когда низкие цены на нефть, развивать наше хозяйство.

А.В.: Это да. Более того, я по этому поводу не раз напоминал то, что говорил президент Барак Обама в начале «сланцевого бума». Что вот, мол, наконец-то у нас будет собственная дешевая энергия. Наконец-то мы сможем противопоставить дешевой китайской рабочей силе свою дешевую энергию, и таким образом сможем восстановить те рабочие места, которые когда-то ушли в Китай. Так вот, тем нашим экономистам, для которых солнце восходит на Западе, стоило бы прислушаться к совету их кумира.

А.М.: А как вы считаете, каким образом мы можем развивать наше народное хозяйство, промышленность, имея дешевые цены на энергоносители?

А.В.: Естественно, сейчас мы можем заняться возрождением многих энергоемких и сырьеемких видов производства. Скажем, производство сплавов очень энергоемко, и если сейчас мы один из основных в мире экспортеров алюминия, благодаря тому, что у нас дешевая энергия с гидроэлектростанций, то теперь можем заняться производством собственных сплавов на алюминиевой основе, так как, у нас, теперь дешевая энергия во всех вариантах. Мы можем возродить производство сложных сплавов на железной основе. Напомню, что один из подмосковных городов так и называется — Электросталь. Потому что многие высокопрочные сплавы на железной основе делаются именно путем электрометаллургии с очень высоким энергорасходом. Кроме того, мы сейчас можем наладить многие другие высокотехнологичные производства, скажем, полупроводниковое производство, оно достаточно энергоемкое, потому что постоянно приходится поддерживать высокий вакуум в крупных производственных установках.

Есть, много технологий производства микросхем, которые долгое время не развивались именно в силу сверхвысокой энергоемкости. Таких, как «ионная имплантация», т.е. вбивание в схему отдельных атомов, разогнанных в электрическом поле до высоких скоростей. Это очень энергоемко, но зато позволяет существенно уменьшить размеры элементов микросхем, по сравнению с ныне используемыми технологиями. Наконец, мы можем заняться развитием собственной нефтехимии уже не только до уровня производства моторных топлив, но и, например, химии пластмасс.

А.М.: Несколько лет назад много говорилось о том, что индустриальная эра закончилась, и Россия может выскочить на когнитивном способе развития. В ответ на это построили «Сколково». Получается, с падением цен на нефть мы снова можем развивать отечественные высокотехнологичные производства?

А.В.: Видите ли, индустриальная эпоха никуда не исчезла. От того, что сейчас конструкторское бюро может находиться в одной стране, а завод, производящий его конструкции в другой, ничего не поменялось по сути дела. Все равно промышленность жизненно необходима всему миру. Соответственно, все разговоры о постиндустриализме — это была лишь дымовая завеса, имеющая своей целью прикрыть то, что производство сейчас выводится в места с дешевой рабочей силой, чтобы еще больше обогащать своих владельцев. И чтобы владельцы могли часть своих доходов отчислять на пособия по безработице тем, у кого они утащили из-под ног рабочие места. Но это совершенно не изменило общей сущности мирового хозяйства. Точно так, как, скажем, развитие Интернета не отменяет необходимости знать и понимать закономерности, чье взаимодействие определяет все многообразие наблюдаемых нами процессов и явлений, потому что, только зная эти закономерности, вы можете знать, что искать в Интернете, когда оно вам понадобится, и можете в найденном отличить достоверные сведения от ошибочных. Поэтому так же, как, скажем, физика Ньютона не отменила физику Аристотеля, а лишь включила ее в себя в качестве частного случая, точно так же и глобализация с разнесением элементов единого производства по разным странам не отменила само производство, а лишь предложила новый способ его организации.

А.М.: Какого вы мнения о теориях мировых заговоров? Кому выгодно мнение, что мировые проблемы, особенно российские и украинские — следствие этих заговоров.

А.В.: Я не верю в мировой заговор в том смысле, что не верю в существование неких злодеев, пытающихся любой ценой кому-нибудь напакостить. Но, тем не менее, бывают объективные обстоятельства, когда та или иная довольно большая группа вынуждена выступать против интересов остального мира. Например, та система мирового хозяйствования, что выстраивалась в послевоенное время в рамках так называемых «Бреттон-Вудских соглашений», первоначально представлялась выгодной всем своим участникам. Но, в конце концов, оказалось, что наибольшую выгоду она приносит Соединенным Государствам Америки, и впоследствии те оказались вынуждены искусственно поддерживать эту систему даже в ущерб всему остальному миру. Это не было чьим-то изначально злым умыслом: оно было вызвано естественным ходом событий.

А.М.: Т.е. это система?

А.В.: Да. Точно так же и сейчас события на Украине происходят по катастрофическому сценарию не потому, что кто-то хочет уничтожить именно саму Украину, а потому, что, во-первых, существует довольно заметный слой профессиональных украинцев, т.е. людей, извлекающих или надеющихся извлечь выгоду из отделения Украины от остальной России. Во-вторых, тем же Соединенным Государствам важно сократить взаимодействие Европейского Союза с остальной Евразией, а самый удобный для этого инструмент — потрясения на Украине. Эти потрясения не самоцель, а лишь следствия других событий, представляющихся их участникам и организаторам более важными. Это не заговор ради ущемления чьих-то интересов, а лишь следствие того, что кто-то считает возможным отстаивать свои интересы в ущерб всем остальным.

А.М.: Наш зритель, интересуется, когда возникли предпосылки к «холодной войне», которую Медведев официально признал только что?

А.В.: На мой взгляд, «холодная война», по сути, и не прекращалась. И разнообразные ущемления наших интересов продолжались все время. Просто сейчас мы сообщили, что не готовы позволять такие ущемления в дальнейшем, и именно в этом смысле следует трактовать слова Медведева о «холодной войне». Ну а почему РФ все время уступала — потому что распад России резко ослабил потенциал всех ее осколков, в том числе и крупнейшего осколка — Российской Федерации. И только сейчас, когда с одной стороны мы сумели восстановить заметную часть своего потенциала, а с другой стороны резко ослабли возможности тех, кто нас когда-то разрушал, мы можем снова отстаивать наши интересы с надеждой на успех.

А.М.: Наш читатель Руслан спрашивает, если бы вы стали президентом, сделали бы «революцию сверху»? Хотели бы построить социализм в России?

А.В.: Социализм будет построен не в России, а во всем мире. Технические предпосылки для этого накопятся где-то в первой половине 20-х годов.

Сейчас события на Украине происходят по катастрофическому сценарию не потому, что кто-то хочет уничтожить именно саму Украину, а потому, что существует довольно заметный слой профессиональных украинцев, т.е. людей, извлекающих или надеющихся извлечь выгоду из отделения Украины от остальной России

Как показали многие исследования, в том числе и мои собственные, все известные нам недостатки социализма, так или иначе, проистекают из ограниченности возможностей информационных технологий. Где-то в первой половине 20-х годов естественные темпы развития информационных технологий приведут к тому, что все эти ограничения, порождавшие недостатки социализма, будут сняты. Поскольку эти технологии через Интернет доступны всему миру, то, соответственно, формирование нового социализма начнется во всем мире. Другое дело, чтобы эффективно воспользоваться этими возможностями, нужно провести еще довольно много исследований. В мае 2014 года вышел мой сборник статей «Чем социализм лучше капитализма». Там в конце приложен перечень основных направлений исследования, подготовленных мною вместе с несколькими коллегами. Эти исследования должны уже вести профессионалы, а не любители, вроде меня. По моим прикидкам исследования займут 5−6 лет, а на оплату работы этих профессионалов потребуется 10−20 миллионов долларов. Для государства это сумма небольшая. Это что касается социализма.

А.М.: А что было бы, если вы стали бы президентом?

А.В.: Президентом я заведомо не буду, хотя бы потому, что мой склад характера совершенно несовместим с пребыванием в исполнительной власти. Я уже не помню, кто из американских президентов поставил у себя на рабочем столе в Овальном кабинете табличку с надписью, причем надпись была продублирована на обеих сторонах, чтобы и он сам видел, и посетители: «I'm not solver, I’m, decider», т.е. «Я не решаю задачи, я принимаю решения». Так вот, я как раз наоборот. Я могу решать задачи, но не принимать решения. Если бы я имел возможность стать советником президента, я бы рекомендовал ему, прежде всего, восстановить ту систему образования, которая в общих чертах сложилась в нескольких германских государствах к середине XIX века и была доведена до совершенства в Советском Союзе к середине XX века. Я бы рекомендовал президенту перевести весь экономический блок правительства с нынешних либеральных теорий на вменяемые. Вероятно, при этом придется расстаться со многими, кто не способен осмыслить новые теории, но, думаю, их найдется, кем заменить. И я, конечно же, попросил бы его выделить средства на эти подготовительные исследования к новому социализму.

Полная версия беседы — в видеоматериале передачи «Взгляд»

Оператор — А. Фатеев.