И. Роднина: «Быть туристом на Олимпиаде — для меня кайф!»

Константин Цивилев: — Здравствуйте, свободные зрители «Свободной Прессы». Я — Константин Цивилев, а в гостях у нас сегодня десятикратная чемпионка мира, трехкратная олимпийская чемпионка, а сейчас депутат Государственной Думы Ирина Константиновна Роднина. Вначале посмотрим опрос, который мы сняли на улицах Москвы. Людям задавали такой довольно простой вопрос в духе сегодняшнего дня: «Радует ли их предстоящая Олимпиада Сочи-2014?». А вас, кстати, Ирина Константиновна, радует предстоящая олимпиада?

Ирина Роднина: — Меня очень радует.

К.Ц.: — У нас сегодня большинство вопросов будет крутиться вокруг этой темы. Есть какие-то спорные мнения. Например, этот марафон с факелом, самый большой. 40 тысяч километров, 123 дня. Как вы к этому относитесь?

И.Р.: — Знаете, в силу того, что нашему народу не объяснили, что эстафета Олимпийского огня проводится всегда перед проведением каждых Олимпийских игр. Но проводится она за счет спонсоров, генеральных спонсоров Олимпийских игр. Это Samsung, это Coca-Cola. Поэтому, по большому счету, мы здесь только представили наш маршрут. Страна самая большая в мире, поэтому мы вправе представить самый большой маршрут. Когда ёрничали наши журналисты, погас или не погас огонь, это совершенно не тот огонь, который будет зажигаться на последнем этапе при зажжении самого Олимпийского огня. Это прохождение Олимпийского огня. Да, бывают накладки. Мы не первые и, больше, чем уверена, не последние. Но цель — это объединить людей, чуть больше познакомить с тем, что это такое, даже эмоционально. Я думаю, что все понимают, каково назначение Олимпийского огня. Любая информация, которая долго идет, раздражает. Но у нас ведь не просто огонь пронесли. Где на санях, где на оленях, где на тракторе — то есть каждый город придумывает себе очень красивую эстафету. Мне очень понравилось в Твери, когда по Волге шли гребные лодки. Это тоже оказалось очень красивым. Здесь и творчество работало, и интерес каждого региона и города, и я не вижу ничего такого предосудительного.

К.Ц.: — А вы не были в числе факелоносцев?

И.Р.: — Была.

К.Ц.: — А в каком городе?

И.Р.: — В Москве, конечно. Я же москвичка.

К.Ц.: — То, что несут, эстафета, это да, а вот погружать его на дно Байкала, в космос отправлять…

И.Р.: — А почему нет? Почему вы хотите такую пустую эстафету, пробежаться по 40 с лишним городов? Почему не поэкспериментировать? Тем более, это действительно для большинства людей в мире — праздник.

К.Ц.: — Наших читателей интересует такая завязка, интрига с Плющенко. Вроде на Чемпионате России он занял у нас второе место. Победил 18-летний Максим Ковтун. Но в то же время эту единственную квоту в мужских одиночных катаниях отдают Плющенко. Каким решением?

И.Р.: — Сегодня будет утверждаться уже олимпийская команда. Вчера было решение Федерации фигурного катания России, что у нас основным номером едет Плющенко, а запасными — Ковтун и Воронов.

К.Ц.: — Кстати, по последним данным Ковтун сказал, что до конца Олимпиады он не будет давать интервью, не будет общаться с журналистами. Он что-то знает, чего мы не знаем? Потому что некоторые ссылаются на мнение Тарасовой, что она якобы говорит, что Плющенко, наверное, заболеет и, скорее всего, его заменит в последний момент Ковтун. Вы слышали что-нибудь про это?

И.Р.: — Татьяна Анатольевна все время что-то бросает в прессу. То она говорила, что ей надоели бесконечные вопросы по Плющенко, ее волнует больше Ковтун. Потом она стала заявлять, что единственный, кто может ехать на Олимпийские игры — это только Плющенко. Теперь следующая версия. Версий много.

К.Ц.: — Какая ближе к правде?

И.Р.: — Я не знаю, какая ближе к правде, потому что это не интрига. Действительно, есть определенный момент подготовки. В чем-то, наверное, где-то оправдывается эта интрига, потому что впервые на Олимпийских играх будут командные соревнования. Поэтому любому спортсмену, который как бы в команде, по одному номеру, то есть это в основном первые номера. Им придется не две своих программы, которые он катает в индивидуальных соревнованиях, но еще катать две программы: короткую и произвольную — в командном зачете.

К.Ц.: — А вы, как человек, причастный к этому виду спорту, считаете, что это нужно для фигурного катания, эта командность? Ладно, пара, ладно, одиночное. А команда значит, что ты можешь пострадать из-за кого-то в этой команде, если он хуже выступил.

И.Р.: — Все время есть такой момент, что зимние Олимпийские игры значительно меньше по количеству видов спорта и программа не такая насыщенная, как в летних Олимпийских играх. Есть такие команды, как Россия, Соединенные Штаты, Канада, Китай. Уже заранее определяется пятерка возможных претендентов на медали. Мало стран, где есть более или менее в равной степени все четыре вида. Если даже брать Японию, где очень сильные одиночники, то нет ни пар, нет ни танцев. Если Китай, то там танцевальная пара слабая, но спортивные пары посильнее, и одиночники тоже на таком уровне. В Америке более или менее ровно идут все там. У нас в этом плане, конечно, наиболее лучшая ситуация. Но для меня лично ничего такого нового нет, потому что проводились, правда, это были соревнования Pro-Am, когда соревновались профессионалы и любители. Был такой небольшой отрезок в фигурном катании по времени. Особого интереса я в этом не видела. А вот если говорить о синхронном катании, мне кажется, это более перспективный вид фигурного катания не только вообще в мире, хотя уже идут много лет чемпионаты мира, но и как дальнейшее развитие самого вида.

К.Ц.: — Кстати, о развитии. На ваш взгляд, сейчас сложнее стало фигурное катание, чем было в 70−80-е годы?

И.Р.: — Знаете, даже не надо сравнивать. Конечно, сложнее. Мне даже непонятно, когда такие вопросы задают, потому что никто, ничто не стоит на месте. Мы должны понять, что у нас не просто поменялась система судейства, а самое главное поменялись требования. Идет изменение в самом катании, в комплектации программ, в подготовке, даже в подготовке совсем молодого поколения спортсменов.

К.Ц.: — Вы сказали во множественном числе: «поменялись требования». Назовите хотя бы одно требование, которое было и которое поменялось, чтобы люди поняли на примере.

И.Р.: — В то время, когда я каталась (это было 30 с лишним лет назад), когда мы открывали правила, то у нас первое было — cover ice и speed, то есть покрытие льда и скорость. По скорости мы и в паре и с Улановым, а особенно с Сашей Зайцевым просто явно всех выбивали. То есть чем больше у тебя скорость, тем больше покрытие. То есть ты не 10 площадок прокатал, а прокатал 12 площадок. А сейчас начались танцы. Здесь постояли, здесь потанцевали. Вот это мы потеряли, потому что сейчас этого нет. Тоже не надо забывать, кто готовил эту судейскую систему, это реорганизацию в фигурном катании. Это готовили канадцы. Канадцы всегда были, как мы говорили, тихоходы, но очень «реберные». Если взять любого большого канадского спортсмена, то это всегда очень реберная филигранная техника конька. Но — тихоходы. Потому что когда у вас такая техника конька, то, что сейчас требуют: реберность, твиззлы, пятое, десятое — вы на такой большой скорости никогда их не выполните. С другой стороны, любой человек, кто знает, кто водит машину, любые повороты, любые какие-то перестроения, передвижения на скорости делать значительно сложнее. Вот и считайте. Я вам все объяснила?

К.Ц.: — Ну, так. Давайте вернемся к нашей Олимпиаде. Олимпийские символы, талисман Олимпиады. Я помню, что изначально, когда поднимался вопрос, будут ли в Сочи игры проходить, в Сочи 270 тысяч избирателей (были голосования в 2008 году) проголосовали за эмблему «Дельфин на лыжах» как за эмблему Зимних Олимпийских игр в Сочи. Потом это отменили, устроили народное голосования. Вот к чему я клоню. Я помню летнюю Олимпиаду-80. Другие какие-то олимпиады по телевизору смотрел. Всегда был один какой-то талисман. Сейчас у нас три: снежный барс, белый мишка, мордочкой похожий на то, что нарисовал Виктор Чижиков, нарисовал в 80-ом году, и зайка. Вот эти три талисмана, на ваш взгляд, нужны или нет? Или вы об этом не думаете?

И.Р.: — Честно говоря, я об этом не думаю, потому что для спортсменов, для людей спорта важен символ Олимпиады, то есть эмблема Олимпиады. Здесь мы действительно принимали участие, и это нам было очень важно. Например, эмблема Олимпиады Москвы, Кремль. У каждой Олимпиады есть это. А талисманы — это для туристов.

К.Ц.: — А вас как-то не напрягает, что их три? В чем смысл, что их три? Приятно же, когда один брелочек.

И.Р.: — Больше сувениров продадут. Это моя позиция.

К.Ц.: — Тогда продадут еще больше, потому что у параолимпийцев свои же талисманы. Вы знаете, какие? Назвать можете?

И.Р.: — Знаю, но назвать не могу.

К.Ц.: — А я вам подскажу. Лучик и снежинка.

И.Р.: — Какие-то странные фигурки. Честно говоря, никогда на это мы, спортсмены, никогда не обращали внимания.

К.Ц.: — А я думаю, может быть, в Олимпиаду наоборот надо было сделать один талисман для параолимпийцев и для обычных спортсменов, чтобы это как-то объединяло.

И.Р.: — Знаете, обычно на всех олимпиадах для параолимпийцев есть свои талисманы, медали разные. Все-таки не надо все объединять в одно. Это игры для сильных, мужественных людей, идущих к своему совершенству, а Параолимпийские игры — тоже для очень сильных и очень мужественных, но там свои принципы. Когда опять же наши журналисты начинают сравнивать, сколько там медалей, сколько там медалей, я должна сказать, что если говорить о параолимпийском движении, я бы не стала подсчитывать, сколько медалей. Мы можем говорить, как это движение развивается в нашей стране, сколько людей принимает в этом участие, что игры стали тоже смотреть, показывать по телевидению, а подсчитывать медали и очки, мне кажется, несколько неприличным.

К.Ц.: — Интересные факты приходят мне в голову. Медаль в обычных Олимпийских играх в Сочи будет весить от 480 до 530 грамм. В то же время медаль на Параолимпийских играх в Сочи будет весить больше 600 грамм. Не в курсе, почему такая разница, почему параолимпийцам медали тяжелее выдают?

И.Р.: — Ты даже не думаешь, что ты вешаешь себе на шею. Главное, должен дойти до того результата, который ты выиграл. Сколько граммов, какая ленточка… Знаете, мы иногда копаемся в каких-то мелочах, забывая главное, основное, к чему идут Олимпийские игры, что они должны в себя вбирать и чем радовать.

К.Ц.: — Я просто представил. 600 граммов на шею — приличный вес.

И.Р.: — Одно могу сказать. При десяти моих медалях за Чемпионаты мира, конечно, олимпийские медали значительно тяжелее. При этом, должна сказать, мы — единственная Международная федерация в мире, у которой медали Чемпионатов Европы и мира из чистого золота, а олимпийские — только позолоченные.

К.Ц.: — В Сочи удалось вам уже побывать, посмотреть объекты?

И.Р.: — Я бывала там несколько раз. Бывала еще года два назад в период, когда все это строилось и выглядело не очень приглядно, и была совсем недавно, так как я в Комитете по связям с соотечественниками из стран СНГ. Там как раз был достаточно большой семинар для молодых журналистов из стран СНГ. У меня там с ними была встреча. Без меня просто было организовано. Они сами поездили по этим объектам, им все показали. Знаете, насколько отличалась реакция этих людей, когда они уже увидели готовые, от того, что очень часто у нас писалось!

К.Ц.: — Как вы думаете, будет ли после Олимпиады какая-то жизнь у этих объектов? Будут ли они использоваться?

И.Р.: — Опять же - безграмотность. Мы имеем Олимпийские игры, но ничего не знаем. Ни одну заявку ни от какого города Международный Олимпийский комитет не примет, если не будет дальнейшей программы. Уже работают целые компании, которые обязательно разрабатывают, что будет потом с олимпийским наследием.

К.Ц.: — Знаете, почему я задаю этот вопрос? Если вы построите поле для игры в футбол, то оно, конечно, требует ухода. Но ледовый дворец — в общем-то дорогое сооружение. Там же нужно поддерживать температуру, лед, следить, машины. Я про это спрашиваю. Потянет ли Сочи содержание этих объектов?

И.Р.: — Если бы даже мы не выиграли право проведения игр в Сочи, то все равно бы строилась и приводилась в порядок Красная Поляна. После распада Советского Союза мы потеряли все высокогорные центры подготовки спортсменов. Они все остались на территории других государств. Большинство государств не очень эти центры поддерживают. Практически умирало Медео. Там такого понастроили, что пришлось долго реконструировать. Но был период, когда это было, когда были не очень пригодные условия для подготовки. Поэтому задача построить у нас в стране центр высокогорной подготовки для сборных команд страны все равно стояла, и средства эти все равно выделялись по Федеральной целевой программе, которая была рассчитана с 2006 по 2015 год. Это первая ситуация. Вторая ситуация. Город Сочи — сезонный. У нас и так осталось достаточно мало теплого моря. Поэтому была задача наполнить Сочи, который не живет от мая до конца сентября, жизнью. Естественно, когда появятся такие громадные спортивные сооружения, будут и различные конгрессы, мероприятия, будет масса спортивных мероприятий. Все города, которые проводили зимние и летние Олимпийские игры, кроме, быть может, Афин, совершенно не пострадали от тех объектов, которые там были построены. Другой вопрос, что все эти объекты — это достаточно долгая и длинная инвестиция. Олимпийские объекты в Москве все были готовы в 79-ом году, потому что по правилам Международного Олимпийского комитета обязательно на всех объектах до Олимпиады должны пройти старты. Еще ни один объект из олимпийской программы 80-го года не снесли, не развалился. Они работают на жителей, гостей столицы. Проводится масса соревнований.

К.Ц.: — Вы произнесли фразу «они работают». Я согласен с вами. Они работают. Но, например, возьмем ЦСКА, метро Аэропорт. Там что было? Вещевой рынок. Вроде объект стоит, работает, а внутри…

И.Р.: — Слушайте, уже с вещевыми рынками разобрались. Это почему было? Это по нашей бедности было. Если они не работали на спорт, то все равно были не выброшенные помещения. Слава богу, сейчас их вернули снова, но зачем возвращаться? И Лужники были вещевым рынком.

К.Ц.: — Все-таки вы привели такой не характерный для России город, как Москва, где действительно ничто не пропадет, будет работать.

И.Р.: — Я привела не потому, что это город Москва, а потому что в Москве были Олимпийские игры.

К.Ц.: — В интернете есть подборка фотографий «Олимпийских объектов после олимпиады». Знаете, все они напоминают документальные фильмы «50 лет без людей». Даже за границей. Потрескалось, проросло, какая-то трава. Фильмы ужасов можно снимать.

И.Р.: — Я не знаю. Мы почему-то везде хотим ужасы. Я считаю самым большим безобразием, что за 20 лет мы воспитали людей, что они реагируют только на ужасы. Естественно, пресса работает тоже на обеспечение ужаса. Пресса почему-то совершенно не может видеть более положительных моментов. О каких объектах вы можете сказать, что они развалились? В Монреале не видела ни одного.

К.Ц.: — Я просто подборку в интернете смотрел. Может быть, это один какой-то объект в одном городе. Там подборка 20 фотографий.

И.Р.: — Все может быть. Понятное дело, что такие объекты, как трамплин, санные спуски — самые дорогие.

К.Ц.: — Они потрескавшиеся.

И.Р.: — Вы когда их видели потрескавшимися? Зимой? Или вы их увидели летом?

К.Ц.: — Летние были съемки.

И.Р.: — Правильно. Они тогда не используются. Когда это все покрывается льдом, то это совершенно другая ситуация.

К.Ц.: — Трещины там видны.

И.Р.: — Трещины есть везде. Если мы хотим эти трещины видеть, то, знаете, вся жизнь в трещинах.

К.Ц.: — Ладно. Есть такие люди, которые пытаются увидеть что-то плохое. Они говорят: «Почему в Сочи? Почему нельзя на Алтае, например, провести Олимпиаду?» У вас есть какое-то мнение на этот счет?

И.Р.: — Я объяснила. Сезонный город, и рядом замечательные высокогорные места. Расстояние всего лишь 20 минут. Это раз. Во-вторых, что их смущает? Я помню, что все ёрничали: «Тропики, тропики, субтропики». Но никто же не задавал вопрос: «Почему в Турине?». Там вообще снега не было, и надо было ехать полтора часа до зимних объектов. Сегодня вся зимняя Олимпиада разделилась на два момента: то, что под крышей, и то, что на воздухе. Никого не волновало, что в Ванкувере вообще меняли всю программу. Вот уж где морской климат! Все-таки океан рядом, который дышит. Все смещалось: и фристайл, и биатлон, и лыжи. Как-то это никого не волновало. А то, что впереди у нас Олимпийские игры в Южной Корее, которая значительно южнее, чем Сочи, нормально. Почему-то это нас смущает. Это раз. Второе. Почему не в Алтае или еще где-то. Как вы знаете, строить вообще всю инфраструктуру очень сложно. В Сочи мы практически не строили гостиницы. Даже когда в свое время выдвигалась Москва на Летние Олимпийские игры, проблемой было то, что в Москве нет гостиниц трех звезд. В Москве все гостиницы в центре пять звезд. А в Сочи как раз в этом плане было достаточно. Конечно, мы надеемся принимать большое количество туристов, специалистов, спортсменов. Строительство всех олимпийских объектов и первой и второй олимпийских деревень не затронуло город. Город будет продолжать жить своей жизнью. Единственное, там будут туристы. Для этого что сделано? Построена обводная дорога. Мы не говорим о том, что более 2000 нелегальных спусков нечистот в Черное море убрали. То есть городу достались все коммуникации, инфраструктура, а все спортивные объекты городу жить не помешают.

К.Ц.: — Еще один интересный момент, когда читаешь про строительство в Сочи. Инвесторы. Меня как простого человека удивляет. Привлекают как инвестора какого-нибудь олигарха. Допустим, Потанина. При этом мы представляем, что, если бы кто-то был инвестором, то он инвестировал бы на свои деньги. А получается ситуация, что олигарх берет у Внешэкономбанка кредит и вкладывает в строительство. Потанин, например, взял 21 миллиард рублей. Такой инвестор. А в чем тогда его инвестиция? Любой же может так.

И.Р.: — Он же берет кредит на себя, а не на олимпийский объект.

К.Ц.: — Они же все потом все равно все…

И.Р.: — Я не знаю, что будет потом. Это вы умеете смотреть, что будет потом. Он же берет этот кредит под свое имя, под свои структуры.

К.Ц.: — Но ситуация же странная. Допустим, у человека на счету лежит 14 миллиардов долларов. Он идет и берет 21 миллиард рублей.

И.Р.: — Я не знаю ни одного серьезного бизнесмена, который берет и вынимает из кармана деньги. Любой большой проект — это всегда кредиты в банках. Мы привыкли все за кэш покупать, так мы хотим за кэш построить всю олимпиаду.

К.Ц.: — Ладно, я спросил, вы ответили. Вопросы наших читателей. «Уважаемая Ирина Константиновна, что у нас в стране делается для развития детского спорта. Может быть, есть какие-то отдельные программы, проекты, поддерживающие развитие детского спорта», — спрашивает Рената.

И.Р.: — Я не могу отвечать за все Министерство спорта. Конечно, есть программы. Это касается и детских спортивных школ, это программы, связанные с олимпийским резервом. Притом у каждого региона есть свои программы. Да, конечно, нам не хватает. Я могу сказать, что я делаю. На сегодняшний день у нас наконец-то появились в законе студенческий спорт и школьный спорт, потому что мы не можем в каждом, даже маленьком городке, построить какие-то достаточно дорогостоящие спортивные сооружения. Даже бассейн, даже каток ложится на плечи самого городка. Содержать это достаточно сложно. Но создать на территории школы, так как ребенок в школе находится 11 лет, нормальные условия для того, чтобы он мог заниматься — это сейчас наша задача. Во-первых, по новому закону об образовании у нас есть каждую неделю до 8 часов дополнительного времени, оплачиваемого для преподавателей. Я не говорю, что это спорт. Для нас главная задача, чтобы это было творчество, то есть художественная самодеятельность, научно-технические кружки, и то, что называется школьный спортивный клуб. Сейчас создается сетка соревнований. У нас есть несколько пилотных проектов, где эта программа пошла. Потому что все, что до этого делается: и президентские старты, и президентские соревнования — это всего 3 года. Идут достаточно большие инвестиции на эти мероприятия. Но это, к сожалению, один финальный турнир. Наша задача не в том, чтобы ребенок приехал, проиграл, выбыл, как по олимпийской системе отбора. Наша задача в том, чтобы это было в течение года, как работают лиги. Появились школьные спортивные лиги во многих регионах. Это одна задача. Вторая задача, а, вернее, не задача, а то, что мы получили впервые в бюджете этого года 1 миллиард 800 миллионов на реконструкцию спортивных залов в сельских школах. И я очень счастлива. Почти что два года моей жизни пошло на то, чтобы призывать и учить здоровому образу жизни, не имея спортивных залов, не имея оборудования, не имея преподавателей. Нельзя все только на одних волонтерских ситуациях это все делать. Эта программа начинает идти. Мы восстановили такие соревнования, очень знаковые в свое время для Советского Союза, как «Золотая шайба», «Кожаный мяч», «Белая ладья», «Оранжевый мяч», «Серебряный мяч» по волейболу, «Серебряные коньки». И это все финансируется уже по линии государства.

К.Ц.: — А вы в Госдуме — руководитель еще проекта «Дворовой тренер»…

И.Р.: — «Дворовый», да, «Дворовый тренер».

К.Ц.: — Вот где сейчас есть эти тренеры? Чего тренируют они?

И.Р.: Знаете, этот проект возник очень так достаточно стихийно. Мы его предложили где-то весной 2009 года, понимая, что в кризис много детей окажется без организованного отдыха. Потому что родители, кто-то потерял работу, какие-то предприятия не работали. И вот в 2009 году у нас тогда, по-моему, 17 регионов подключилось.

К.Ц.: — Ну, дело пошло?

И.Р.: — Да, пошло. Сейчас 49 с лишним, 49, по-моему, регионов. Каждый регион этот вопрос решает по-своему, и слава Богу, да.

К.Ц.: — А тренер получает эти деньги?

И.Р.: — Конечно. Конечно, да. Значит, в каких-то регионах создан специальный Губернаторский фонд, который оплачивает работу тренера. В каких-то регионах, это через Центр временной занятости. В каких-то регионах, это через центр дополнительных…

К.Ц.: — А какие там виды спорта? Во дворе же не так много…

И.Р.: — Что? Ну, футбол, волейбол…

К.Ц.: — Хоккей, может быть? Ну, если без коньков так бегать…

И.Р.: — Да, это вот сейчас его восстанавливают. Хоккей в валенках. Шахматы, что там еще? Ну, как правило, даже не футбол, а мини футбол… То есть такие абсолютно доступные и приемлемые виды спорта. В каких-то регионах, мы даже знаете, как провели? Что летом работали ребята старшекурсники, и им это засчитали как педагогическую практику, из педагогических и спортивных вузов. И каждый год мы осенью собираем, вернее, даже уже зимой, подводим итоги. Вот совсем недавно у нас это было как раз очень интересная, внимательное такое я бы сказала, мероприятие, где приехали лучшие тренеры со всех регионов, со своими программами. Чем нам еще интересно собирать, мы не только лучших собираем, что бы их отметить и поздравить, поблагодарить, а что бы еще шел большой обмен. Какие-то регионы даже уже свои фильмы сделали небольшие, уже проекты идут. Этот проект подтолкнул, вот особенно в этом плане здорово работает, это Белгородская область. Стали приводить дворовые площадки в надлежащий вид. И самое главное, вот Белгород чем мне нравится, площадки стали брать под свою опеку представители среднего, и даже малого бизнеса. Ну, он за этой площадкой следит, она в порядке, он выплачивает тренеру зарплату, свет, оформление. И там висит, что это площадка такой-то компании, или такого-то предпринимателя. Пошли такие программы, ну, уже, может быть, больше по губернаторской линии и в других регионах. То есть чем интересно? Вот вы знаете, мы, как предложили, подтолкнули, и наша идея была, это летний период. То, что большинство регионов теперь уже круглый год, и находятся энтузиасты. И самое главное, что у нас с детьми работает не только вот эти тренеры детские, у нас уже и чемпионы мира работают с детьми, проводят занятия. И, как правило, это очень часто бывает не в самом дворе, потому что не в каждом городе есть дворовые площадки, а уже школа свои площадки отдает, и свои стадионы и программы. Очень хорошо идет программа в Южно-Сахалинске. Вот я летала, знаете, вроде бы далеко, но потрясающе. Поэтому есть хороший пример, но почему-то о них никто не рассказываем.

К.Ц.: — Ну, вот вы рассказываете, почему же никто.

И.Р.: — Ну, я бы хотела, чтобы это была не только я. Потому я как бы руководитель этого проекта, и я лицо заинтересованное. Я бы хотела, чтобы и сами жители, и самое главное пресса. Потому что, чем больше мы это знаем, тем больше, наверное, будет энтузиастов, и от слова и призыва к красивому и здоровому образу жизни, мы перейдем к действию.

К.Ц.: — Я вот хотел такой миф вспомнить, что в СССР был доступный спорт, секции. А вот я сам помню, я был ребенком в 70-е годы. Если там, в 5 лет тебя родители не отдали куда-то, то ты потом в 10 лет приходишь, и ты никому не нужен, тебя никто не берет, тебе. «А-а-а, ну, ты вон какого года рождения. Не, мы берем сейчас только кому там 5−6 лет». Вот это же тоже был какой-то перекос? Потому что, ну, вот я жил на речном вокзале, у нас там тоже был к Олимпиаде построен дворец спорта «Динамо». И я туда ходил на Водный стадион, но уже, конечно, не в 5 лет, а когда там 10 лет, 11. И никому не нужен, все, никто не берет.

И.Р.: — Ну, вот я вам очень благодарна за эту тему. Потому что вот это сказки, что все было. Было желание у населения заниматься, это, в общем, по-своему подогревалось, и особенные комплексы ГТО, соревнования. В каждом регионе всегда были еще вот кроме вот этого центрального, ну, тогда были, я не знаю, Республики везде проводили. Профсоюзы замечательно работали. Ведь что же случилось, особенность с профсоюзом в спортивном движении? Все спортивные сооружения профсоюза просто канули в лепту. Практически большая часть спортивных школ, детских спортивных в нашей стране, это были по линии профсоюза. Куда мы каждый платили взнос. Профсоюзы замечательно от этих школ отказались, бросив их, где на плечи города, где на плечи региона, где как. Без, как говорится, дальнейшего продвижения.

К.Ц.: — Ну, и профсоюза-то особо не осталось.

И.Р.: — Профсоюза нет, да. Вот вы тему правильно подняли. Потому что у нас все детские спортивные школы работали, и до сих пор большая часть их работы — на результат. И так мы готовим и готовили наших тренеров, что он только работает на результат. И поэтому, естественно, всегда был отбор и отсев, потому что у нас спортивных сооружений, вот эти сказки не надо мне рассказывать, было очень-очень мало. В 80-ом году, когда я закончила выступать, у нас на весь аж Советский Союз, было около 100 ледовых площадок, из которых большая часть львиная. Наверное, 90%, это были дворцы спорта и зрелищ, и, как правило, зрелища побеждали. А вот таких тренировочных катков, где можно было тренироваться, их было очень-очень мало. То есть катастрофически мало. Вот сейчас только за последние 5, 4 даже года, более 300 площадок ледовых открылись. Не дворцовых, дворцы я не считаю те, которые вот КХЛ да строится 10.000 там, или перестраиваются. Я говорю о тренировочных катках. Только вот за последние 4−5 лет, эта программа, и Федеральная целевая, которая, кстати сказать, самая первая программа была еще до программных проектов правительства и страны. Это программа партии «Единой России», быстро возводимая. То есть это строились партийные сооружения, которые в течение года там, 9 месяцев, уже начинали работать.

К.Ц.: — А вот сейчас в Госдуму, я знаю, в законопроект поступил, чтобы опять вернуть так называемое «зимние время», но якобы до конца Олимпиады не будут его возвращать. Потому что там какие-то контракты на трансляции…

И.Р.: — Я не интересовалась, почему они возвращают этот проект, появился, обсуждается это очень давно. Ну, я, если вы хотите мое мнение, то меня еще как спортсмена научили — куда приехал, по такому режиму и живешь. Час или два, ну, для меня это не имеет значение. И когда это обсуждалось, что коровы не доятся там, ну, честно говоря, смешно. У бабушек давление поднимается из-за одного часа. Это знаете, есть такое замечательное выражение — не впускай в себя болезнь. Но если ты хочешь, что ты этот час пустишь, там магнитные бури пустишь, ты повышенную там еще чего-то пустишь, ну, нравится болеть — болейте.

К.Ц.: — Да, надо запомнить фразу — не впускай в себя болезнь. Как вам вот этот слоган, который придумали в 2008-м, кажется, году, Оргкомитет, а сейчас как-то от него отказались. Его не видно нигде, на заборах не пишут, по телевизору тоже, по-моему, не показывают. Вот эти — Жаркие. Зимние. Твои. Помните?

И.Р.: — Помню.

К.Ц.: — Какое-то есть у вас к этому отношение?

И.Р.: — Да никакое, никакого нет отношения. Знаете, меня в Олимпийских играх совершенно другие моменты интересуют — кто выступает, какая программа, как подготовлены спортивные сооружения для спортсменов и для зрителей, что ждать. А вот эти талисманы, слоганы, ну, я вам скажу, это вот, как правило, это вот где-то за стенами спортивных сооружений остается.

К.Ц.: — А вот вы упомянули, что вы в Госдуме отвечаете за связи с СНГ, соотечественников…

И.Р.: — Я не отвечаю, я просто в этом комитете работаю.

К.Ц.: — Вот в этом комитете, вот что сейчас за ситуация с СНГ? Она вообще как-то есть эта организация?

И.Р.: — Она есть. Она вялотекущая, она есть. И она сейчас, мне кажется, более в интересное движение переходит. Это Таможенный Союз, это торговые наши отношения. Потому что СНГ, она организация была давно создана, практически с того момента, как распался Советский Союз. Все равно какая-то организация должна существовать, потому что у нас, мало того, что, знаете, это же не Советский Союз распался, это распалась вообще Российская империя. Многие экономические моменты, вся наша промышленность, она же создавалась не одним 10-летием. И даже такой момент, как электропередачи, как это делить трубы газопровода, железная дорога. Вот я представляю Омскую область, так вы знаете, у нас вот эта там Транссибирская магистраль, особенно автомобильная. Вот она идет, в Оренбурге она уходит в Казахстан, потом она возвращается в Омск, потом она опять уходит в Казахстан, потом она опять возвращается на территорию России. Мы же никогда не думали, что такое произойдет. И вот уточнение этих моментов, может, их так не видно, об этом так не говорят, но уточнение всех этих моментов, они абсолютно необходимы. И сейчас, мне кажется, вот как раз именно Таможенный Союз, он подтолкнул снова к тому, что, ну, 20 лет прошло уже, видно, что никто не претендует ни на кого. Вот эти бесконечные опасения, что кто-то там кого-то чего-то завоюет или отберет, мне кажется, нет такого момента.

К.Ц.: — Знаете, нашлось бы сейчас тут 10 человек, которые бы поспорили, что не такие уж они и беспочвенные эти опасения. Тоже привели бы Абхазию там, Южную Осетию в качестве примера.

И.Р.: — Вы знаете, если бы я не была в Южной Осетии. Вот смотрите, мы все опять кричим-кричим, а почему никто не говорит, что агрессия?

К.Ц.: — Ну, почему, говорят.

И.Р.: — На Южную Осетию была дважды во время проведения Олимпийских игр. Первая, то есть вторая, это в 8-ом году, а до этого то же самое. Именно в день открытия Олимпийский игр такое происходит. Вот я там побывала, 20 лет народ живет в войне. Там уже выросло поколение. Там дома, которые были разрушены в первую вот агрессию, то есть уже через эти развалины растут 20-летние деревья. Об этом-то никто не говорит. А как поступили с нашими ребятами? Когда их просто там расстреливали? Потому что это самая верхняя точка была. Просто уничтожали наших миротворцев. Первое, что пошли, и куда было… Расстреливали так, что мало не покажется. Поэтому, как сказать, мы ничего, тем более, давайте честно говорить. Осетия Северная и Южная, это один народ. А то, что в Советском Союзе ее вот так вот взяли и по хребту разделили.

К.Ц.: — Да я не за то, что бы разделять народ…

И.Р.: — Поэтому спорить я здесь тоже могу очень долго, спорить.

К.Ц.: — Нет, я к чему клоню, когда вот…

И.Р.: — Если ты хочешь чувствовать себя, что тебя кто-то ущемляет… Знаете, как мне моя одна знакомая сказала, очень известная фигуристка, она сказала, это в Таллине было, она говорит, — «Ира, ты что, не понимаешь? Два часа, и ваши танки тут у нас». Я говорю, — «Зачем нам бензин на вас тратить? И что нам там отыскивать в этом Таллине-то?». Другой вопрос, что все 3 Прибалтийских республики, они так всем радужно рассказывают, какая идет на них агрессия. Возможно с новой оккупации со стороны вот страны монстра Советского Союза, а теперь России, да, что они за это поучают такие дивиденды от Евросоюза. Они же живут за счет этого.

К.Ц.: — Ирина Константиновна, я к чему клоню, вот в какой-то момент поделили, и сказали, неважно там, справедливо, не справедливо. Но признали, что вот за Грузию вот это вот конфигурация. Признали? Признали. Пописали? Подписали. Я вот о чем говорю. А не то, что Осетия Южная, Абхазия, они наши. Да, они наши люди, но…

И.Р.: — Но как вы знаете, что в тот момент, ни Абхазии, ни Осетии, и даже Аджарии, не особо-то хотели быть в составе. И никогда…

К.Ц.: — Это сейчас можно обойти спрашивать: кто, где хочет. Это…

И.Р.: — Хорошо.

К.Ц.: — Ладно.

И.Р.: — Да, мы здесь с вами долго можем об этом говорить. Тем более это очень близко к территории, где проводятся олимпийские игры, и на этом сейчас очень многие играют. Вот я знаю, многие олимпийские комитеты европейские получили предупреждение и угрозу терроризма. Понимаете, я могу сказать одно. Всегда особенно последние десятилетия, так как ни одно мероприятие в мире не собирает такой аудитории, как олимпийские игры, теле-аудитории, зрители, которые присутствуют, то, конечно, очень обидно. Уже история агрессии на олимпиадах — это уже тяжёлая история, начиная с Мюнхена… Атланта… Вы помните, когда до олимпийских игр перед Пекином вдруг возник, слушайте, Тибет, история Тибета и проблемы Тибета, она существует многие годы. Но вдруг она так ярко вспыхнула, что пришлось даже остановить эстафету Олимпийского огня, чтобы просто уйти от тех ненужных, отрицательных моментов. Вы думаете, мы не готовимся? Мы тоже готовились к тому, что что-то будет, что-то будет. Но не было бы законопроекта «О пропаганде», возникло бы то, что Красная поляна — это огромная вообще, историческая такая трагедия черкесского народа. Нету? Значит, сейчас будем письма рассылать или ещё что-то. Поэтому всегда идёт огромное противодействие, когда собирается и когда кому-то, кому-то, знаете, это не устраивает крупные большие страны, это устраивает те элементы, которым надо как-то себя вот проявить.

К.Ц.: — Вот в Сочи на время Олимпиады не будут пропускать машины, которые не зарегистрированы в городе.

И.Р.: — Ну, и в Москве было то же самое.

К.Ц.: — Нет, в Москве было пустовато в 80-ом, ну, машины тогда…

И.Р.: — И то же самое. Слушайте. У меня была машина. И я машину спокойно поставила «на прикол» на даче. И тогда нас всех просили, мы действительно всех детей увозили в лагеря, увозили на дачи. И тогда в каждом автобусе у нас с олимпийцами ездил милиционер в очень красивой белой рубашке и тогда весь мир кричал, что самые вообще закрытые олимпийские игры, и вообще что такое. Но потом, когда это всё стало бабахать везде, то считаю, что лучше предупредить, и должна сказать, что олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити, вот, где совершенно мне казалось, уже дух олимпизма теряется. Потому что я, когда шла на фигурное катание, значит, с меня попросили снять (на улице) через это, металлоискатель, ну, то, что я шубу сняла, потом меня сапоги попросили снять. В общем, я когда добралась до стадиона, уже там середина соревнований была. И тогда это было абсолютно нормально, потому что это было после теракта, жуткого теракта в Нью-Йорке. То чего сейчас-то все так возникают? Лучше предупредить.

К.Ц.: — Это я с вами согласен. А вы Почётный гражданин Чехии. Это означает, что у вас гражданство есть?

И.Р.: — Нет, конечно. О чём вы! Да нет. Просто потому что, пара, которую я в тот момент готовила, Радка Коварикова и Рене Новотны, они стали чемпионами мира.

К.Ц.: — И вас решили как-то отблагодарить, да?

И.Р.: — Ну, вот я не знаю.

К.Ц.: — А у вас же первый тренер, тоже из Чехии? Тогда Чехословакия была.

И.Р.: — Да, тоже Чехия. Да, поэтому я считаю, вот знаете, как, вот так, вот так всё вернулось.

К.Ц.: — Такая преемственность.

И.Р.: — И даже не то, что они первые. Это первые тренеры, которые меня поставили в пару, и меня увидели в паре, потому что до этого я каталась только в одиноч