На Северном Кавказе делят границы и ждут вмешательства Кремля

Вновь накалилась обстановка на границе Дагестана и Чечни — той самой, которую чиновники двух регионов мучительно не могут установить. Подобные скандалы сотрясают Северный Кавказ уже девятый месяц. Федеральная власть хранит высокомерное молчание, словно ее это и не касается.

«Мы пальцы поломаем, язык вырвем»

Такими комментариями (причем со стороны главы субъекта Федерации) сопровождается на Северном Кавказе уточнение административных границ между регионами. Вопрос, который в любой другой точке России решался бы исключительно мирно, полюбовно и без общественной шумихи.

Но Кавказ, как известно, — дело особое. Уже почти год не утихают территориальные споры между соседними субъектами, невольно инициированные Росреестром, который и взялся уточнить границы (в СКФО их, между прочим, 25).

Началось все с Ингушетии, глава которой Юнус-бек Евкуров в октябре подписал двустороннее соглашение с чеченским коллегой Рамзаном Кадыровым об установлении границы. Жители Ингушетии тогда вышли на двухнедельную акцию протеста в центре Магаса, поскольку часть исконной ингушской территории перешла Чечне. Конфликт тлеет до сих пор.

А в феврале началось уточнение границы между Чечней и Дагестаном протяженностью 475 км. И началась сразу со скандала, когда в соцсетях стала распространяться информация о якобы сделанном чеченским спикером Магомедом Даудовым заявлении: дескать, после Дагестанской войны 1999 года часть жителей Ботлихского и Новолакского районов незаконно присоединили чеченские земли.

Интернет запестрил фейковыми картами будущей границы между республиками, судя по которым несколько приграничных дагестанских сел якобы целиком отходят Чечне. А в начале апреля пресс-служба Народного собрания Дагестана сообщила, что председатель правительства республики Артем Здунов и спикер парламента Шизри Шихсаидов пожаловались полпреду президента Александру Матовникову на соседей: дескать, установление границы идет в одностороннем порядке — в пользу Чечни.

После этого работа по установлению границы якобы была приостановлена — по крайней мере, если верить чиновникам. И тут прогремел очередной скандал: на окраине Кизляра 10 июня установили дорожный знак «Чеченская Республика. Шелковской район»… а ночью его снесли. На следующее утро в Кизляр в сопровождении военных прибыл Магомед Даудов, в присутствии которого дорожный знак водрузили на прежнее место.

Прошел день — и у злополучного знака прошел стихийный народный сход, который разогнала дагестанская полиция. Все это, естественно, сопровождалось обильной грязью, которой чеченцы и дагестанцы поливали друг друга в соцсетях.

Тут уж не преминул высказаться сам Рамзан Кадыров, который в разлетевшемся в десятках СМИ комментарии пригрозил провокаторам: «Если вы оскорбляете мою кровь, род, мой народ… пальцы поломаем, вырвем язык вам». Подействовало пока отрезвляюще.

В споре с Дагестаном Кадырова явно поддерживает Москва

О том, что происходит сегодня на Северном Кавказе, «Свободная пресса» поговорила с нашим постоянным экспертом из Института национальной стратегии, главным редактором научного журнала «Мусульманский мир» Раисом Сулеймановым.

«СП»: — Раис Равкатович, как вы в целом оцениваете сложившуюся сегодня ситуацию с «переделом» границ на Северном Кавказе?

— Впечатление наблюдателя со стороны, что территориальные аппетиты растут. И полагаю, что территориальные претензии у Грозного не ограничатся только Ингушетией и Дагестаном. Полагаю, что на будущее мы станем свидетелями подобной истории уже по отношению к Ставропольскому краю, а в далекой перспективе — Панкисского ущелья Грузии, населенного чеченцами.

«СП»: — Не слишком ли амбициозно даже для Кадырова?

— Тут ведь главное заявить о своих «исторических территориях», а дальше как повернется политическая ситуация. Поэтому не спешите думать, что подобные сценарии развития событий невозможны.

В восприятии людей есть представление о своей этнической территории, даже если на ней в данный момент проживают уже давно представители других этносов. Более того, в сознании людей понимание этнической территории бывает еще шире — это любое место, где компактно проживают или когда-то проживали представители определенного этноса.

Скажем, среди ряда татарских национал-интеллектуалов есть идея так называемого «Большого Татарстана»: это возможное расширение административных границ Республики Татарстан за счет включения населенных пунктов в соседних субъектах, в которых компактно проживают татары (речь идет о районах соседних Марий Эл, Башкортостана, Кировской области и т. д.).

Аналогичные есть представления и в соседнем Башкортостане, где башкирские националисты заявляют претензии на территорию востока Татарстана, считая, что когда-то там проживали башкиры.

«СП»: — Но подобные идеи в Поволжье все-таки не стали повсеместным трендом.

— Вы правы, если в Татарстане и Башкортостане подобные экспансионистские проекты являются уделом крайне незначительной массы местных этнонационалистов, и власти на подобное никак не реагируют, то вот в Грозном проект «Большой Чечни» нашел поддержку в среде элиты.

«СП»: — В том числе и федеральной?

— А разве та уверенность, с которой ведет себя сейчас чеченская сторона в чечено-дагестанском территориальном споре, не позволяет делать вывод, что федеральный центр поддерживает Грозный?

Меня как эксперта в этой ситуации удивляет пассивная реакция федерального Центра: как будто Москва либо тщательно не контролируют ситуацию на местах, либо все происходящее, наоборот, согласовано и развивается по одобренному сценарию.

Кроме того, все эти события с территориальными претензиями Грозного к своим соседям обнажили еще одну проблему. Бытовавшее представление о некоем «общекавказском единстве» на практике теперь выглядит декларативным пустословием: мы четко видим, что люди разных национальностей воспринимают территорию как «свою» и «чужую» — то есть региональная идентичность играет важнейшую роль в самоидентификации людей.