Такой суд нам не нужен

10 декабря, президент России Владимир Путин подписал закон, который наделяет Конституционный суд правом признавать неисполнимыми решения международных судебных инвестиций, включая Европейский суд по правам человека, которые противоречат законам страны.

Отныне на КС возлагается право определять, возможно ли исполнить на территории России «решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека». Для чего федеральный орган исполнительной власти, защищающий интересы России при рассмотрении в международном суде жалоб против РФ, будет делать соответствующий запрос в КС. В частности, компетенцией для таких обращений наделяются президент РФ и правительство. Закон был принят Госдумой в декабре, а после одобрен Советом Федерации.

Решения будут признаваться неисполнимыми в случае их противоречия Основному закону РФ. Необходимость ревизии российского законодательства в части признания приоритета международного права, договоров и соглашений стала очевидна после создания неприятного юридического прецедента по «делу ЮКОСа». Когда, одновременно, две судебных инстанций — Третейский суд в Гааге и ЕСПЧ присудили бывшим акционерам национализированной компании выплатить из федерального бюджета $50 млрд. и 1,86 млрд. евро, соответственно. После чего по европейским странам прокатилась волна попыток арестовать зарубежное госимущество РФ.

В том случае, если бы российские власти не сыграли на опережение, подобные инциденты могли бы приобрести рутинный характер. Так, украинский премьер Яценюк уже не раз заявлял, о том, что намерен через международный суд получить с России $1 трлн. за Крым. Этим советом воспользовался ряд финансовых структур, принадлежащих украинским олигархам. Так, например, банк «Приват» Коломойского уже обратился в Третейский суд в Гааге, с иском к России о возмещении утраченных в Крыму инвестиций.

Как и следовало ожидать, российские правозащитники «встретили в штыки» попытку российских властей остановить надвигающийся на Россию «девятый вал» подобных политически мотивированных и легитимированных в судебном порядке посягательств. Один из известных «рупоров» правозащитного движения — председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева назвала опасным подписанный президентом закон. «Оцениваю это решение как очень печальное и опасное, потому что это нарушение тех обязательств, которые мы приняли, вступая в Совет Европы. Это дает формальное право членам Совета Европы нас оттуда исключить», — полагает Алексеева. «Ограничили наше право на правосудие, потому что сотни тысяч наших граждан, возмущенные решениями наших некомпетентных судов, обращаются в Европейский суд и выигрывают», —недовольна правозащитница.

Впрочем, пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков попытался несколько сбить накал страстей и медийного алармизма вокруг подхваченного либеральным сообществом инфоповода. Пояснив журналистам, что решение о приоритете российского права над решениями ЕСПЧ не противоречит европейской Конвенции о защите прав человека, под которой подписалась и Россия. Речь идет лишь о тех случаях, когда стандарты, заданные российской Конституцией, оказываются выше, чем нормы, которые прописаны в международном законодательстве.

Директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ Павел Салин связывает принятие поправок в федеральный закон «О Конституционном Суде РФ» со стратегическим разворотом, который осуществляют в последнее время российские власти.

— В этом случае речь идёт об отказе от порочного принципа приоритета международного законодательства над российским, который был прописан в Конституции 1993 года. Наверное, в начале 1990 гг. такой подход не воспринимался крамольно. Напротив, это выглядело рациональным шагом по приобщению к праву цивилизованных стран.

«СП»: — А потом оказалось, что зарубежная Фемида отнюдь не чужда принципов двойных стандартов и избирательного правосудия…

— Именно так. После объявления Западом санкционной войны против России всё изменилось кардинальным образом, а правила игры просто переписывались на ходу. Поэтому я не уверен, что наша страна должна связывать себя какими-либо обязательствами и решениями, если они принимаются не на территории страны.

«СП»: — Что касается Международного арбитража в Гааге и ЕСПЧ, то российская сторона сама признала юрисдикцию этих институтов по «делу ЮКОСа» и множеству других. Рассчитывали выиграть шахматную партию «на двух досках», одновременно, но, потерпев поражение, просто смахиваем фигуры в стиле «великого комбинатора»?

— Это был просчёт со стороны российских властей, передоверять ангажированным структурам вопрос, относящийся к собственной компетенции. Видимо, хотели понравиться «там», рассчитывали на объективность. Ведь процесс начался еще до обострения отношений с Западом. В новых реалиях у нас активно происходит национализация элит. Когда мы «подписывались» под зарубежную юрисдикцию, жизненные интересы значительной части власть предержащих находились вне территории страны. Поэтому принятие подобных законов лоббировали те, кто хотел защитить свои иностранные активы.

Можно вспомнить историю с частичной «экспроприацией» активов наших физических и юридических лиц в некогда «тихой офшорной гавани» как Кипр. Однако, практика показала, что вместо международно-правовой беспристрастности мы получили международно-правовой беспредел. И теперь, следуя «тактике салями» (отрезая по небольшому кусочку) элиту понемногу национализируют.

«СП»: — Не проще ли денонсировать договоры об участии в предвзятых «судилищах»?

— С юридической точки зрения, позиция, которую заняли российские власти, более гибкая. Грубо говоря, мы можем соблюдать эти решения. А в случае их несоответствия внутреннему законодательству отказываться от соблюдения. Если денонсировать соглашение по участию в ЕСПЧ, нам придётся выходить из Совета Европы. Думаю, российские элиты к этому не готовы. Формулировка, которая используется в законе, более гибкая.

«СП»: — Как известно, в «споре рождается истина». Даже, когда дело идёт об ангажированных структурах. Нет ли опасения, что в условиях, мягко говоря, несовершенной судебной системы в РФ, некоторые граждане действительно лишатся последней возможности апеллировать на международном уровне в случае принятия неправосудных, по их мнению, решений. Неужели все вердикты того же ЕСПЧ тотально пристрастны?

— Повторюсь, никто обращаться в ЕСПЧ не запрещает. Но если в решениях международных судов есть откровенная политическая предвзятость, то Россия будет вынуждена их игнорировать. А так, что тут сказать, дефекты отечественного правосудия трудно отрицать. Чем меньше их будет, тем меньшую потребность наши граждане будут испытывать в обращении в зарубежные юрисдикции.

Не стоит идеализировать эту структуру (коль речь уж зашла об ЕСПЧ). Ежегодно в Европейский суд по правам человека из России поступают десятки тысяч жалоб на нарушение прав как индивидуумов, так и коллективов. Может быть, не все в курсе, но абсолютное большинство из них признаются неприемлемыми еще при предварительной их оценке, и даже не рассматриваются по существу.

«СП»: — Это явно не резонансные политические дела…

— Разумеется. Один из критериев «отбраковки» — несовместимость жалобы с теми правами, свободами и их гарантиями от государств-участников юрисдикции ЕСПЧ, которые не охватываются Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и протоколами к ней. Кстати, практически всегда, если это не откровенный политический «заказ», российские правоохранительные органы признают решения ЕСПЧ.

«СП»: — В администрации президента пояснили, что стандарты, заданные российской Конституцией, могут быть выше, чем те стандарты, которые есть в международном законодательстве.

— А что в этом удивительного, такое действительно случается. В этом случае отказ следовать вердиктам судейских из Страсбурга сыграет только на руку нашим истцам. А, вообще, о каких-то общепризнанных и соблюдаемых стандартах в современном мире я бы не стал говорить. Вся международно-правовая система рушится на наших глазах, превращаясь в служанку государства, которое претендует на единоличное лидерство и гегемонию в мире.

По данным адвоката Дмитрия Аграновского подписанный президентом закон не затрагивает 99,99% заявителей.

— Так что он будет применяться исключительно в экзотических случаях. Из под юрисдикции ЕСПЧ Россия не выходит. Механизмы реализации его решений остаются как в Уголовно-процессуальном кодексе, так и в Гражданско-процессуальном кодексе. Поэтому заявителям не грозит умаление их прав.

Панику поднимают либо недобросовестные люди, которые в этом ничего не понимают, либо сознательные провокаторы. Таких, к сожалению, сейчас тоже хватает. Что касается записанного в Конституции 1993 года принципа приоритета международного права, то такие нормы существуют только в Основных законах государств, проигравших войну. Например, в Конституциях США и Китая прямо закреплен приоритет национального права над международным.

«СП»: — То есть, «младореформаторы» 1990 гг. и их заокеанские советники подписали юридическую капитуляцию России в «холодной войне», внеся в Конституцию «эпохи развитого неоколониализма» указанный пункт?

— Получается, так. Я, вообще, знаю только одно дело, которое можно подвести под этот закон. Это «дело Маркина», военнослужащий, который развёлся, дети остались с ним и он попросил предоставить ему отпуск по уходу за ребёнком. Несмотря на отсутствие официального разрешения тяжбы между КС и ЕСПЧ, в октябре 2006 года командование части предоставило Маркину требуемый отпуск до сентября 2008 года и материальную помощь.

«СП»: — Понятно, что «поводом к судебным баталиям» между Россией и Западом стало не это, а «дело ЮКОСа».

— Кстати говоря, ЕСПЧ присудил России «всего» 1,86 млрд. евро. В то время как Третейский суд в Гааге частично удовлетворил иск бывших акционеров нефтекомпании ЮКОС против России, обязав государство выплатить $50 млрд.

С Гаагским трибуналом дело ясное — про него можно забыть. Юрисдикция этого органа на Россию не распространяется. Как ни странно, «дело ЮКОСа» в версии ЕСПЧ не подпадает под новый закон. Хотя оно абсолютно политизировано. Это, вообще, выглядит некрасиво даже с моральной точки зрения. Потому что мы все помним, как акционеры ЮКОСа получили свои активы. Фактически это было разграбление народной собственности.

Я лично, как гражданин, бывшей компании ЮКОС ничего не должен. Это мне должны за то, что мои прямые родственники принимали участие в норильских стройках. Но вот именно этот закон на решение по «делу ЮКОСа» никак не влияет.

Это решение укладывается в концепцию войны и нового передела мира. Хотя это войну начали не мы, но нам приходится принимать в ней участие. Исходить нужно из логики военного времени. Переворот на Украине был скрытым объявлением войны России. Какой может быть в такой ситуации приоритет международного права, если МВФ «под Украину» переписывает свой устав, чтобы Киев мог не возвращать нам долг.

При том, что я вижу — после начала конфликта обе стороны пошли на очень существенные компромиссы. Никто не хочет окончательного разрыва отношений. Потому-то и решение получилось достаточно выхолощенным. Это, скорее, декларация. У меня как адвоката около 50 жалоб находится на рассмотрении в Европейском Суде. И ни одна из них не подпадает под упомянутый закон. Соответственно, представителей моих доверителей он совершенно не волнует. Для того, чтобы попасть под запрет, решение должно противоречить российскому законодательству. Даже «пилотные» решения, которые предусматривают такую меру, имеют рекомендательный характер.

Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин в разговоре с «СП» выразил убеждение, что главной причиной внесения поправок в федеральное законодательство стали пресловутые $50 млрд., который присудил суд в Гааге выплатить бывшим акционерам «ЮКОСа».

— Согласитесь это весомая сумма для того, чтобы задуматься о возвращении российского законодательства в жизнеспособное состояние. Положение о приоритете международного права в Конституции делало нашу страну уязвимой перед Западом. В результате этого можно было наложить на Россию какие угодно обязательства.

Разумеется, ошибкой российских властей стало добровольное участие в подобных разбирательствах в расчёте на объективность и непредвзятость западной Фемиды. А так, по большому счёту, подобные поправки нужно было вносить еще лет 10 назад. Это тяжёлое наследие в ельцинской Конституции. Мы опоздали и теперь будем расплачиваться в полном смысле этого слова.

«СП»: — Видите ли вы какие-либо минусы в этом решении?

— Абсолютно никаких. Потому что развитые страны не допускают возможность такого специфического внешнего воздействия. В этом плане российское законодательство просто приводится в соответствие с международной практикой.