Юрий Скуратов: Коррупция в России — проблема политическая

«Гость «Свободной Прессы» — Юрий Ильич Скуратов, четыре года, начиная с 1995 по 1999 годы возглавлявший Генеральную Прокуратуру Российской Федерации, а ныне — президент фонда «Правовые технологии ХХ1 века».

«СП»: — Юрий Ильич, президент Дмитрий Анатольевич Медведев говорит о необходимости жесткой борьбы с коррупцией. Вы согласны с тем, что для этого нужно прежде решить вопрос о политической власти? Валентина Сергеичева. Екатеринбург

— Да, я согласен с мнением читательницы. Более того, я всегда акцентировал на этом внимание, потому что коррупция в России достигла такого уровня, когда она сама по себе стала политической проблемой и ее сети попались те люди, которые сами являются политиками, в том числе и высокого государственного уровня. Я не знаю, размышлял ли Дмитрий Анатольевич, когда объявлял программу борьбы с коррупцией, что трагизм ситуации для него состоит в том, что если он реально будет это делать, то ему придется начинать со своих питерских друзей, партнеров — своей питерской команды. Если он пойдет на это, да, это будет реальная борьба, если нет, а я понимаю все его трудности, тогда все усилия останутся пустым сотрясанием воздуха, на уровне слов.

Решившись на реальную борьбу и реально проводя ее, он войдет в историю России как один из серьезных правителей много полезного сделавших для нашей державы. Если вспомнить пять главных критериев демократии в ХХI веке, о которых также говорил президент, то, на мой взгляд, без демократического управления страной бороться с коррупцией невозможно. Закрытость — это прямой путь к коррупции, когда не дают оценку твоего поведения, когда публично о нем не пишут, нет возможности проконтролировать демократическими институтами твою деятельность, отсутствует подотчетность должностных лиц перед парламентом и т. д. Понимаете, иного способа управления страной, кроме как демократического, нет. Поэтому Медведев прав, если идея борьбы с коррупцией высказана, то идея демократизации будет работать.

«СП»: — Россия больна крайними формами национализма. Как это объяснить и вылечить с правовой точки зрения? Александра Семина, Москва

— Это не только правовая проблема, потому что национализм, ксенофобия имеют под собой социальные корни. Мы сегодня во многом утратили традиции интернационального воспитания, которые были в Советском Союзе. Распад СССР и эти межнациональные конфликты подогрели многие национальные проблемы, сегодня обострившиеся. Всегда, когда есть социальная проблема, ее легко списать на национальный вопрос — на армян, узбеков, которые «понаехали» и из-за них нам плохо живется. Социальная неустроенность — первопричина всплеска национализма. Правовыми методами бороться тут надо жестко, но только ими результатов мы не добьемся.

«СП»: — Здравствуйте, Юрий Ильич! Включены ли пытки в перечень правовых технологий XXI века? Дело в том, что в иркутском СИЗО-1 они используются. Естественно, пытают не сами «служители закона», а заключенные (чаще всего наркоманы), которые по просьбе сотрудников СИЗО за вознаграждения принуждают (порой неповинных) людей в даче оговаривающих показаний. Сотрудники СИЗО поддерживают связь со следственными органами. Как вы понимаете, это замкнутый круг и доказать что-либо невозможно. Что делать людям, которых осудили на основании пыточных показаний? Неравнодушный

— К сожалению, пытки применяются не только в иркутском СИЗО — это укоренившаяся практика деятельности оперативно-розыскных следственных служб в нашей стране. Безобразное явление. На слуху смерть Магницкого. Документы ООН приравнивали нахождение россиян в изоляторах, как само по себе — пытку. Поэтому реформа следствия, если она будет сведена только лишь к организационно-структурным перестановкам, она, конечно, положительных результатов не даст.

Необходимо прежде всего ужесточать прокурорский надзор, жестко, строго наказывать тех, кто подобные методы использует. Необходима более эффективная работа судебной системы, потому что в ходе рассмотрения дел суды фактически чаще игнорируют жалобы подсудимых о том, что к ним применялись пытки, насилие для выбивания показаний. Естественно, что нужно перестраивать систему внутриведомственного контроля в самих органах МВД и т. д. Но, к сожалению, в этом направлении мало что делается. Разве что дело незаслуженно осужденного возьмут под особый контроль администрации президента или попадется порядочный прокурор и проконтролирует, потому что надзор за соблюдением законности в этих учреждениях осуществляет прокуратура.

«СП»: — Понесут ли когда-нибудь наказание Устинов и Чайка за фактический развал органов Прокуратуры? Иван Белый

— Я бы так однозначно не сказал, что произошел развал Прокуратуры. Потому, что на местах работали сотни, тысячи порядочных людей. В регионах прокуратура является важным сдерживающим фактором. Но из прокуратуры были вслед за мной изгнаны люди, которые могли сказать «нет», они не выполняли незаконные указания. Поэтому последовали чистки, сегодня прокуратура в нынешнем виде очень сильно обескровлена. Что касается Устинова, то если в последующем вскроются его незаконные указания, то, наверное, им будет дана правовая оценка. Хотя я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Относительно Чайки я не могу назвать каких-то очень грубых нарушений закона. Что касается политической ответственности, положение в прокуратуре ничуть не хуже и не лучше, чем во всех наших властных структурах.

«СП»: — Будучи Генпрокурором страны, вы проявили трусость, позволив экс-мэру Петербурга Собчаку уйти от обоснованного уголовного преследования! Почему? Окажись вы в те времена смелее, наверняка, мы жили бы сейчас в другом — правовом, демократическом, человеколюбивом государстве. Виталий Витальевич Кропотов

— Я не хочу себя защитить, но правду сказать надо. Я не считаю, что проявил трусость. Анатолий Сергеевич Куликов сейчас правильно подал иск госпоже Собчак по поводу того, что Скуратов, Куликов, Барсуков ее отца затравили. В чем генезис ситуации? Мы по материалам, докладам сотрудников увидели, что в Санкт-Петербурге те, кто должен был обеспечивать законность и объективность расследования преступления, оказались полностью под пятой мэра города. Произошел процесс сращивания, и тогда, видя, что наши структуры не смогут решить задачи, было принято решение о создании объединенной следственно-оперативной группы.

Направили людей из центра. Группу возглавил опытный следователь Леонид Прошкин, один из наших начальников отдела. Туда вошли работники МВД и ФСБ. Дело расследовалось достаточно спокойно, мы вышли на предъявление обвинения Собчаку, никто его под стражу не планировал брать, а вот меру пресечения в виде подписки о невыезде — да. Но тут мы столкнулись с колоссальным ресурсом противодействия следствию. Тут отличилась госпожа Нарусова. На меня писали президенту пасквили люди достойные — Вишневская, Ростропович, Басилашвили, прося «усмирить» Скуратова. Но ведь следствие доказало два эпизода, по которым нужно было предъявить обвинение господину Собчаку.

Обвинение предъявить не удалось, поскольку Нарусова сорвала его, когда она сообщила о больном сердце своего мужа, следствие обязано было вызывать врачей «скорой помощи». И — Собчака везут в клинику, где нет профильного кардиологического обеспечения, везут к человеку, которому Собчак выделял много денег на реконструкцию больницы. Потом мы узнаем о бегстве Собчака в Париж, который организовал Владимир Владимирович Путин, о чем написал в своей книге «Президентский марафон» Ельцин. Я бы понял, соблюдай Путин два условия: если бы его людей не было в составе этой следственно-оперативной группы. Второе — почему он мне не задавал вопросы, если речь шла о каких-то грубых нарушениях закона? Так что о какой моей трусости может идти речь, мы не меняли свою позицию. Сейчас, когда Собчака сделать национальным героем, я еще раз заявляю: были все основания для уголовно-правового преследования господина Собчака.

СП": — Здравствуйте, Юрий Ильич. 28 лет занимаюсь частной исследовательской деятельностью в области политических технологий. Мой вопрос: правда, что России как государственному образованию осталось существовать не более 3−5 лет? Сергей Илисов, Париж

— Отмечу важность вопроса политических технологий, чем занимается ваш парижский читатель. Многие проблемы России в том, что у нас технологическая проработка принимаемых управленческих решений очень слабая. Мы порой планируем неплохие реформы, но когда дело доходит до их реализации, почему-то от первоначальной идеи остаются рожки да ножки. Так что вопрос о технологиях крайне важен. Я думаю, что наши политологи должны над этим поразмышлять. Сейчас у нас что только не реформируется: следствие, муниципальное самоуправление, административная реформа идет, здравоохранение, образование, избирательная система, федеративные отношения и т. д. Но разве можно перегружать общество столькими реформами? Ведь всякая реформа — это расстройство налаженных инструментов. То же следствие. Ведь в свое время создание СКП привело к резкому ухудшению ряда показателей следственной работы.

Что касается России как государственного образования. Да, наше государство находится в кризисном состоянии. Кризис этот -общесистемный. Откуда политический экстремизм у молодежи, в том числе и на национальной основе? Просто многие не видят, в силу дискредитации института выборов, массовых приписок, тотальных искажений, нечестности, как легальным путем можно повлиять на власть. Что в таком случае им остается? Вот и выходят на улицы…

Власть должна насторожиться, что все больше молодых людей видят решение проблем в экстремизме. А самым большим экстремистом выступает государственная власть, подстрекая к нему. Относительно перспектив. Несколько лет назад в одном из изданий на вопрос о причине гибели Византийской империи назывались признаки кризисной ситуации Византии, приведшие к ее распаду и гибели, а также — анализировались признаки, присущие нынешней России. Что удивительно, очень многое тут совпадает. Конечно, не 3−5 лет, ресурс у нас очень мощный. Но участь России может быть печальной…

Гость «Свободной Прессы» президент фонда «Правовые технологии XXI века» Юрий Ильич Скуратов честно и откровенно ответил на Ваши вопросы.