Война миров

Восток, как известно, дело тонкое, а где тонко — там и рвётся. Ближневосточный регион давно трещит по швам, мы чувствуем это на парижской земле, в небе над Синаем…

Это касается каждого, тут никто не застрахован. В любом месте и в любое время.
Кто прав, кто виноват, как этот ад прекратить и что для этого должна делать Россия, обсуждаем с политологом-международником, доцентом факультета мировой политики МГУ Алексеем Фененко.

«СП»: — В СМИ сейчас много противоречивой информации по поводу ситуации на Ближнем Востоке, давайте систематизируем картину происходящего и по порядку расскажем, что же сейчас на самом деле происходит в этом регионе?

— Нынешняя ситуация на Ближнем Востоке — последствие массовых протестных выступлений 2011 года. На Западе их называли «арабской весной» по аналогии с «весной народов» — европейскими революциями 1848 года. В США преобладала точка зрения, что в арабских странах, как в Европе середины XIX века, произойдет демократизация политической системы. Реальность оказалась иной. К власти стали приходить различные варианты исламистских сил, что вызвало серию вооруженных конфликтов. К концу 2015 г. страны Ближнего Востока оказались поделенными на три категории.

Первая — страны, сумевшие сохранить свою государственность. К ним относится большинство монархий Персидского залива, где восстания были жестко подавлены силой (Саудовская Аравия, Иордания) или с помощью иностранной интервенции (Бахрейн).

Вторая — страны, фактически потерявшие свою государственность. В Ливии, Сирии, Ираке и Йемене начались вооруженные конфликты, которые осложнялись иностранным вмешательством. Итогом стал распад этих государств на ряд враждующих друг с другом образований, напоминающих средневековые княжества.

Третья — страны, находящиеся в пограничном состоянии. Египту, Тунису, Алжиру, Ливану с трудом удалось выйти из внутриполитического кризиса 2011−13 года. Но опасность распада этих государств сохраняется: из-за вооруженного конфликта между этнорелигиозными конфессиями или активизации пришедших террористических движений.

В перспективе крах ближневосточных государств угрожает и монархиям Персидского залива. Здесь у власти стоят суннитские династии, исповедовавшие «умеренный салафизм»: течение, постулирующее возвращение к нормам «чистого ислама» VII века, хотя его положения были разработаны богословом XVIII в. Аль-Ваххабом. Умеренные салафиты утверждают, что распространять свою версию ислама надо, прежде всего, идеологически — «Сначала мы завоюем умы, а потом они подарят нам власть».
Радикальные — что для достижения нужно использовать террористические методы. Традиционно вторые боролись с первыми, видя в салафитских монархах «продавшихся Западу правителей». Усиление радикалов может усилить раскол в правящих династиях Залива.

«СП»: — Что привело Ближний Восток к такому состоянию?

— Начиная с 1950-х годов, авторитарные светские режимы были основной политической системой Ближнего Востока. Почти все эти режимы проводили политику вестернизации: подавляли радикальные религиозные течения, сотрудничали со странами НАТО и содействовали притоку западных инвестиций, прежде всего — в нефтегазовой отрасли и сфере туризма. Даже Саддам Хуссейн и Муаммар Каддафи не были однозначными «борцами с Западом», как их часто рисуют в СМИ: первый вел войну с Ираном фактически в интересах США и при полной поддержке администрации Р. Рейгана; второй подписал с Францией и Италией крупные газовые контракты. Представительства западных корпораций задавали стандарт потребления и формировали систему ценностей среднего класса крупных городов. Глубинка, сохранявшая верность традициям, отвергала такие новации, но она подавлялась репрессивным аппаратом. Похожая ситуация была, кстати в Иране 1970-х годов, где шах Мухаммед Реза Пехлеви проводил политику ускоренной вестернизации.

2011-й год стал крахом этой системы. «Арабская весна» была инициирована двумя силами: узкой прослойкой городской интеллигенции, выступавшей за дальнейшую вестернизацию, и широкими массами «глубинки», требовавшими поворота к традиционным мусульманским ценностям. Ситуация обострилась из-за последствий мирового финансового кризиса 2008−09 годов, прежде всего — роста цен на пшеницу, что обеспечило массовость протестных движений. Сказалась и психологическая усталость от правящих режимов, которые находились у власти 30−40 лет.

Соединенные Штаты и страны ЕС содействовали падению авторитарных светских режимов. Хороши они были или плохи — другой вопрос, но они сдерживали радикально-исламистские движения. Оказалось, что Вашингтон содействовал падению своего ключевого союзника в борьбе с транснациональным терроризмом. Притом воевать по-настоящему (то есть с реальными потерями) страны НАТО не собираются.

«СП»: — Где расположена отправная точка дестабилизации Ближнего Востока?

— Ближний Восток никогда не был спокойным: достаточно вспомнить арабо-израильские войны или две войны в Персидском заливе… Но полномасштабная дестабилизация началась с саммита «группы восьми» в Си-Айленде 2004 года. Тогда президент США Дж. Буш провозгласил концепцию демократизации «Большого Ближнего Востока», пообещав сделать ее витринами Ирак, Ливан, Палестинскую автономию. Результаты не заставили себя ждать. В Ираке в том же 2004 г. начались два параллельных восстания (суннитов и шиитов) и начал создаваться почти независимый Иракский Курдисан. В Палестинской автономии на выборах 2006 г. победил «Хамас», что привело к гражданской войне в Палестине. На территории Ливана в 2006 г. прошла война Израиля с «Хезболлой». Буш тогда немного опомнился и в послании Конгрессу 31 января 2006 г. заявил, что в арабских странах будет своя, особая форма демократии. Но остановить процессы было уже невозможно.

«СП»: — А кто, собственно, заварил всю эту кашу?

— Для Соединенных Штатов Ближний Восток всегда был одним из ключевых приоритетов. Еще 23 января 1980 г. президент Джеймс Картер провозгласил доктрину, согласно которой наибольшее значение для США имеет оборона трех нефтедобывающих стран Персидского залива: Саудовской Аравии, ОАЭ и Кувейта. Для защиты их суверенитета Вашингтон, по словам Дж. Картера, готов применить любое оружие, включая ядерное. С этого времени окончательно сложилась конфигурация внешнеполитических приоритетов США на Ближнем Востоке: на западе — союз с Израилем, на востоке — союз с тремя монархиями Залива.

Первый раз американцы изменили подход в 1995 году. На фоне мятежа «младших принцев» администрация Клинтона взяла курс на однозначную поддержку королевского дома Саудовской Аравии. В рамках «доктрины Картера» США защищали Королевство от внешних врагов. Теперь США вмешались во внутреннюю политику Саудовской Аравии, защищая правящую ветвь саудовского королевского дома от его боковых ответвлений. Видимо, это решение Клинтона и вызвало конфликт США с радикально-салафитскими организациями.

Вторая трансформация американской политики произошла в 2002 году, когда администрация Дж. Буша-мл. расширила американскую сферу влияния на Ближнем Востоке. Проект «Большого Ближнего Востока», о котором мы говорили раньше, был только механизмом воплощение этой идеи. Следующим ее вариантом стала политика администрации Барака Обамы. В Каирской речи 5 июня 2009 г. он призвал к нормализации отношений не просто с арабским миром, но и с «умеренными суннитами». Это заявление вызвало растерянность у светских режимов Ближнего Востока: теперь им приходилось искать контакта с исламистами, а те в свою очередь усиливались, чувствуя поддержку со стороны США. Затем 19 мая 2011 г. президент Обама открыто сравнил «арабскую весну» с «Бостонским чаепитием» 1773 г., то есть с началом войны за независимость США. По сути, это было однозначным ответом на вопрос, с кем Вашингтон и кого он поддерживает.

Другим игроком стала Британия. В мае 2010 г. к власти в Британии пришло коалиционное правительство Д. Кэмерона, которое увидело реальную угрозу во французском проекте Средиземноморского союза. В Лондоне опасались за сохранение контроля над линией своего военного присутствия на Средиземном море: 'Гибралтар — Мальта — Кипр". Кабинет Д. Кэмерона предпринял экстренные шаги для нейтрализации французского проекта. 2 ноября 2010 г. Британия и Франция подписали Ланкастерские соглашения о привилегированном военно-политическом партнерстве на 50 лет. Правительство Д. Кэмерона инициировал создание «бесполетной зоны» над Ливией — инициатива, которая привела к ливийской операции НАТО. Важнейшим ее итогом стало возвращение Британии к активной средиземноморской политике и фактический крах Средиземноморского союза. «Мы по могуществу вернулись на Средиземном море в 1943 год», — подвел итоги Ливийской операции Д. Кэмерон в своем известном выступлении 19 октября 2011 года.

Это было, конечно, преувеличением. Однако с тех пор Лондон последовательно расширял присутствие на Ближнем Востоке. Британия и Франция выступали инициаторами непринятых резолюций СБ ООН о введении бесполетной зоны над Сирией. В сентябре 2014 г. британская авиация стала наносить авиаудары по позициям ИГИЛ* в Ираке. 1 ноября 2015 г. Британия начала строительство военно-морской базы в Бахрейне — первой после ухода из Персидского залива в 1971 году. Любопытное заявление Д. Кэмерон сделал в августе 2013 года: если из-за конфликта на Синайском полуострове возникнет ситуация, угрожающая Суэцкому каналу, Британия и Франция могут взять его под контроль. Если такой сценарий будет реализован, это станет историческим реваншем Лондона за Суэцкий кризис 1956 года…

А вот Франция, похоже, потеряла свои позиции в регионе. Самостоятельная французская политика ушла в прошлое после ливийской операции НАТО.

«СП»: — Они действуют в рамках четкой и продуманной стратегии или вслепую, как сейчас любят об этом говорить многие наши эксперты?

— Мне трудно представить, чтобы две администрации разной партийной принадлежности проводили одинаковую политику. Стратегия, безусловно, есть, хотя официально Белый дом не всегда ее оглашает. Объективно нынешние конфликты на Ближнем Востоке позволяют получить США немалые дивиденды.

Во-первых, перманентная война блокирует возможности ЕС построить нефте- и газопроводы к Ирану и странам Персидского залива. Вряд ли случайно, что «большой взрыв» на Ближнем Востоке начался в 2009 г. — через год после того, как Еврокомиссия огласила планы постройки этих нефте- и газопроводов. Поставки энергоносителей из Залива в страны ЕС будут проходить по-прежнему танкерами. Но морская торговля находится в руках США и Британии, то есть война сохраняет выгодный Вашингтону и Лондону энергетический статус-кво.

Во-вторых, «хаос» на Ближнем Востоке объективно создает трудности Евросоюзу (кроме Британии). Речь идет не только о потоках беженцев, но и о появлении общей зоны нестабильности у его южных границ. Теперь ЕС тратит ресурсы на поддержание стабильности в этом регионе, а не противодействие США. Немцы могут сколько угодно поставлять товары в страны Южной Европы. Однако военно-морской флот, способный защитить эти государства от кризиса или миграционного наплыва, есть у Британии, а не Германии.

В-третьих, конфликты на Ближнем Востоке снизили роль Франции. Париж со времен президента Н. Саркози отказался от самостоятельной роли и перешел к тесному партнерству с США и Британией.

В-четвертых, конфликты на Ближнем Востоке создают новую мотивацию присутствия США в странах Персидского залива. Разговоры на тему «против кого стоят американцы?» забыты. Американцы нужны для защиты суннитских стран от внешних врагов, к которым, возможно, теперь относится и Россия. Кстати, обратите внимание: в последний год американские СМИ наперебой кричат о том, что Россия — союзник шиитов и враг суннитов.

«СП»: — Катар, Саудовская Аравия, Израиль — какова роль этих стран, их кланов и элит во всей этой истории? Говорят, они «рулят» многими процессами, управляют хаосом, так сказать?

— У нас в последние два года появился миф о непропорционально большой роли Катара и Саудовской Аравии: у этих государств чуть ли не появляются противоречия с США. Это, по-моему, смешно. Просто потому, что потенциалы этих стран совершенно несопоставимы. Не далее как в 2003 году американцы обсуждали, а сохранится ли Саудовская Аравия как единое государство. И в Америке сильны представления, что уйди завтра оттуда американцы, повторится сценарий переворота 1995 года, «мятеж младших принцев», который может завершиться распадом Саудовской Аравии. Правящая династия Катара находится также под гарантиями безопасности США и Британии. Могут ли династии, безопасность которых гарантирована американцами, вести полностью автономную игру от Вашингтона?

Зато наличие таких государств, как Катар и Саудовская Аравия, позволяет американской и британской дипломатии действовать не напрямую, а через третьи руки. Ресурс этих стран незаменим, если нужно провести какое-то непопулярное и опасное решение, предложить определенную инициативу или провести операции по финансированию не самых «респектабельных» сил. Здесь, кстати, есть выгода и России. Нам тоже часто нужно представить ситуацию так, что у нас противоречия не с Соединенными Штатами, а всего лишь с Саудовской Аравией и Катаром.

С Израилем интереснее. Примерно с середины 2003 г. (с момента подписания плана «Дорожная карта») в израильской элите нарастают настроения, что США готовы пожертвовать интересами Израиля ради контактов с суннитским странами. Уберите завтра фактор Израиля, кто помешает США построить нормальные отношения с лояльными им суннитскими странами? Да никто. В Израиле растет ощущение, что США могут в какой-то момент сдать Израиль. Эти настроения окрепли после Ливанской войны 2006 г., когда американский представитель в Совбезе ООН не наложил вето на проект невыгодной Израилю резолюции 1701. Поэтому Израилю нужны кризисные ситуации, чтобы вынуждать американцев говорить: «Мы вас будем защищать и дальше, наши гарантии безопасности надежны».

«СП»: — Много споров ведется по поводу участия нашей страны в сирийском конфликте. Ваше мнение, насколько своевременна и оправданна эта операция?

— Цель российской операции — сохранение существующей формы государственности в Сирии. Летом ситуация вновь, как и в 2012 году, стала развиваться по ливийскому сценарию. Правительственные силы начали терпеть поражение; администрация Барака Обамы стала зондировать вопрос о введении бесполетной зоны над Сирией. Достижение этой цели позволило бы США (самостоятельно или совместно с союзниками) вмешаться в конфликт на помощь «умеренной оппозиции». Россия в известной степени опередила Соединенные Штаты. Москва создала воздушное прикрытие сирийскому правительству и позволила ему устоять на передовой в борьбе с ИГ. Отсюда, видимо, и вытекает крайне нервная реакция Белого дома на действия России.

Но у России, несмотря на военные успехи, пока нет четкой политической цели, чем должна завершиться операция. Сохранение у власти Башара Асада? Верно, но это тактическая задача. Разгром ИГИЛ? При существующем соотношении сил мы можем только помочь правительству Сирии потеснить ИГИЛ с сирийской территории. Более реалистично, продемонстрировав нашу мощь, повлиять на США и Лигу арабских государств (ЛАГ). Несмотря на решения конференции «Женева-2» в январе 2014 года, они пока не признают Асада субъектом переговорного процесса. Но опять же не ясно, какой долгосрочный проект мы предложим региону. Американцы осторожно обсуждают проект созыва международной конференции по будущему Ближнего Востока. Думаю, Москве не стоит отдавать столь перспективное направление на откуп американцам.

«СП»: — Какие потенциальные угрозы и риски получила наша страна, сопоставимы ли они с угрозами и рисками от неучастия?

— Я бы выделил несколько угроз. Первую показал теракт против российского лайнера А321. Думаю, это была часть стратегии ИГИЛ или других радикально-джихадистских группировок: продемонстрировать уязвимость российской туристической инфраструктуры за рубежом.

Вторая: нельзя исключать опасность военного столкновения между Россией и США и / или их союзниками в небе над Сирией. Речь не идет о полномасштабной войне, а, скорее, об опосредованном конфликте по образцу Испании середины 1930-х годов. Россия и США проводят две параллельные операции против ИГИЛ на сирийской территории и в опасной близости друг от друга. Ничего подобного в годы биполярной конфронтации не было со времен Корейской войны (1950 — 1953). И хотя 12 октября мы подписали с США меморандум о правилах проведения операций в небе над Сирией, опасность столкновения списывать со счетов нельзя. Другой негативный вариант — если Вашингтон поставят «умеренной оппозиции» в Сирии комплексы ПРО. В этом случае российской авиации придется их подавить.

Третья: конфликт в Сирии создает угрозу для российско-турецких отношений. Последние 10 лет Россия пыталась выстраивать партнерские отношения с Турции. Операции в Сирии поставила под сомнение тренд на российско-турецкое сближение. Теперь для России возникает курдская проблема: курды — один из наиболее бы способных отрядов в борьбе с ИГИЛ. Однако поддержка Курдского ополчения создаст Москве новые проблемы в отношениях с Турцией.

Россия рискует, понимая, что ее действия не всем понравятся на Ближнем Востоке. Но альтернативой мог быть только парад ИГИЛА в Дамаске с последующей дестабилизацией Турции. Это уже в непосредственной близости от России. Не менее опасно было бы усиление ячеек ИГИЛ в Афганистане.

«СП»: — Так мы обрушили геополитический расклад США на Ближнем Востоке, лишив их ведущей роли в этом регионе? Нужна ли теперь США новая стратегия и новые приоритеты?

— Да пока еще нет. Пока американцы не считают геополитические условия настолько изменившимися, чтобы менять стратегию. Подвижки, конечно, есть и сейчас: американцы отметили возросшую роль России как военной силы, ослабили энергетическую зависимость от Саудовской Аравии, передали часть своих функций Британии. К тому же в Вашингтоне пока, похоже, надеются, что Россия потерпит в Сирии если не военную, то политическую неудачу. Соединенные Штаты сменят стратегию только в трех случаях: (1) внушительная военно-политическая победа России; (2) собственная крупная военная неудача; (3) масштабный кризис внутри одного из региональных союзников США.

«СП»: — Изменят ли ситуацию недавние теракты в Париже?

— Пока не сильно. Франция пообещала усилить бомбардировки позиций ИГИЛ. Французского потенциала для перелома в войне недостаточно. Но есть интересный поворот: НАТО не ввело в действие ст. 5 Вашингтонского договора 1949 г. по коллективной защите Франции. Напомню, что 12 сентября 2001 г. НАТО ввело такую статью в отношении США. Это подталкивает Париж к взаимодействию с Россией. Возможно, перед нами вновь открывается окно возможностей: использовать Францию как посредника на переговорах с США — как это, собственно, и было в период до прихода к власти Саркози.

— Как будут развиваться дальнейшие события, ваш прогноз?

— Главный итог года: Россия вернулась на Ближний Восток в качестве активного игрока. Наша страна ушла оттуда не после распада СССР, а после Октябрьской войны 1973 годы. По ее итогам мы потеряли союз с Египтом: президент Анвар Садат переориентировался на США. С это времени у СССР / России оставались в регионе только дружеские отношения с Сирией без формального военного союза. В 1991 г. Советский Союз получил наряду с США статус спонсора ближневосточного мирного процесса, который унаследовала и Россия.

Теперь Россия продемонстрировала готовность применять военную силу и защищать своих союзников на Ближнем Востоке. Это объективно усиливает наше присутствие в регионе. Но одновременно будет нарастать сопротивление со стороны США. (С Британией сложнее: Лондон, несмотря на всю риторику, беспрепятственно пропускает наши военные суда через Гибралтар). Вырисовывается несколько возможных проблем для нашей страны:

— отсутствие полноценного регионального партнера, кроме изолированного шиитского Ирана;

— свертывание диалога с теми союзниками США, которые испытывали трудности в отношениях с Вашингтоном (Турция, Египет, Израиль, Саудовская Аравия);

— опасность опосредованного вмешательства США и их союзников в Сирийский конфликт против России;

— игра на понижение цен на нефть в рамках ОПЕК;

— попытки активизировать терроризм на Северном Кавказе и в Афганистане.

Еще одна проблема — поиск и наказание виновных в совершении теракта против российского авиалайнера. Президент В.В. Путин заявил о возможности ввода в действии соответствующей статьи Устава ООН о праве государства на самозащиту. Но как отреагирует Россия, если, допустим, виновные будут найдены на территории некоего ближневосточного государства, союзного США? Вопрос. Нам стоит понять: Россия сейчас только наверстывает упущенное на Ближнем Востоке в прошлые десятилетия, в то время как промежуточный финиш приближается…

---

* Движение «Исламское государство» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.