В ногу с Америкой

Во вторник Варшаве в ходе Марша независимости — ежегодного мероприятия польских националистов, произошли столкновения с полицией, в ходе которых с обеих сторон пострадали около 50 человек. В отличие от шествия в 2013 году, российское посольство демонстранты атаковать не стали — их гнев обратился на представителей правоохранительных органов. Но высокий градус национализма фиксируется не только среди простых поляков — правящие элиты страны также заинтересованы в нагнетании антироссийской истерии. Не зря в то самое время, когда фанаты на мосту Понятовского бились с полицейскими, на площади Пилсудского президент страны Бронислав Коморовский со своими сторонниками проводил свою акцию — «Вместе за независимую». Несмотря на различия в форме, польский национализм начинает преобладать и во внешней политике, приобретая черты, приветствуемые уличными радикалами.

«2014 год будет записан в историю как время, когда в год 100-летия начала Первой мировой войны Россия поставила под сомнение действующий международный порядок в Европе, сформировавшийся после Холодной войны» — вот фраза, наиболее точно характеризующая подход польского руководства к отношениям с Россией, сказанная во время презентации обновленной концепции внешней политики страны. Правда, интересно не сколько то, что она прозвучала в Варшавы, традиционно считающейся оппонентом Москвы на европейском политическом направлении, а то, что её произнёс новый глава МИД Гжегож Схетына, которого общественность привыкла видеть более сдержанным и осторожным в оценках, нежели предыдущего руководителя внешнеполитического ведомства Радослава Сикорского.

Весьма знаменательно, что подобная риторика зазвучала сразу после посещения Польши новым генсеком НАТО Иейнсом Столтенбергом и верховным представителем ЕС по иностранным делам Фредерикой Могерини. Возможно, в Варшаве были достигнуты какие-то важные договоренности, встраивающиеся в ряд последних событий. Взять назначение экс-премьера Дональда Туска главой Совета Европы. По мнению польских политиков это должно знаменовать наступление польской эры в политике ЕС. Но можно рассматривать возможное соглашение как попытку Брюсселя и Вашингтона ценой малых усилий зафиксировать антироссийский крен польской политики.

Есть и другой важный момент. В следующем году в Польше пройдут и парламентские, и президентские выборы. И с целью добиться популярности среди народа, руководители «Гражданской платформы», к которым относится и Схетына, готовы повторять риторику и шаги своих главных противников — партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского, традиционно призывающей к агрессивной политике на восточном направлении.

Польше в элитных западных кругах, действительно, придается большое значение, особенно ввиду дестабилизации обстановки на Украине. Как Турция рассматривается на Ближнем Востоке в качестве главного союзника НАТО, так и Польша представляет важную опору альянса в Восточной Европе. Польский МИД активнее остальных европейских внешнеполитических ведомств призывал к политике сдерживания Москвы и подогревал процесс введения санкций против нашей страны. Но Варшава поступает отнюдь не безрассудно — у неё есть далеко идущие цели на Украине: расширение своего рынка сбыта и рекрутирование союзников в этой стране с прицелом на идейный ренессанс геополитической концепции Речи Посполитой. Не зря Гжегож Схетына проговорился, что «разговаривать об Украине без Польши — это так же, как о делах Ливии, Алжира, Туниса, Марокко разговаривать без Италии, Франции, Испании». Колониальный подход к соседям, как видно, остался прежним. Особое место в этом проекте отведено и Белоруссии — для неё польские политики активно взращивают «демократическую» оппозицию.

Что же является основой антироссийского вектора внешней политики Варшавы — прагматичный интерес или какие-то иные устремления?

— Это прагматичный интерес, но он многоуровневый. Хотя есть и такие моменты, как, например, страх, проблемы исторической памяти, — считает доцент НИУ ВШЭ и специалист по Восточной Европе Дмитрий Офицеров-Бельский. — Польская политика, хотя это звучит избито, на самом деле является синхронной с американской, потому, что полякам нужно использовать американский внешнеполитический ресурс для участия в мировых делах и «накачки» вовлеченности. Нормализация отношений была несколько раз — в начале нулевых и во время перезагрузки Лаврова-Клинтон. Если брать внутреннюю сторону прагматизма, то на самом деле антирусская риторика может добавить части очков для определенной доли электората, но преувеличивать не стоит, — здесь важнее демонстрация не антироссийскости, а способности противостоять огромному «монстру». То есть попытка показать свою «неслабость».

"СП": — Есть ли в Польше политические силы, готовые видеть в России партнера?

— Видеть партнера в России в целом могут все. Но что такое партнер? Прагматичное выстраивание отношений — без сентиментальностей и без личных встреч, было даже у Качиньского. А вот открытое русофильство себе никто позволять не станет, особенно сейчас. Хотя прежде в польской политике был, например, Анджей Леппер. Прежде он мог позволить себе говорить одобрительно о России, но Леппер уже умер.

В плане выстраивания отношений ключевая проблема в том, что мы вынуждены думать друг о друге под давлением нашего исторического прошлого. Но у Польши и России нет общей повестки. Мы не очень друг другу нужны, если не считать газа и мороженых овощей — того, что при более-менее нормальных отношениях, само собой разумеется. Но этого недостаточно для того, чтобы говорить о динамическом потенциале. Для России не имеет большого значения, кто находится в Польше у власти — все более или менее прагматичны, а отношения слишком зависят от внешнего фона. Однако выстраивать отношения со второстепенными политическими силами действительно стоит — главным образом, с евроскептиками. Раньше это был Леппер и Гертых. Сейчас Корвин-Микке, завтра будет кто-нибудь иной.

«СП»: — Почему польские консерваторы имеют иную позицию в отношении России, нежели венгерские?

— Думаю, что если бы Орбан не испортил отношения со всей Европой, если бы не кредиты и возможные бонусы от «Южного потока», он вел бы себя иначе. В 1999 году он, кстати, призывал США поставить ядерное вооружение в Восточную Европу, чтобы защититься от русских. Кроме того, венгры используют «дружбу» с Россией, чтобы подразнить Запад и поторговаться. Если же говорить о Восточной Европе в целом, то у неё, в отличие от поляков, нет больших внешнеполитических амбиций. Польша пытается зарабатывать очки на конфликте, а чехи, венгры и словаки не хотят превращения региона в пояс противостояния России и Запада.

Фото: президент Польши Бронислав Коморовский (слева) во время празднования Дня независимости/ Фото: EPA/ ТАСС