Олег Царев: «За Украиной — прошлое, за Новороссией — будущее»

продолжение см. ниже

Константин Сивков: — Дорогие зрители, персона у нас сегодня очень интересная. Это высший руководитель Новороссии, известный политик в России и на Украине, да и за рубежом — Царев Олег Анатольевич.

Олег Царев: — Здравствуйте. Я только хочу поправить о том, что с юридической точки зрения, поскольку у нас нет Правительства и Президента, руководитель Парламента в Новороссии — это действительно сейчас вершина пирамиды, но с точки зрения полномочий, у нас Конфедерация, и основные права и власть сосредоточены в республиках.

К.С.: — Расскажите о состоянии дел с организацией власти в Новороссии в настоящее время.

О.Ц.: — Есть два Парламента: Донецкий и Луганский Парламент, который переизбирается 2 ноября. Парламенты избирали премьер — министров республик. Парламенты этих двух республик проголосовали за Конституционный акт в Новороссии, и делегировали в Парламент Новороссии по 30 депутатов. Таким образом, у нас есть конфедеративное государство Новороссия, состоящее пока из двух республик, и в котором сейчас три Парламента: Донецкий, Луганский и Парламент Новороссии, который занимается своими вопросами.

К.С.: - А какие полномочия имеет Парламент Новороссии по отношению к двум другим Парламентам и по отношению к организации жизнедеятельности Новороссии в целом?

О.Ц.: — Парламент Новороссии, поскольку это конфедерация, обладает теми обязанностями и теми правами, которые им делегируют Парламенты Донецкой и Луганской республик. Поэтому фактически мы действуем на основании договора об образовании Союза Народных Республик СНР, его подписало шесть человек по поручению республик. К этому договору об образовании Союза Народных Республик было приложение, где был образован Совет этого государства, в который опять же вошли эти шесть человек. И на первом заседании этого Совета мне было поручено разработать Конституцию Новороссии и внести в Парламент двух сторон. В этой Конституции был прописан принцип формирования Парламента Новороссии.

К.С.: — Скажите, пожалуйста, какие сегодня полномочия предоставляются Парламенту Новороссии?

О.Ц.: — У нас нет ограничений в полномочиях. Но все вопросы, которые принимаем, мы согласовываем, поскольку состоим на паритетных основах между двумя Парламентами, и спикеры этих парламентов являются депутатами Парламента Новороссии. Парламент Новороссии является той площадкой, где республики между собой договариваются, что они делают сами, а что в общей компетенции будут делегировать. Я хочу сказать, что мы находимся только в начале построение государственности: провели референдум, отстояли нашу территорию, нас признала Южная Осетия, и сейчас проводим выборы. Несмотря на то, что Конституция принята, мы сейчас только формируем правила и понимание, как мы будем строить нашу республику.

К.С.: — Успехов Вам только остается пожелать. К Вам вопрос: скажите, пожалуйста, а существуют ли у Парламента Новороссии органы исполнительной власти?

О.Ц.: — Нет, не существуют. Мы договорились строить власть снизу. У нас органы местного самоуправления, мы оставляем те, которые были избраны. И поскольку в их полномочия не входят политические вопросы, а коммунальные вопросы входят, то мы естественно не делаем перевыборы уже местного самоуправления. Парламент ДНР и ЛНР мы сейчас переизбираем. После этого будет сформировано Правительство, легитимное Правительство Донецкой и Луганской республик. И только следующим этапом мы будем формировать исполнительную власть в Новороссии.

К.С.: — Олег Анатольевич, при такой системе управления существует ли возможность, что в Новороссии, Донецкой и Луганской народным республикам необходимо иметь «политическое лицо» — совокупность лидеров, которые бы могли представлять эти государственные образования на международном уровне, и за которыми стоит действительно полноценная, полномасштабная власть. Сейчас есть такие люди? Или они появятся в результате выборов?

О.Ц: — Я — депутат четырех созывов украинского парламента. Я достаточно много раз был за рубежом в ОБСЕ, в других государствах, в европейских структурах и за океаном в том числе. Сейчас ни я, ни другие многие видные лидеры Новороссии, члены нашего парламента, Саша Захарченко тоже член нашего парламента Новороссии, мы, к сожалению, не можем поехать за рубеж, поскольку мы являемся не въездными. Мы находимся во всех списках, которые только есть, в Европу, в Канаду, в Австралию, в Соединенные Штаты Америки ехать мы не можем.

К.С.: — Вы, и люди, такие, как Александр Захарченко, другие лидеры Новороссии, Донецкой и Луганской народных республик, они обладают полнотой власти, влияют на обстановку?

О.Ц.: — Всей полнотой власти у нас не обладает никто и можно говорить только о части власти. Мы сейчас находимся, я уже говорил, в начале построения государственности, и поэтому выстраиваем вертикаль власти. Но мне больше нравится слово «горизонталь». Считаю, что в Новороссии должны строить государство по-другому принципу. Вопросы военные, политические должны быть максимально жестко подчинены, быть в вертикали, то вопросы местного самоуправления не должны быть выстроены в вертикаль. Они должны отделить те вопросы, которые нуждаются в таком жестком управлении, от тех вопросов, которые не нуждаются. В этом был большой запрос у граждан Новороссии для того, чтобы у нас осуществлялось народовластие. Народовластие — это максимальные права местного самоуправления. Деньги, полномочия должны находиться внизу пирамид, пирамида должна стоять на широкой грани. Поэтому, что касалось меня, я при написании Конституции максимум полномочий отдал республике. Я надеюсь, что руководство республик тоже не будет держать у себя все это, а распределит дальше по местным советам. Когда-то Владимир Ильич Ленин сказал, что «Вся власть Советам!». До сих пор, к сожалению, мало, где этот лозунг был осуществлен.

К.С.: — Хотя под этим лозунгом брали власть. Но ленинские принципы были положены в основу Советского Союза, и они себя оправдали. Будем надеяться, что Новороссии удастся их реализовать в полной мере. Мне, как военному человеку, интересно посмотреть, каким образом предполагается построить в Новороссии систему военного управления с учетом этих подходов? У Вас есть наработки в этом отношении?

О.Ц.: — Здесь очень важно не торопиться. Армия Новороссии показала свою высокую эффективность. Мы наступали, когда нас было в пять раз меньше, чем украинских военных, которые находились напротив нас. Мы выиграли ту войну, хотя начинали ее без оружия и без огня. Когда у нас было соотношение 1:2 не в нашу пользу, мы чувствовали сокрушительное численное превосходство и наступали вперед. Поэтому силы сопротивления Новороссии формировались хаотично. Люди восстали, люди брали в руки оружие, люди отбивали оружие и им же воевали. И поэтому действовать, ломать эту систему надо очень аккуратно, она показала свою эффективность. Поэтому построение вертикали должно проходить таким образом, чтобы не оттолкнули от себя наших сторонников. Это, безусловно, займет время. Поспешность в этом вопросе нам не нужна, я так считаю. Уж точно это должно делаться в соответствии с законом, то есть вертикаль военная должна строиться в Новороссии, в Парламенте Новоросии через парламенты Донецкой и Луганской республики. Никакими собраниями командиров, никакими выборами атаманов и так далее, если мы собираемся строить цивилизованное государство. Пока мы еще к этой работе не приступали. У нас есть Министр обороны Донецкой республики, Министр обороны Луганской республики. Вопрос централизации, вопрос построения вертикали внутри республики еще не закончен для того, чтобы мы переступали к следующему этапу объединения вертикали в одну систему обороны.

К.С.: — Наблюдая характер боевых действий сил самообороны, точнее армии Новороссии на Южном и на Луганском северном управлении, я мог констатировать, что командование этой армии отличает исключительно высокий уровень оперативной подготовки и очень, достаточно высокая управляемость войск. Я не говорю про боеспособность, здесь Вы уже все сказали, комментарии излишни. Это свидетельствует о том, что там есть достаточно четкая система оперативного руководства как минимум в рамках Донецкой и Луганской народных республик. Так ли это? Там уже налажена эта вертикаль военного управления?

О.Ц.: — Это взаимодействие идет и по горизонтали, и по вертикали. Вам надо съездить и познакомиться с нашими руководителями. Достаточно много очень эффективных руководителей, которые никогда не были профессиональными военными, лучшие разведчики, лучшие группы. И ведь у нас практически полностью отсутствует связь. Мы общаемся по мобильным телефонам, которые полностью прослушиваются украинскими спецслужбами. У нас нет другого взаимодействия, все разговоры снимаются. И поэтому говорить и координировать усилия очень тяжело. Как человек, который приехал с тех мест, я хочу сказать, что я не знаю, какая должна быть координация. Но мне кажется, что у нас она явно недостаточна.

К.С.: — Тогда чем же обусловлены такие успехи, это хороший уровень оперативного руководства?

О.Ц.: — За счет силы духа. За восемьдесят лет все в мире знали, что русских победить нельзя. И в памяти была последняя война, где русские воевали, как мало, кто воевал, показывали чудеса, подвиги и не только ядерный щит, но и слава русского оружия, русского духа, она защищала Советский Союз и страны Советского Союза, Варшавского договора. За семьдесят лет этот щит немножко прохудился. И как воевали русские, а мы считаемся русскими, частью русского мира, ребята в Новороссии опять восстановили время. Русских победить вообще невозможно, об этом все всегда знали. И для того, чтобы, развязать новую войну, а развязать ее нужно было, исходя из геополитических интересов Соединенных Штатов, пошли на такой путь, когда часть русских, которые в Украине проживают, убедили в том, что они не русские и столкнули с русскими. Сегодня фактически происходит Гражданская война. Но в этой Гражданской войне мы защищаем свои дома, мы защищаем свои идеалы. Люди, которые воюют с другой стороны, у них есть понимание, что они защищают олигархов, что эта война идет в интересах Соединенных Штатов, но никак не тех людей, которые проживают на территории Украины. Для нас же, русских, очень важно понимание, где правда. Если мы знаем, что правда на нашей стороне, значит, мы воюем и выигрываем, поэтому так долго русские и запрягают, потому что долго разбираются «А где же правда?» И когда понимают, что правда здесь, русский становится в строй, и у него нет ни малейших сомнений, потому что он знает: «Наша, правда, мы победим, потому что мы за справедливость», — вот это очень важно. Европейцы делают по-другому. Они смотрят: «А где больше денег, а где больше войско, кто выиграет, я туда пойду». Русские воюют по-другому, поэтому русские непобедимы.

К.С.: — А как Вы оцениваете моральный психологический настрой войск нынешнего киевского правительства?

О.Ц.: — Чрезвычайно низкий, они демотивированные. Выходцы с западной Украины вообще не способны на войну, они способны только на карательные операции против населения. Воюют в основном выходцы с центральной Украины и с восточной Украины, которых убедили в том, что эта экспансия России, в том, что это они воюют, защищают свою территорию и свою землю. И вот они воюют нормально. Был эпизод, я в это время был в Луганске, когда Луганск окружали, были захвачены части. Как и в Гражданской войне, у нас нет сплошной линии фронта. Воюют по направлениям, дороги, блокпосты. Для того, чтобы сформировать линию фронта, там должно быть количество военных, как во времена Великой Отечественной войны, миллионы человек. У нас в бою тысячи человек. Поэтому всегда находятся тропки, маленькие дорожки грунтовые, по которым можно заехать. Заехала машина «Газель», у нее вырезали крышу, поставили миномет и передвигались по городу, обстреливая город. Это длилось ни один день. Люди, которые приехали, они понимали, что живыми из города не выйдут, они понимали, что их рано или поздно найдут, и они понимали, что они стреляют по мирному городу. Поэтому в плен их никто брать не будет. Большое количество погибших, все видели кадры Луганска, в том числе в результате таких минометных обстрелов. Они въезжали, становились во дворе, занимали точки вокруг и стреляли, потом собирались и уезжали. Их действительно поймали, в живых никто не остался, но пришлось несколько тысяч человек снять с фронта, в разных районах устраивать облавы, искать. Это были не представители западной Украины, конечно, паспортов там не нашли. Это были выходцы толи из Днепропетровска, толи из другого города центральных районов, восточного фронта.

К.С.: — Судя по характеру боевых действий там немного таких в процентном отношении?

О.Ц.: — Да, немного. С нашей стороны фактов героизма гораздо больше, и именно этим и обусловлена победа.

К.С.: — Скажите, пожалуйста, сегодня по некоторым средствам массовой информации пущен слух о том, что якобы Порошенко скомпоновал группировку войск численностью до 300 тысяч человек, по другим данным говорится уже, около полумиллиона, 500 тысяч человек, для того чтобы осуществить разгром Новороссии. Так ли это по вашим данным?

О.Ц.: — Я — депутат четырех созывов. Я видел мобилизационные планы. В течение года Украина способна мобилизовать до полумиллиона человек. Но те цифры, которые вы сейчас приводите, вряд ли возможны. Да, у нас, конечно, если взять всех сотрудников Прокуратуры, Таможни, Налоговой полиции, в том числе в армии громадное количество своих работников, то на эти цифры мы выйдем. Но такой вот призыв сделать, чтоб 300- 500 человек были готовы сейчас с оружием в руках участвовать в военных действиях, я думаю, сейчас это нереально. Но, поверьте, нам и 40, и 50, и 60 тысяч человек могут принести достаточно много беспокойств и неприятностей.

К.С.: — Объявлено было перемирие. Некоторые говорили о том, что это перемирие пошло на благо и Новороссии и естественно помогло остановить войска киевского правительства. Другие говорят о том, что это перемирие послужило во вред Новороссии, оно позволило войскам киевского правительства восстановить потенциал и создать условия для того, чтобы в перспективе начать боевые действия уж мобилизованными более мощными группировками, и тем самым создать условия для разгрома Новороссии. Ваша оценка ситуации, таких оценок, таких взглядов?

О.Ц.: — Очень бы хотелось, чтоб мы заняли Мариуполь. Особенно в самые первые дни, когда была паника, когда все бросали город, когда не было сопротивления, то было вполне возможно. Я помню, точно так же бойцы «Беркут», когда гибли люди, было нападение на Верховный Совет, и они пошли в нападение, пошли в наступление на Майдан, и протестующие начали бежать. Вы знаете, это психологическое состояние, когда начинается бег, человек в панике, он вовлекает других людей, и общая паника захлестывает. И они бежали метров 100- 150, за ними двигался «Беркут», и уверен, что если бы не поступила бы команда «Стоп», то Майдан они бы разогнали. Причем это было бы без человеческих жертв. К сожалению, прошла команда «Стой», стоять на границе Майдана. И всю ночь ребят расстреливали из оружия, жгли шины, они были ранены, около 100 человек раненых было, 30 — с огнестрельными ранениями, 30 — убитых, я могу путать цифры. Уже прошло много времени. И здесь была такая же ситуация. Украинские войска убегали, и на спинах шло ополчение. Конечно же, у нас вооруженных ополченцев было гораздо меньше, чем нужно для удержания такой большой территории. Конечно же, с военной точки зрения там тоже было много всяких расчетов, как это должно быть для того, чтобы не захватить больше, и не попасть в окружение, не растянуть линию фронта. Но я не об этом хочу сказать. Я не военных, я поговорю про политический аспект. Порошенко вынудили подписать минское соглашение и подписать мирное соглашение, его вынудили. Вынудить можно было только под угрозой чего-то очень важного. Захват Мариуполя — это 50% фактической отгрузки всего металла, который производится на Украине, весь экспорт, это 50% экспортных отгрузок вообще всего, потому что есть Одесса. В том числе это металл, уголь и все остальное. Это, конечно же, было очень болезненно для украинской власти, Порошенко на это пошел. Он пошел, насколько я знаю, без согласования с Соединенными Штатами Америки. И, насколько я знаю, поездка в Соединенные Штаты, где он выступал перед Конгрессом, конечно, картинка была хорошая, все хлопали, но он не привез оттуда ни оружия, ни денег именно по этой причине. Здесь была проделана достаточно серьезная внешнеполитическая работа, она незаметна, о которой не принято говорить, о которой не рапортуют — «Что мы здесь победили». Это очень сложная работа, которая велась по очень многим направлениям. Я не знаю всех аспектов, я могу судить только по косвенным деталям. И в этом смысле выборы, которые сейчас прошли на Украине, показали, что Соединенные Штаты Америки поменяли фаворита — они поставили на Яценюка. Украина — парламентская республика. У нас де-факто полномочий у Премьера больше, чем у Президента. И если раньше у Порошенко была еще политическая власть, основанная на поддержке народа, то теперь уже и в этом смысле он лишился части политической власти. Этими мирными соглашениями мы внесли раскол в политические элиты Украины. Кроме того, надо понимать, что если бы мы двигались вперед дальше, то гибли бы люди. По мере передвижения к Киеву, приближения к Киеву, сопротивление бы нарастало. Мы разрушали бы города, фабрики, заводы, которые нам же приходилось бы через время восстанавливать. И этот путь военного захвата территории, освобождения Украины от фашистов, он не самый лучший, потому что нам пришлось бы воевать, убивать наших земляков, разрушать то, что потом восстанавливать. Поэтому аргументов в том, чтобы был избран такой путь, по которому сейчас пошли власти Новороссии и которые оказывают внешнеполитическую поддержку — Российская Федерация, достаточно много. Может быть, они не настолько очевидные, как те, которые призывают к войне до победного конца.

(Вторая часть)

К.С.: — Я думаю, что не только дипломатия сыграла решающую роль в том, что Порошенко был вынужден пойти на мирные переговоры, а и военные успехи конца августа — начала сентября. Безусловно, этот ключевой вопрос сыграл, все. Что касается Порошенко, то по нашим оценкам, это фигура, которая взяла на себя кровь и крайне непопулярные меры по отношению к населению, обусловлено вот этой самой ассоциацией севера союзов, то, на что он не хотел пойти Янукович. По нашим оценкам, этот человек был проходной, который должен был на себя взять весь негатив. И, на смену которому придут новые молодые белые пушистые, которые, должны будут строить новую фашистскую Украину. Но без того тяжелого политического негатива, который останется на Порошенко.

О.Ц.: — Во Вьетнаме, поменялось 9 или 10 руководителей во время войны между северным и южным Вьетнамом, но при этом все они были проамериканскими. И какая разница, кто их возглавлял, к исходу войны это не имело никакого отношения.

К.С.: — Я с вами полностью согласен. Я просто говорю о тактике той стороны. Поэтому, конечно, вот то, что сейчас произошло, по сути дела сформировалась «антипорошенковская» коалиция в Парламенте Украины, это, наверное, следствие этого процесса. Да?

О.Ц.: — Это следствие мирных соглашений. Это следствие той серьезной работы, которая была проведена. И противоречия внутри украинских элит, они будут нарастать. Ведь сейчас мы имеем фашистское государство, где фашизм и война — это два слова синонима. Фашистское государство всегда находилось в состоянии войны. Почему? Потому что это все связано. Невозможность оправдать снижение уровня жизни, уменьшение политических свобод, свободы слова, кроме как военными действиями, расправой над инакомыслящими. Ведь ни один фашистский строй никогда не имел оппозиции, потому что он просто не выдержит, если хоть кто-то публично сможет критиковать некую фашистскую власть изнутри. Поэтому мир, который подписан, он заложил бомбу под само существование фашистской Украины. И теперь очень непросто будет объяснить, почему на Майдане стояли за отсутствие олигархов во власти. Олигархи пришли — стали губернаторами, сейчас олигархи сформировали парламент. Если говорили против коррупции, все знают, сколько зарабатывает Коломойский на поставке нефтепродуктов в армию, сколько зарабатывает Яценюк и все остальные. У нас Украина — очень маленькая страна, у нас воруют, но все знают, кто сколько украл. Знаете, эта информация не закрытая, все об этом знают. И объяснить это будет все сложнее и сложнее. Снижение уровня жизни — в разы. Курс доллара — в разы. Закрытие рабочих мест. Ну и как, когда нет войны? «Когда есть война — да, мы воюем, вот когда мы победим противника, это из-за него у нас плохо, а вот когда мы победим — у нас все будет хорошо, мы все сделаем, мы накажем всех преступников и негодяев». А когда нет войны — как это объяснить? И в этом смысле очень сложно сегодняшним украинским идеологам.

К.С.: — По вашему мнению, как дальше будет развиваться ситуация? В частности, хотелось бы уточнить такой момент: падение уровня жизни, безусловно, нарастающий кризис, — они же должны сказываться на состоянии нации? Они должны ее революционизировать, просто заставить одуматься о том, с кем она идет, кого она терпит у себя в качестве руководителя.

О.Ц.: — Я читал исследование, проводили европейцы о революционности народных масс в зависимости от среднего возраста жизни. Не помню всех цифр, но Украина страна со старым населением. У нас даже может быть в меньшей степени, чем в России, из- за того, что рождаемость была не такая высокая, средний возраст у нас достаточно высокий. И это что значит? Это значит, что люди, чем старше становятся, тем меньше они склонны к революциям. Они мудрее, они понимают, что в результате каждой революции будет резкое ухудшение жизни, политических свобод и всего остального. И, как правило, революцией не добиваются того, из- за чего они начинались. А молодежь — она движет эмоциями и надеждами и она более революционная. Вот Украина — не революционная страна, она не попадала в этом исследовании (я еще тогда обратил внимание), то есть, в Украине не должно было быть никогда революции. Конечно же, у нас уровень жизни поменьше, чем в Европе. Это для них было исследование. Конечно же, у нас продолжительность жизни меньше. В 63 года человек чувствует себя, ощущает, как в 65 или в 70 физиологический европеец. Это, конечно же, накладывает отпечатки. И поэтому этот возраст для Украины может быть немножко другой, но в любом случае, мы были бы на границе возможности революции. А революция проходит одна, вторая и я просто знаю, какие тратились усилия, как долго Майдан не хотел заводиться, как его долго накачивали, как после нового года поменяли команду, которая отвечает за Майдан. А старую отправили, как не справившуюся, потому что они все время слали донесения, но так получилось, что я их читал. И читали эти донесения, что «до нового года Янукович будет точно свергнут, он… А он никак, а он не предпринимает никаких усилий, он не разгоняет Майдан, а Майдан уже не может стоять». Поэтому каждую неделю придумывали какие-то провокации и эти провокации раскручивались и опять собирали людей, а они собирались все хуже и хуже. Это все было очень непросто. И в какой-то момент времени было ощущение о том, что уже ничего не получится. Островок, который создали в центре Киева — это была картинка, которую показывали все камеры, казалось, что вся страна в революции, а страна ведь жила своей жизнью, этот островок уже нельзя было поддерживать. Конечно, было много ошибок у Януковича, конечно же, если бы делалось все по-другому, то этого бы не было. Но вот и сейчас на Украине очень тяжело, начали войну, работают средства массовой информации, а все равно народ воевать не хочет, как с одной, так и с другой стороны. Новороссия защищает свои дома, их бомбили, убивали людей, через мои руки прошло столько — погибшие дети, раненные дети, пожилые люди, разбомбленные квартиры, заводы. Конечно же, уровень ожесточения в Новороссии гораздо выше. Они захватывают украинских военных, когда они убеждаются, что воюют против каких-то луганских станичников, они плачут, у них происходит разрыв шаблона. И ребята отпускают пленных постоянно. Они захватывают украинских военных, звонят родителям, их родителям и приезжают мамы и забирают. Врезалось мне в память посещение одной семьи, там многодетная была семья…

К.С.: — Это где, на Украине? Или в Новорссии?

О.Ц.: — В Лугансе. Луганская станица, причем, мы долго ехали сначала по асфальту, потом по грунтовке, приехали в станицу. Там такие станицы, выглядят так же, как и в Ростовской области. Земляной пол, маленький домик, вот так, как прошло мое детство у дедушки с бабушкой, как домой к себе попал. И собралась семья. Стрелял танк и брат накрыл двух других братьев своим телом, и он погиб. Я приехал на похороны, мы оказали помощь от парламента Новороссии, которую они тут же раздали ополченцам, достаточно нормальную сумму денег, в руках подержали буквально несколько минут. И мы стояли за столом, выпили за погибших, вспомнили их, каждый рассказывал, как проходило. В это время, где-то несколько дней до этого рядом с селом упал самолет, транспортный самолет, его сбили и взяли в плен летчиков. Они рассказывали, как они брали в плен, как они отпускают людей, они задержали не один танк, взяли в плен и передали на вооружение в Новороссию, они там рассказывали, как они сражались эти ребята, которые были за столом. Как они сражались против снайперов, как один из братьев был в десанте и все остальные считаются автоматически принятыми в десант и все в тельняшках, флаг ВДВ. И рассказывали, как упал этот самолет, как они взяли в плен летчиков, несколько погибло их, их прямо рядом с самолетом похоронили. Приехали луганчане городские, взяли… Сельские и городские — большая разница. Одного из летчиков взяли в плен и сразу же там момент, когда они его задерживали — они его несколько раз стукнули. И вот мы стоим на похоронах, где хоронят их сына, сына родителей, брата этих ребят, которые стоят и они рассказывают о том, насколько они глубоко возмущены. «Нельзя бить, как же они так сделали», — вот мы им сказали то-то, а они сказали то-то, нет ожесточения.

К.С.: — Почему тогда с украинской стороны показывают примеры этих зверств, которые просто холодят душу, по другому нельзя сказать?

О.Ц.: — Война — это страшная штука. Кому-то дает возможность показать лучшее, что в нем есть и высветить. Кто-то показывает зверское, что есть в человеке. Глядя на то, как это все происходило, и знакомясь с людьми, люди демонстрируют просто чудеса, даже не военного, потому что в основном население не военное, а бытового героизма. В Луганске отключили электроэнергию, люди выходили, у кого какие продукты остались, выносили. Ведь очень много людей неходячих, инвалидов, пенсионеров, которые не могут пойти, принести за много километров воды, у которых нет продуктов. Складывались этими продуктами, на кирпичиках выставляли большие кастрюли и кормили весь дом. Автобусы, которые возят, автобусы, у которых уже не было ни окон, были все прошиты осколками. И водители этих частных автобусов, которые не спали ночами, вывозили детей, непрерывно вывозили детей из Донецка и Луганска. Это такая жизнь.

К.С.: — Это действительно подвиг народа. Подвиг народа, такой же, который был и в 1940- е годы, в войне с фашистской Германией.

О.Ц.: — Более миллиона человек бежало с Украины, то есть миллион человек находится сейчас, это вот информация по этому году, находится внутри России. Правительство открыло тысячи пунктов временного размещения, в них находится около 50 тысяч человек. Но миллион человек находится у обычных россиян. Кто-то у родственников, кто-то у знакомых, кто-то у сочувствующих людей. Приютить миллион человек — это гражданский подвиг.

К.С.: — Сейчас надвинулась зима, холода. Со стороны России обеспечивается Луганская и Донецкая республика топливом? И есть ли там обеспеченность топливом в требуемых размерах, чтобы обеспечить жизнедеятельность этих городов?

О.Ц.: — У нас работают благотворительные организации, которые собирают средства и оказывают помощь для Донбасса, в том числе покупается топливо. Эта благотворительные организации, имеющие отношение к правительству Российской Федерации. Кроме этого, идут гуманитарные конвои, по новостям их показывают. Но непрерывно множество ручейков, идет помощь от всяких организаций, идет помощь от партий, коммунистическая партия уже около двух тысяч тонн поставила гуманитарной помощи. Другие тоже помощь оказывают — Справедливая Россия и так далее. За счет этого, в общем-то, поддерживается жизнь в Новороссии.

К.С.: — Против Украины и против Новороссии проведена достаточно эффективная информационная операция, со стороны США конкретно, она шла достаточно длительное время, позволила переформатировать сознание части наших сограждан на Украине. Вы пытаетесь какие-нибудь контрмеры в этом направлении предпринимать в рамках Новороссии или влиять на противостоящие украинские войска?

О.Ц.: — Идет информационная кампания, в Украине показывают о том, что якобы ополченцы сами обстреливают свои города. Якобы ополченцы, которые выходцы из этих городов, сами обстреливают свои города, причем слепым оружием, ведь вы знаете, что минометом точно прицелиться невозможно, он бьет в квадрат, или системой Град, или другие системы ракетные залпового огня. Они работают по квадратам, то есть прицелиться куда-то, в какое-то конкретное здание — это чрезвычайно сложно. Тем не менее, с утра до вечера говорят о том, что это все делают ополченцы, что это не украинская армия обстреливает Донецк, Луганск. Никто этому не верит, ни в Донецке, ни в Луганске, потому что все прекрасно понимают, что это очевидно. Все знают, кто в ополчении, кто пошел, кто вернулся, кто ранен, где служит, все рассказывают, что происходит. Поэтому в Новороссии эта информационная война не работает. Была очень большая проведена работа для начала, для того, чтобы сотворить то зло, которое мы сейчас наблюдаем. На Украине действовало настолько большое количество неправительственных организаций, что на каждом, даже в сельском районе был или филиал, или представительство хоть одной, но неправительственной организации. Готовились, проходились курсы всевозможные, людей готовили, многократно выезжали в лагеря, на курсы переподготовки. И на протяжении 20 лет выбирали лучших, отдавали им гранты, и с течением времени антироссийский заряд становился их убеждениями. Им уже не надо платить деньги, они убеждены в том, что все проблемы Украины на протяжении веков, только в том, что Россия рядом, что Украина — оккупированная территория, и жили так же, как немцы, англичане, если бы не было России, поэтому основная задача — это бороться против России. Когда они победят, они со временем заживут так, как европейцы — они в этом убеждены. Ведь обучали не тех, кто пойдет работать на завод и будет стоять у станка. Обучали помощников народных депутатов, журналистов, преподавателей институтов, университетов. И со временем эти помощники народных депутатов, особенно исходя из того, что им оказывалась помощь, они все друг другу помогали, они становились депутатами. Активисты уходили работать в исполнительную власть — в администрацию президента, министерства. В конце концов была сформирована элита, которая сейчас толкает Украину на войну, которая убеждена в том, что она делает правильно. Ведь говорят, для того, чтобы сформировать общественное мнение, надо сформировать его где-то у трех процентов населения, но главное, чтобы это была элита, те, которые активная элита. Так же было и с большевиками, их же было совсем мало. Но они развернули Россию, ввергли ее сначала в революцию, Россия прошла через разрушение, как каждый раз, как птица Феникс, возродилась.

К.С.: — Революцию все-таки сделали не большевики. Сверг императора Николая II, олигархат, как и Януковича тоже. А большевики, когда олигархат не справился с управлением, и страна уже стояла на грани развала — армия была разрушена, попытки сделать наступление на северо- западном фронте под командованием Корнилова кончились полным провалом. Войска разбежались, не начиная наступления, и в этих условиях большевикам был дан карт-бланш, по сути дела, судьбой, историей. «Поднять власть из грязи», — так Ленин говорил. Не зря же Керенский в свое время, выступая перед учредительным собранием, задал вопрос, констатировал, «что нет такой партии, которая способна взять на себя ответственность за Россию», и Ленин сказал из зала: «Есть такая партия!», известная фраза. Большевики, пройдя через кровь, которую подготовил, через разруху, которую осуществил Керенский и олигархат России, вытащили Россию под названием Советский Союз в великие страны, в великие державы. Вот такой момент — не большевики революцию делали, большевики просто брали власть, когда она уже была брошена Временным правительством, оно не владело властью. Ведь еще 16 октября известно было, что Петроградский гарнизон отказался выполнять приказы министра Временного правительства. Это небольшая история.

О.Ц.: — Были вброшены семена западничества, преклонения перед Западом, ненависти ко всему русскому, к царской семье, к строю государственному, и согласитесь, это была не такая большая прослойка, которая занималась таким саморазрушением.

К.С.: — Западничество везли не большевики. Западничество везли как раз те, кто имел возможность быть на Западе и хорошо там жить. Это была элита. И западничество в Россию пришло задолго даже до Петра I.

О.Ц.: — Я имею в виду не только западничество, большевики тоже хорошо жили за границей.

К.С.: — В целом, как Вы оцениваете сейчас перспективу развития ситуации вокруг Новороссии и на Украине? Просто интересно, что дальше будет на Украине, ведь сейчас там кризис. Возможна ли попытка нового военного наступления на Новороссию?

О.Ц.: — Возможна попытка нового военного наступления, и поэтому мы должны быть готовы к этому. Надо понимать, что Украина сейчас находится в очень сложной ситуации — голод, холод, дефолт, снижение уровня жизни, громадное количество оружия на руках, разочарование в том, что принес «Майдан». И это, к сожалению, будет работать на разрыв Украины. Российской Федерации надо думать о том, что сейчас находится миллион беженцев с той узкой полоски на Донбассе. А если будет ухудшаться ситуация на всей Украине, количество беженцев может в разы вырасти — два, три, пять миллионов человек, и для России это, конечно же, при всех просторах необъятных, это очень большой вызов и сложная задача.

К.С.: — Какой будет разрыв? По какой границе пойдет разрыв? И какие действующие силы разрыва этого будут? Кто будет разрывать Украину?

О.Ц.: — Давайте рассмотрим ту модель, базис и надстройку. У нас базис — это олигархический капитализм, надстройка — это парламентско-президентская республика, в котором олигархи проводили свои фракции, своих депутатов в парламент баллотировали. Небольшое количество мажоритарщиков, которые ни с кем не связаны, таких как я, которые были вынуждены присоединяться к фракциям, которые делегировали, к партиям, которые обозначали политические задачи. Например, Партия регионов была более прорусской, чем, например, Наша Украина, Я был в Партии регионов, был зам. руководителя фракции, членом политсовета. Олигархи проводили фракции, у олигархов были свои СМИ, путем которых они проводили эти фракции, и потом парламент выступал как переговорная площадка, и государственный пирог делили в парламенте. И кто-то получал высокие цены на энергоносители, которыми он обла