Украину ждет судьба Ливии

Председатель комитета ГД по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Анатолий Аксаков рассказал о просчетах в экономической стратегии страны, о том, почему никто в правительстве не несет ответственности за обнищание россиян, коррупционных скандалах, невозможности совмещения бизнеса одновременно с работой во властных структурах, о продовольствии, которое в Крым везут за взятки.

Василий Колташов: Гость «Открытой студии» — Анатолий Геннадьевич Аксаков, председатель комитета Государственной Думы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству.

Анатолий Геннадьевич, предпринимательство и исполнительная власть, возможно ли здесь совмещение? Как вы относитесь к проверке губернаторов, руководителей субъектов федерации на их аффилированность, включенность в бизнес-процессы?

Анатолий Аксаков: Отношусь позитивно. Считаю, должна быть серьезная проверка всех губернаторов перед перед их выдвижением, вступлением в должность. Необходима серьезная проверка деклараций, которые они представляют, участвуя в выборном процессе. Естественно, в ходе работы тоже надо проводить постоянный мониторинг имущества, собственности и бизнеса, в том числе аффилированного, для того, чтобы иметь полную картину их действий, насколько они влияют на бизнес-процессы, которые возникли у них до вступления в должность, либо у их родственников. Сейчас, на мой взгляд, у силовых структур, ФСБ, Следственного комитета, МВД есть очень широкие возможности мониторить такую ситуацию.

В.К.: Как считаете, система «вращающихся дверей», как говорят в США, когда немножко посидел в бизнесе, потом поработал чиновником — она для России, может быть, неприемлема? Может, нам необходимо сделать так, чтобы был определенный класс людей, занимающихся только управлением, политикой, чтобы они не занимались бизнесом, и это вообще было под запретом.

А.А.: Нет, я думаю, как раз приход людей из бизнеса в государственные муниципальные структуры — это хорошее явление. Поскольку свежий взгляд, взгляд снизу или со стороны на государственные решения, на то, как проходит государственный процесс, очень важен.

В.К.: Вячеслав Гайзер, ныне экс-губернатор Республики Коми, обвинен в создании организованного преступного сообщества, в мошенничестве. Это связано с коррупцией в Министерстве обороны, с делом Евгении Васильевой? СМИ сообщили, что госпредприятия, незаконно скупленные сообщниками экс-главы региона, приобретались на деньги, незаконно полученные по контрактам за поставку угля для военного ведомства. Верно ли это?

А.А.: — Я незнаком с расследованиями, которые проходят вокруг этого губернатора. Думаю, такое серьезное решение, тем более после выборов, буквально через неделю это произошло, когда он возглавлял список правящей партии, и это случилось, значит, были очень серьезные основания для того, чтобы арестовать и начать расследование. Оно и раньше шло, просто необходимо было, видимо, предпринять решительные шаги. Я думаю, что, скорее всего, он виновен. Хотя это, конечно, должен определить суд.

В.К.: Скажите, не может ли это быть отвлечением от дела Васильевой, которая была освобождена к изумлению всего российского общества?

А.А.: Да, мы тоже, я имею в виду фракцию «Справедливая Россия», осудили такое решение. Люди за меньшие нарушения, за меньшие преступления сидят в тюрьмах, а довольно серьезное преступление, я имею в виду по суммам, которые были украдены у государства, карается так мягко. Тем более, досрочное освобождение тоже вызывает вопросы. Я не думаю, что это отвлечение внимания общества от дела Васильевой, потому что, согласитесь, любой арест лиц, которые находятся во власти — это удар по самой власти. Если власть решается пойти на такие серьезные шаги, значит, она видит, что иначе нельзя.

В.К.: А может быть, «зачищают» таких губернаторов, слишком самостоятельных, нелояльных к президенту, например, или к правительству? Какая здесь может быть логика?

А.А.: Человек возглавлял список правящей партии. Ну как нелояльный человек может возглавлять список? Я не хочу домыслов, я исхожу из того, что, если человека привлекают к ответственности, тем более облаченного властью, возглавляющего политические, властные структуры, то для этого есть серьезные основания.

В.К.: История с губернаторами как-то накладывается на ухудшение ситуации в экономике страны. В связи с этим хотел бы спросить вас как человека, занимающегося инвестициями и экономической политикой: почему вместо обещанного пару лет назад экономического роста мы имеем сейчас даже не паузу роста, а обвал? Произошло почти двукратное обесценивание российской валюты.

А.А.: Экономического обвала нет, на самом деле. Кстати, обвал предрекался, считали, что падение ВВП будет больше 10%, а сейчас по итогам года ожидается 3−4%. Двукратное падение стоимости нашей валюты связано с ценой на нефть. Цена на нефть упала в 2 раза, соответственно, двукратно понизилась цена рубля. Эта взаимосвязь, к сожалению, существует, но здесь мы бессильны. Вернее, сила наша заключается только в том, чтобы менять экономическую политику, структуру экономики и отвязываться в зависимости от цены на нефть.

В.К.: А почему нынешняя антикризисная политика не работает?

А.А.: Я бы так сказал: она работает, потому что относительная финансовая стабильность в экономике, социальная стабильность — они существуют. Мы видим, что нет таких массовых выступлений, связанных с тем, что люди, например, месяцами не получают заработную плату.

В.К.: Но безработица-то растет.

А.А.: Да, безработица растет, но не такими темпами. Она, в принципе, в пределах норм Международной организации труда, которые считаются приемлемыми. У нас безработица между 5% и 6%, а, скажем, в Греции почти 30%. Поэтому можно говорить, что мы социальную, финансовую, экономическую стабильность, в принципе, обеспечиваем. Предприятия работают в большинстве случаев, может быть, не в таких объемах производят продукцию, как раньше, но заказы выполняются, поставки идут, финансирование тоже осуществляется, налоги платятся. Бюджет из дефицита восполняется, но, в принципе, дефицит намного ниже, чем во многих европейских странах: меньше 3%. А предельная величина, которую рекомендуют, 3% ВВП. Есть негативы, они накапливаются, их необходимо преодолевать. Правительство эти проблемы решает косметическими мерами. Но я вижу, что эта стабильность на низком уровне, правительство не предпринимает шаги, которые должны осуществить перелом в развитии нашей экономики, в модели экономического развития. Вот здесь мы не видим, что оно собирается делать, и, в общем-то, попыток особых не видим в этом направлении. И это вызывает большое сожаление.

В.К.: Что должно быть сделано, по-вашему?

А.А.: Во-первых, надо с хозяйством разобраться. Надо разложить мощности, рабочие, производственные, земельные ресурсы. Мы до 50% продуктов питания завозили по импорту, примерно 90% из этого мы может производить на территории страны. Сама девальвация уже создала благоприятную ситуацию для того, чтобы покупали свое. Но это свое надо производить. Так называемое импортозамещение идет не теми темпами, которые можно было ожидать в условиях девальвации. Многие хотели бы развить свое производство, сельхозпродукцию производить, переработку продукции осуществлять, какие-то другие товары, начиная от перчаток, щеток, гвоздей и т. д. Все, что мы завозили, можно производить здесь, но нужен стартовый капитал, нужны кредиты, а кредиты дорогие. Ключевую ставку подняли, банки боятся давать кредиты, риски большие, залогов нет, требования ЦБ жесткие. Поэтому и не получается бизнесменам развить свое дело для того, чтобы обеспечить импортозамещение.

В.К.: Но рублевые доходы у людей тоже падают, это играет роль?

А.А.: Рублевые доходы связаны с производством, которое у нас, к сожалению, затухает, снижается. А для того, чтобы рублевые доходы появились, надо запускать производство. То же самое с импортозамещением: если люди начнут производить щетки, мыло, стиральные порошки, перчатки, гвозди взамен импортных, то рынок есть, все равно люди ходят в магазин и покупают что-то. Заработная плата у наших россиян сопоставима и, даже говорят, пониже, чем у среднего китайца. Т.е. в этом плане мы уже конкурентоспособны.

В.К.: Но Китай это знает, они возьмут и юань девальвируют?

А.А.: Мы пока находимся в более благоприятной ситуации, нам просто надо быстрее запускаться. Плюс есть всякие механизмы, которые не противоречат принципам ВТО, но позволяют защитить внутренний рынок, в том числе, скажем, по соответствию санитарным нормам, техническим стандартам. Запад очень здорово этим пользуется, не пуская российские товары на свой рынок.

В.К.: Евросоюз подал иск в отношении России в ВТО, заявив, что мы своими контрсанкциями нарушаем базовые положения ВТО, т.е. вмешиваем политику в торговлю.

А.А.: Мы не должны выходить из ВТО, но при этом можем предъявить иски, и это надо делать, кстати. Ну, если нам не позволят, тогда, соответственно, будет понятно, что это ангажированная организация, и будут основания для выхода. Сейчас этих оснований нет, надо найти путь. Надеюсь, дискредитирующие саму организацию решения не будут приняты. Я имею в виду суд. Если суд примет решение заведомо ангажированное, тогда есть основания выйти из Всемирной торговой организации, поскольку она не соответствует тем принципам, которые провозглашает.

В.К.: Наш зритель Святослав спрашивает, почему никто в правительстве не несет ответственности за снижение уровня жизни людей? Я бы еще добавил за ухудшение экономических показателей.

А.А.: У нас так устроена система работы чиновников. Скажем, Министерство экономического развития эти показатели, прогнозы пишет не для нас с вами, а, например, для составления проекта бюджета. Чтобы бюджет посчитать, доходы, прежде всего, надо знать инфляцию, темпы роста ВВП, курс рубля. Имея эти показатели, рассчитывается, какие будут доходы в нашем бюджете. Понимая, какие будут доходы, уже можно определять расходную часть. Для этого все эти прогнозы. Но при этом я согласен, что, если чиновник отвечает за какой-то участок, а у нас, как правило, постановление правительства прописывают мероприятие, сроки и ответственных, если это не выполнено с результатом, если просто был какой-то процесс, то, соответственно, чиновник должен освободить свое место. У нас, к сожалению, даже в постановлениях бывает принять такой-то закон, выпустить нормативный акт — для чиновников это просто. Они готовят эти мероприятия под то, что у них уже готово, прошло определенные процедуры, и они заведомо знают, что отчитаются и прикроют свое «одно место». Соответственно, не будет никакой ответственности. Думаю, что этот принцип надо ломать очень жестко, постановления должны быть очень четкие, с конкретным результатом.

В.К.: Цены на сырье, на продовольствие упали, внутренний рынок у нас нездоровый. Куда в этой ситуации предприятиям выходить, где они пробьются на внешнем рынке, сколько они там заработают?

А.А.: Во-первых, есть внутренний рынок. Благодаря девальвации внутренний рынок стал для многих благоприятным местом. Ниши, которые раньше заполнялись импортом, вполне могут заполнять наши предприятия, и многие это делают. Внешние рынки тоже выгодные, но там есть проблема, о ней я уже сказал. Они выставляют заградительные технические условия, требуют всякие сертификаты безопасности, нужно пройти бюрократические структуры для того, чтобы доказать, что ваша продукция соответствует требованиям Швейцарии, например, или Германии. А у нас, кстати, таких жестких требований к импортной продукции нет. И частенько наши предприятия проигрывают конкурентную борьбу из-за того, что нам поставляют б/у технику, например. У нас новая, хорошая, вполне конкурентная продукция. И она дешевле, потому что девальвация рубля произошла. Но б/у техника еще дешевле, потому что она ничего не стоит тому, кто ее использовал. Он ее за копейки продает в Россию и, таким образом, разрушает внутреннюю конкуренцию. Ни о каких требованиях к б/у технике и технических стандартов нет. Ну и масса других случаев, когда мы не создаем благоприятной среды для своих производителей. Эта проблема есть, но, тем не менее, наши начинают выходить на внешние рынки. Для этого есть агентства по страхованию экспортных контрактов и инвестиций, и это помогает, некоторые предприятия выходят.

В.К.: Карпенко Сергей написал нам, что сдерживается предпринимательская активность, люди не понимают, как им преодолевать все эти препоны, и, вообще, кто их уберет эти препоны, чтобы они когда-нибудь могли реализовывать свои проекты? В частности, внедрение новых технологий.

А.А.: Какие препоны? На самом деле бери и внедряй, есть рыночная среда, есть потребители этих инноваций. А продавать тем, кто употребляет.

В.К.: Что вы скажете по поводу скандала вокруг корпорация Роснано? Этот вопрос многие задают. Выясняется, кучу денег куда-то потратили Роснано, Сколково. И где результат? Разве это не афера?

А.А.: У нас есть силовые структуры и суд, которые должны определять меру ответственности. Действительно, нет инноваций, каких ожидали от Роснано и других организаций. Счетная палата разобралась, как использовались средства: есть основания, в том числе, и для уголовных дел, как известно. Были соответствующие действия силовых структур, если есть реальные нарушения, то все будет доведено до конца. Но я не очень рассчитываю на такие организации как Роснано, мне больше симпатичен частный бизнес. Надежда на корпорацию, развитие малого и среднего бизнеса, которая создана указом президента. Она должна выдавать гарантии, в том числе и под инновационные проекты. Насколько я знаю, там должна быть квота для инновационных проектов, приходит предприниматель или инноватор с патентом, с технологией, убеждает, что эта технология принесет успех, надо только получить стартовый капитал для того, чтобы ее внедрить в жизнь. Это одно. Второе направление — корпорация должна кредитовать, причем, по льготной ставке, в том числе и инновационные проекты. «МСП Банк» предоставлял кредиты на инновационные проекты под 4,5−5% годовых. Правда, за счет маржи банка регионального или банка-посредника, все равно участвует банк-посредник. Для чего он нужен? Он тоже рискует своими деньгами, часть риска берет на себя, и он определяет, насколько этот проект инновационный, насколько жизнеспособен. Потому что в одном «МСП Банке» не могут определить, что патент или идея являются эффективными, рыночными или востребованными на рынке. Поэтому важно, чтобы в этом участвовали коммерческие банки, рискующие своими деньгами.

В.К.: Вы ответили на вопрос, заданный обладателем патента Цветковым. Возвращаясь к российской экономике, что у нас складывается на международном поле? Идет война санкций, она будет нарастать?

А.А.: Насчет ста долларов за баррель я не знаю, не готов гарантировать, что это будет. Думаю, что цена на нефть вырастет, независимо от санкций.

Экономическая конъюнктура так устроена, что она то затухает, то растет. Причем, после падения бывает очень быстрый рост. Больше товаров, значит, и больше спрос на энергоресурсы, поэтому цена на нефть, скорее всего, вырастет в обозримой перспективе. Ну и к вопросу о войне санкций: пора остановиться и американцам, и нам, пора прекратить играть в эти словесные баталии.

В.К.: А разве американцы хотят останавливаться? 20 атомных бомб располагают в Германии, наращивают вооружение, создают новые базы…

А.А.: Поэтому и говорю, исходя из этой новости, что пора остановиться, потому что, если бомбы размещают, значит, они рано или поздно могут быть использованы. А это конец всему миру, конец жизни на Земле. Поэтому игры мускулами, воинственная риторика, кто кого переборет, перетерпит, кто кого громче обвинит — это ни к чему хорошему не приводит. Америка должна понять, не надо давить на нас, мы уже очень много отступили, отдали территории, влияние в мире и т. д. Дальше мы уже отступать не будем, дальше уже вопрос суверенитета страны, развала ее и т. д.

В.К.: А зачем им отступать? Они только что взяли Украину. Россия Украину проиграла, они Украину выиграли.

А.А.: — Они не ее взяли, потому что они здесь получат очередную ситуацию, как в Ливии, Ираке и т. д. Взрыв-то будет. Этот народный гнев будет накапливаться и рано или поздно прорвется, и нестабильность на Украине будет сохраняться. Все эти вооруженные столкновения на востоке Украины вряд ли поспособствуют тому, чтобы эта территория возвращалась к Украине. Я сам жил на Украине в Киеве, у меня много друзей, и сейчас бизнесмены многие приезжают из Украины ко мне и рассказывают, что происходит. Народ запуган, страх рано или поздно перейдет в гнев, потому что перестаешь бояться, когда тебе есть нечего, и когда ты уже не знаешь, как существовать. Поэтому это может привести к очень тяжелым последствиям. В принципе то, что было на Майдане — это тоже бунт, в определенном смысле. Он был простимулирован, профинансирован, но это — бунт.

В.К.: Вам не кажется, что они могут так рассуждать: Россия слабеет экономически, кризис нарастает, экономическая политика вряд ли может быть названа эффективной. Рано или поздно сдадутся?

А.А.: Не все так просто. Мы сейчас переживаем период структурной перестройки экономики и изменения модели экономического развития. Мы от сырьевой модели будем уходить. Сейчас идет переосмысление мер, которые необходимо осуществить. Я, в том числе, над этим работаю в Государственной Думе. У нас 2 ноября будут парламентские слушания о преодолении структурных диспропорций и стимулировании экономического роста. Там будут предложены мероприятия, которые должны изменить модель экономического развития. Участвовать будут и представители правительства, и представители экспертного сообщества, Дума. У нас есть хороший опыт, 20−30 — е годы, модернизация страны. У нас при внешней блокаде, которая очень похожа на то, что сейчас мы переживаем, страна, напрягая внутренние ресурсы, не только человеческие, но и финансовые, смогла осуществить гигантский скачок вперед, став второй державой в мире. Этот опыт надо использовать максимально, чтобы двигаться вперед.

В.К.: А почему при первой волне кризиса не были использованы рычаги для того, чтобы экономику развернуть от сырьевого типа к более сложной, многоотраслевой экономике?

А.А.: Во-первых, среда не способствовала, она была благоприятная.

В.К.: Вы хотите сказать, не было агрессии по отношению к России?

А.А.: Не было агрессии, можно было спокойно привлекать ресурсы за рубежом. Они тогда были дешевые, потому что рубль был крепкий, и выгоднее было занимать за рубежом, нежели привлекать ресурсы изнутри. И это делали, что, кстати, создает сложности сейчас. Во-вторых, слишком благоприятная среда внутри, денег много, нефтедоллары поступают, можно решить все социальные программы без приложения усилий. Вы знаете, есть такой закон: для того, чтобы развиваться, вы должны загонять себя в ситуацию дискомфорта. К сожалению, этой ситуации дискомфорта для правительства не было, в результате, находясь в комфортных условиях, не предлагали необходимые модели. И самое главное, все-таки, наш правительственный истеблишмент — это либеральный истеблишмент, сформированный в 90-е годы, с точкой зрения, что рынок все отрегулирует, нам надо только создать рыночные институты, правила придумать рыночные, а все остальное рынок сам отрегулирует, инновации пойдут.

В.К.: Смотрите, как выросли российские рейтинги, рейтинг ведения бизнеса.

А.А.: Экономика падает, а рейтинг растет. Я об этом как раз, что надо заниматься стимулированием экономического роста с помощью инструментов ЦБ и правительства. Что делает ФРС, несмотря на всю рыночность США? Государство активно вовлечено в стимулирование экономического роста. Это делают Китай, Япония, Европа. А мы говорим, нет, государство — это только правила, а стимулирование экономического роста не наша задача. Это рынок, низкая инфляция и т. д.

В.К.: — Мы говорим с вами о промышленности, а спекулянты валютные думают о том, что рубль — это отличный инструмент, что он качается туда-сюда, и если будут дешевые деньги в экономике, то их можно будет пустить и покачать рубль, заработать огромные деньги на этом. Как с этим бороться?

А.А.: — Дешевые деньги должны идти в реальную экономику. На самом деле реальный инструментарий у ЦБ, чтобы контролировать движение денежных средств есть. Валютный рынок полностью находится под контролем ЦБ, он может отслеживать полностью валютную позицию кредитных организаций в режиме реального времени. И если у какой-то валютной организации, вдруг, кредитная позиция начала расти быстрыми темпами, то это причина для того, чтобы ЦБ начал исследовать ситуацию, запросить материалы и т. д. ЦБ с помощью правительства может влиять и на экспортеров для того, чтобы они не придерживали валюту на зарубежных счетах, а завозили ее в страну, превращали в рубли, вкладывали в инвестиции и т. д. Наша экономика не такая сложная, а тех, кто оперирует валютными потоками, очень немного. Естественно, их промониторить можно, либо договориться, либо заставить «не хулиганить» на рынке. Но при этом я считаю, что у ЦБ должны быть полномочия в случае необходимости резко вмешиваться в трансграничные валютные операции, чего сейчас нет, и пресекать, в случае необходимости, разрушающие нашу финансовую систему операции, деструктивные для курса валюты действия. Потому что это вопрос национальной безопасности, и, очевидно, мы свою безопасность должны обеспечивать. Для этого должны быть права, а у ЦБ сейчас прав нет. У многих зарубежных стран, у рыночных стран так называемых эти полномочия есть, у Китая тем более.

В.К.: А где у нас сейчас есть реальные технологические или отраслевые прорывы, где созданы условия для того, чтобы туда можно было инвестировать? Где могут быть созданы такие условия?

А.А.: Я бы говорил сначала, наверное, о технологических прорывах, потому что прорыв в технологиях не может быть на пустом месте. Нам надо базу экономики восстановить, воссоздать. Мы добывали нефтедоллары и их меняли на весь ширпотреб, который, в принципе, можно было спокойно производить на высоком качественном уровне у нас в стране.

В.К.: Павел спрашивает, для чего Россия в этом году увеличивает инвестиции в американские ценные бумаги?

А.А.: Это накопление наших международных резервов, потому что международные резервы это то, что позволяет обеспечить определенную стабильность нашей национальной валюты, в случае необходимости осуществлять так называемые выбросы валюты и продажи, чтобы рубль слишком сильно не падал. И в случае необходимости, я думаю, что очень тоже важно, выдавать валютные кредиты нашим компаниям, которые должны либо гасить внешние долги, а эти долги достаточно большие, либо выдавать кредиты на оборудование, но достаточно льготные. Я считаю, давно надо было запускать кредиты льготные для покупки оборудования, для модернизации своих производств на основе зарубежной техники. Не все мы производим, не все высокого качества, а кредиты за рубежом дешевле были раньше, а сейчас стали дорогими. Большие риски связаны с колебаниями нашего рубля. Поэтому ЦБ, на мой взгляд, уже давно должен был создать механизм кредитования наших предприятий, которые хотят модернизировать свое производство на основе современных образцов техники и технологии.

В.К.: Россия от войны санкций выиграла? Или мы все-таки проигрываем и как пишут на заборах либеральные деятели «Крым — наш. А цены?».

А.А.: Очевидно, от санкций мы не выигрываем. Есть, конечно, плюсы, о которых я тоже говорил сегодня, но сама санкционная политика ничего хорошего не дает. Самый лучший способ развития — это развитие на основе конкуренции, а конкуренция может быть обеспечена, когда есть свободная торговля, которая обеспечена, в том числе принципами ВТО. Я голосовал против закона о вступлении в ВТО, против ратификации, поскольку считал, что мы, прежде всего, юридически не были готовы. Экономически тоже мы были не готовы, надо было более жестко отстаивать наши позиции при вступлении в ВТО. Поскольку это случилось, мы должны этот механизм использовать. Торговля, конкуренция, в т. ч. с импортом, но конкуренция на условиях, в которых можно конкурировать. Вот вы сегодня производите продукцию, которая по качеству ничем не уступает зарубежной. Но рубль укрепился и — все, вы стали менее конкурентными по сравнению с зарубежными. И такая ситуация, когда рубль доходил до 23 рублей за доллар, казалось, что мы становились богаче, а реально она нас делала все больше и больше зависимой от импортной продукции.

В.К.: Сейчас разворачивается продовольственная блокада Крыма, фуры на границе с Крымом остановлены на территории Украины, в Крым продукты не везут. Как считаете, это предвестник чего?

А.А.: Во-первых, продовольствие везут, только за взятки еще большие, чем это раньше было, или — за контролируемые взятки. Я думаю, что это временное явление. У Украины нет шансов во взаимоотношениях с Западом, они там не нужны со своей продукцией. Может быть, нужна только рабочая сила дешевая. Есть масса причин для того, чтобы Украина развернулась в сторону России, но необходим какой-то временной промежуток. Украина экономически просто обязана жить с Россией.

В.К.: Мы говорили о неудовлетворительной работе правительства, а кого бы из министров в правительстве, из экономического блока вы бы заменили, чтобы мы получили более эффективную экономическую политику в России?

А.А.: Нужно посмотреть на работу всего кабинета министров. На мой взгляд, она не очень эффективная. Если правительство не изменит модель экономического развития и не предложит ее обществу, сначала для дискуссии, а потом, утвердив, начав ее реализовывать, то у этого правительства может быть печальная судьба.

Полная версия интервью — в видеоматериале «Открытой студии».

Над программой работали: Василий Колташов (ведущий), Майя Мамедова (продюсер), Александр Фатеев (оператор), Татьяна Парубаймех (бильд-редактор).