Крымские братки под видом казаков лупят горожан, охраняя власть

О случившемся 5 мая 2018 года на Пушкинской площади в Москве столкновении участников несанкционированной акции «Он нам не царь» со «случайно проходившими мимо» казаками знает уже каждый активный гражданин. Однако до сих пор «высказывание гражданской позиции» этих непонятных полувоенных формирований путем лупцевания безоружных митингующих нагайками при фактическом бездействии находящейся на месте событий полиции, продолжает оставаться резонансным событием. Так, известный российский телеведущий, журналист, общественный деятель, член правления Левого фронта Максим Шевченко 10 мая заявил, что выходит из состава Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) при президенте России.

— Я уже достаточно много сказал по этому поводу, но если все обобщить в двух словах, то я считаю, что нынешний формат СПЧ не соответствует тем задачам, которые ставит перед ним общество и высшая политическая власть огромной страны, — заявил он в беседе с корреспондентом «СП». — Я считаю, совет не должен писать закрытые записки, которые не передаются куда-то там «наверх», а просто бесследно теряются где-то в президентских кулуарах. На подобные, с позволения сказать, документы я лично никогда не получал никаких ответов. Никто мне ни разу не сказал — вот ты говорил про расстрелянных на Ставрополье имамах, так мы с этим разобрались, там такая-то ситуация. Или — ты поднимал вопрос про убитых в Дагестане журналистов, так там вот то-то и то-то. А я ведь лично три года назад через Федотова передавал Володину доказательства возможной причастности тогдашнего вице-премьера Дагестана Шамиля Исаева к убийству журналистов. Результат был ноль. Сегодня, когда Исаев арестован и ему предъявили обвинение, помимо коррупции, ещё и в убийстве Хаджимурата Камалова, могу сказать, что это произошло по конъюнктурным сиюминутным соображениям, а не потому, что я дважды обращал внимание Путина на убийства журналистов в Дагестане.

«СП»: — Что же, в вашем представлении, должен делать СПЧ?

— Совет должен, помимо какой-то экспертной работы, заниматься открытым, публичным привлечением внимания общества и президента (который, естественно, не мониторит ситуацию с правами человека в режиме онлайн) к тем или иным проблемам. Поэтому отказ от проведения открытых слушаний по поводу избиения москвичей и гостей столицы так называемыми «казаками», перевод таких мероприятий в формат какого-то закрытого чаепития стали для меня последней чертой, после которой я принял свое решение. Пусть мой выход из СПЧ станет еще одним шагом к публичной правозащите. Я ведь не тихонечко оттуда выполз, не попрощавшись, по-английски. Своим выходом я как раз привлек внимание к этой проблеме. И правозащитой теперь буду заниматься еще сильнее, еще активнее.

«СП»: — Вы говорите, что формат работы СПЧ не соответствует ситуации. А какого алгоритма он должен был, на ваш взгляд, придерживаться?

— Я полагаю, что буквально сразу же должны были созываться открытые совещания с привлечением туда мэра Москвы Сергея Собянина, руководителей Росгвардии, представителей Навального, этих «казаков». И журналистов, их ведь на самом деле оказалось много среди пострадавших. Тогда это имело бы смысл. Но в последнее время работа СПЧ, повторюсь, сводится больше не к открытости, как это задумывалось изначально, а к превращению его в бюрократический придаток президентской администрации. Хотя в СПЧ наберется немало принципиальных граждан, честно пытающихся переломить ситуацию, даже при том, что полномочия у СПЧ постоянно сокращают.

«СП»: — Например?

— Пожалуйста. Вспомните бунт в копейской колонии в ноябре 2012 года. Ведь тогда все правозащитники имели доступ в тюрьмы. Пусть и при условии легкого согласования с представителями ФСИН, но тем не менее. С тех пор мы доступ в тюрьмы потеряли. Теперь туда пускают только одного Федотова, потому что он советник президента. Ни принципиальнейший Бабушкин, которого в любой колонии страны почитают как правильного защитника по сути бесправных заключенных, ни Елена Масюк, ни Николай Сванидзе — никто туда уже не попадает. Мало того, членов СПЧ еще и повыкидывали из общественных наблюдательных комиссий. Мол, говорят не то, вмешиваются в работу тюремной администрации. Это же явное сокращение полномочий под давлением. А публикация телефонных переговоров Лилии Шибановой телеканалом НТВ? Да, она представитель «Голоса», да, отношение к этой организации разное. Но не столь важно, на западные или восточные гранты она существует, важно то, что это же вообще прямое оскорбление члена СПЧ, на которое не последовало никакой реакции! Игоря Каляпина в Грозном обливают зеленкой и краской — и снова никакого ответа от власти. Я уверен, что и против меня теперь последуют какие-то репрессии, у меня нет заблуждений на этот счет. Ну что же, ради того, чтобы изменить формат СПЧ, чтобы привлечь внимание общества и президента, приходится чем-то жертвовать.

«СП»: — Кстати, а что конкретно будет предпринимать СПЧ в отношении нападения «казаков» на митингующих?

— Я лично хотел бы в режиме открытого заседания узнать — под чьим конкретно кураторством было организовано появление так называемых «казаков» на месте событий. Вернее, все уже журналистами описано, названы даже имена, фамилии, суммы, данные заказчиков. Но хотелось бы услышать подробности, однако нам копаться запретили. Вместо этого было озвучено, что планируется собрать две комиссии. Да пусть даже их три соберется, что дальше-то? Ну, будет заявление в духе «мы протестуем против применения, вместе с тем осуждаем», опубликуют его на сайте СПЧ. Но общественность его так и не увидит. Скажите, много ли людей ежедневно посещают сайт Совета по правам человека? Когда-нибудь у СПЧ случится встреча с президентом. И что они на ней будут делать, опять зачитывать заранее согласованные с его администрацией доклады, эту абстрактную беллетристику, где нет никакой конкретики, вместо живого рассказа о реальном положении дел? Ведь максимум, что реально сделать — поднять после доклада руку, и если президент выберет твою, за полторы минуты проговорить о какой-то проблеме. Надеюсь, конечно, что кто-нибудь вместо меня попытается как-то изменить такую практику.

«СП»: — Кстати, Центральное казачье войско заявило, что оно вроде как ни при чем, казаки просто мимо проходили. Вы не считаете, что такой ответ выглядит несколько издевательски?

— Это абсолютное издевательство и наглая ложь. Потому что оказались они там совершенно точно неслучайно. Это так называемые «крымские братки», их опознали в лицо. Я не знаю, что они делали во время войны в Донбассе, были ли они вообще там на передовой, в отличие, скажем, от журналистов «Свободной Прессы», которые бывали там неоднократно. Но привезли их в столицу специально, они ж не сами себе билеты на самолет из Крыма покупали. Естественно, они не имели отношения ни к каким хорам, таковых там, кстати, и быть не могло.

Что же касается казачьих войск как таковых, то моя позиция принципиальна в этом вопросе. Я считаю, что казаки, как этнокультурная группа, должны жить со своими нагайками собственным укладом на территориях у Дона, Кубани и Терека, в традиционных, так сказать, зонах расселения. В Москве и Центральной России никаких казаков отродясь не водилось, здесь появлялись только пришлые и наскоками. Один раз с атаманом Заруцким в Смутное время, оставив о себе недобрую память в народе. Второй раз они появились здесь при Николае Втором в 1905 году, рубили, секли, расстреливали. Им, кстати, достойно ответили свинцовым огнем студенты и рабочие Пресни. Так что нам никаких казаков не надо. Только если в составе каких-то там хоров и ансамблей. Если надо будет охранять порядок в любимом городе — создадим свои рабочие, студенческие, журналистские отряды. У Москвы свои традиции, у казаков — свои. Кстати, я знаю о реакции нормальных кубанских и донских казаков на эту ситуацию с избиением москвичей. Они относятся к ней с отвращением.

— Кстати, коль скоро полиция предпочла 5 мая «постоять в сторонке», получается, российская власть открыто пошла по империалистическому пути развития, предпочитая разгонять несогласных, как в 1917 году. Почему? — поинтересовался корреспондент «СП» у политолога Михаила Синельникова-Оришака.

— А по какому же пути ей еще идти? — задал в ответ риторический вопрос эксперт. — Раз уж у нас в стране официально капитализм, раз мы отказались от мироустройства, принятого при СССР? Честно говоря, вся эта история так и будет продолжаться на фоне всех заявлений о том, что надо будет бороться с бедностью и тому подобное. Никакой борьбы с бедностью не будет. Если проводить параллели с США, то у нас в стране такое же количество бедных в процентном соотношении. Оно так и будет сохраняться, это объективная закономерность.

Что же касается этой конкретной ситуации с казаками, то я понимаю, что с определенной точки зрения тех сил, которые выходили на площадь, она сильно неприятная. Но закон един для всех, и раз митинги не были разрешены, там, по-хорошему, не должно было быть ни тех, ни этих. И раз его применяют к оппозиции, то же самое надо было сделать и по отношению к так называемым казакам, потому что настоящих-то казаков среди них было очень мало.

«СП»: — В этом свете появляется такой интересный диссонанс — правительство у нас вроде бы либеральное, а методы подавления несогласных — нет…

— А с чего вы взяли, что оно либеральное? Я считаю, это просто удобный миф. Который вроде как все объясняет. Почему растут цены, ухудшается качество жизни, не выполняются социальные обязательства? Да потому что это просто невозможно в существующей системе мироустройства. Оно же просто не подразумевает тех обязательств, которые государство на себя берет. Сказать об этом напрямую народу — духу не хватает, Поэтому вот придумали миф о правительстве, в котором, дескать, засели либералы и творят, что хотят.

«СП»: — То есть как всегда, царь — хороший, бояре — плохие?

 — Когда возникают разговоры о «плохом правительстве», встает вопрос — а кто у нас решает вопросы с составом правительства? Президент. И если правительство действительно плохое — все вопросы к нему. Хотя я лично не считаю, что оно лучше или хуже предыдущего или какого-то там. Просто в сложившихся условиях это их максимум.

«СП»: — Как вы полагаете, в ближайшие 6 лет подобная практика подавления проявления оппозиционного мнения наберет обороты или пойдет на спад?

—  Вы знаете, реально те протестные настроения, которые так громко сейчас высказываются, поддерживаются очень ограниченным кругом лиц. Оппозиция сама сделала так, чтобы ее не поддерживали. Вот кричат сейчас о ряженых казаках, оппозиция по большей части такая же ненастоящая. Я хочу сказать, что реальной оппозиции, которая могла бы сформулировать и донести чаяния людей, не существует. Поэтому в усилении штрафов, сроков или чего-то там сейчас попросту нет никакой необходимости.

«СП»: — Получается, что какие-то изменения во внутренней политике произойдут как во времена ЦК КПСС?

— Да дело не в этом. Просто надо понять, что изменения ради самих изменений — это глупо. Например, Чикаго в свое время один мэр управлял 21 год. А после 22 года эту должность занимал его сын. И ничего, город не рассыпался. Другое дело, что задачи, поставленные перед нынешним правительством, вряд ли будут выполнены этим составом чиновников. Задачи эти сомнительны как по субъективным, так и по объективным причинам. То есть, во-первых, вряд ли эти люди способны на такое, а, во-вторых, ну невозможно выполнить эти задачи в имеющихся условиях. Так что богатые и дальше будут богатеть, а бедные — беднеть.

Зюганов: не может быть равноправного партнерства в рамках нынешнего миропорядка