По «закону гор»: Абхазия выбирает себе президента, но денег ждет от Москвы

Результаты первого тура президентских выборов в Абхазии не сильно отличаются от прогнозов многих наблюдателей. Рауль Хаджимба несколько опередил конкурентов, набрав более 23 процентов голосов избирателей. Второй тур назначен на 8 сентября. Разумеется, такая острая предвыборная борьба вызвала определенный интерес к абхазским реалиям, как со стороны экспертного сообщества, так и со стороны обывателя. Мы снова задаемся вопросом: что же это такое — Абхазия? Что там происходит, и чем все закончится.

Чтобы получить ответы на эти и другие вопросы «Свободная пресса» побеседовать человеком, который знает республику не по газетным публикациям, а что называется, изнутри. Писатель и журналист Владимир Попов бывал там в командировках во время грузино-абхазской войны, был ранен во время штурма Сухуми, написал книгу «Абхазский крест». У него во многом своя оценка и абхазов, и Абхазии, и процессов, происходящих в Стране души.

— Я бы начал с того, что с недавних пор и в печатных СМИ, и в интернете все больше появляется материалов, авторы которых как бы делятся впечатлениями от поездки в Абхазию. Но даже беглое знакомство с этими зарисовками показывает — никто из них в республике не был, все они написаны как под копирку. Схема там всегда одна: все разбомблено и ничего не ремонтируется, Россия дает абхазам кучу денег, а эти бездельники ничего не делают. Так вот, если взять сухой остаток этих заметок, то получается, что все они аккуратно подводят к мысли: Абхазия убыточна, надо от нее отказаться. Буквально на днях один такой диванный путешественник договорился до того, что, мол, лучше деньги, которые мы тратим на Абхазию, направить на оборону, а ее саму вернуть Грузии. А чтобы грузины абхазов не обижали — пусть на этой территории стоят силы ООН — за порядком присматривают.

«СП»: — Владимир Анатольевич, но ведь Россия действительно направляет в Абхазию немалые средства. Ведь было время, когда из Москвы в Сухуми ежегодно переводилось около 5 миллиардов рублей. Сегодня поступлений стало меньше, но экономических подвижек в республике мы не видим. Уровень сервиса, качества жизни там, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

— Сервис и качество жизни — растяжимые понятия. Если мы отъедем за 200−300 километров от Москвы, то большого социального оптимизма там тоже не обнаружим. Но если мы говорим о реальном положении дел, о том, что сделано в имеющихся условиях, то давайте вспомним, в каких условиях Абхазия начинала выстраивать, налаживать свое республиканское хозяйство.

Во-первых, война с Грузией унесла три с половиной тысячи абхазских жизней, а это около 2 процентов всего населения республики. Во-вторых, грузины, отступая, с захваченных территорий вывезли морем и сушей практически весь транспорт — личный, общественный, грузовой и т. д. В-третьих, было отправлено в бывшую метрополию немало промышленного оборудования, а что не удалось демонтировать и вывезти — взорвали или сожгли. Насколько я помню, когда по поручению первого президента Абхазии Владислава Ардзинба сухумские экономисты оценили эти потери, то получили цифру в 13 миллиардов долларов. Даже если те полновесные доллары перевести в сегодняшние рубли получилось бы более триллиона этих самых рублей. Гигантская сумма!

Если говорить о российских траншах, субсидиях и так далее. Но тогда уж давайте не будем обходить тему «откатов» российским чиновникам. Здесь очень много слухов и мало фактов. Но кто-что просачивается на газетные полосы. Например, одно время в российских СМИ началось было активное обсуждение, так скажем, «неудачной реализации совместного российско-абхазского проекта по созданию солнечных батарей на кремниевой основе». В интернете можно узнать, что по данным МВД РФ на эти цели из российского бюджета было выделено около полутора миллиардов рублей. Но подтверждено трат только на 300 миллионов рублей. Что касается, собственно, батарей, то «их создание отложено на неопределенное время». А сколько таких «проектов» за прошедшие годы удалось «реализовать» в Абхазии нашим «эффективным» чиновникам? Остается только гадать.

Что касается абхазской стороны, то ее «вклад» в общую дестабилизацию ситуации, конечно же, очевиден. И сами абхазы говорят об этом с тревогой, поверьте мне. Если брать суть проблемы, то можно вычленить целый ряд болевых точек. Прежде всего, за 25 послевоенных лет здесь так и не сумели отойти от родственно-клановых связей, установить хотя бы шаткое верховенство закона для жителей республики. К сожалению, это касается буквально всех сфер жизни абхазского общества. Другая беда — сухумский административный аппарат, который быстро распробовал вкус российских денег и смекнул, что, образно говоря, «подмигивание» российских коллег оборачиваются добрым приварком. В абхазской же прессе доводилось читать, что республиканские чиновники, по большому счету, заняты не столько формированием эффективной экономики в республике, сколько «освоением» российской финансовой помощи.

Вот маленький штришок. Пару лет назад мне довелось бывать в Абхазии в командировке. Так вот, тогдашний глава Сухумского района Беслан Авидзба показывал мне в Эшерах яблоневые сады, высаженные на российские деньги. Да-да, из тех самых миллиардов. Не нужно обладать познаниями Тимирязевской сельскохозяйственной академии, чтобы понимать, что абхазский климат для яблонь, мягко говоря, не подходит. Они болеют, плоды портятся, деревья гибнут на корню. Тем не менее, Москва настояла, чтобы два десятка гектаров были засажены именно яблонями. Если бы на этом месте разбили мандариновые плантации — нынешней зимой москвичи увидели бы на своих новогодних столах мандарины первого урожая. Вместо этого — дыра в бюджете.

Если говорить о российском участии в абхазских делах, то приходится с сожалением констатировать, что курс экономического, социально-политического и культурного развития, предложенный в свое время российской стороной во многом оказался ошибочным. Например, общеизвестно, что основа экономики Абхазии — туризм и сельское хозяйство. Но вместо того, чтобы направить финансовые потоки на возведение, скажем, предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, миллиардные суммы потратили на строительство общеобразовательных и музыкальных школ, стадионов, плавательных бассейнов, спорткомплексов и т. д. Да, все это необходимо. Однако, пусть старые, не самые современные, но те же школы, стадионы и Дома культуры в республике работали и работают до сих пор. Не правильнее ли было сначала создать материальную базу, которая позволит на заработанные средства возводить храмы искусств? Да, при этом следует учесть, что эти объекты не только не приносят прибыль, но и требуют регулярных немалых затрат на их содержание.

«СП»: — Получается, что во всех бедах Абхазии виновата Россия? Которая выплачивает пенсии 33 тысячам абхазских пенсионерам-гражданам РФ, соинвестирует зарплаты бюджетникам, выделила более 45 миллиардов рублей только в период 2009—2017 годов.

— На поверку выходит, что те российские чиновники, кто отвечает за абхазское направление, вольно или не вольно, но сформировали в республике финансово-экономическую конструкцию, позволяющую лишь держаться на плаву, но никак не развиваться. Ведь на самом деле все просто: для развития экономики необходимо производство продукции и возможность эту продукцию сбывать. Как видим, с предприятиями переработки здесь пробуксовка. А то, что в республике все же производится — абхазы сбыть не могут. Границ-то на замке.

«СП»: — А как без границы? Это все же самостоятельное государство.

— Белоруссия тоже самостоятельное государство, однако, у нас нет разделения в пограничном понимании — то есть, каких-либо заграждений, КПП и так далее. Однако это нас не беспокоит, и не мешает нам. Это при том, что внешнюю часть белорусской границы, которая соприкасается с Польшей, Литвой — мы, хотя Россия и Белоруссия являются Союзным государством, не контролируем. К тому же официальный Минск, расширяет список безвизовых стран.

Со своей стороны Абхазия предоставила российской погранслужбе право перекрыть и контролировать границу с Грузией по реке Ингур, а также контролировать морскую границу. Практически весь внешний контур Абхазии контролируется Россией. Таким образом, рубеж на Псоу давно стал внутренним рубежом, и здесь целесообразно и логично было бы ввести в действие упрощенный вариант таможенного и паспортного контроля. Однако этого нет. Сегодня, несмотря на то, что Россия и Абхазия подписали и ратифицировали Договор о сотрудничестве и союзнических отношениях, несмотря на то, что 80−90 процентов населения Абхазии получили российское гражданство, таможенные и иные службы обслуживающие российско-абхазскую границу, рассматривают торговые отношения между двумя странами, прежде всего как международную экономическую деятельность.

На практике это означает одно: происходит значительное торможение экономических отношений. Вот для того, чтобы абхазский предприниматель провез купленный в России товар, он должен собрать целый пакет документов — накладные, сертификаты и так далее. Кроме того — он должен оформить на границе экспортную декларацию, произвести другие действия. Это занимает немало времени, а также стоит денег — оформление одной машины с товаром у брокеров, находящихся на границе, обходится примерно в 15 тысяч рублей. Для рядового абхазского обывателя это сегодня немалые деньги. Ходят также слухи о том, что для быстрого прохождения таможенного контроля абхазские «толкачи» вымогают у предпринимателей взятку.

Кстати, еще в 2014 году, в период начала реализации российско-абхазского Договора о стратегическом партнерстве предполагалось, что будет принят, так называемый, «белорусский вариант» — то есть, выборочная проверка транспорта и пассажиров. Насколько я помню, в феврале 2015 года, курирующий абхазское направление Владислав Сурков заявлял СМИ, что Россия намерена снять российско-абхазскую границу. Многие эксперты, например, политолог и депутат Госдумы Константин Затулин, координатор рабочей группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Александр Скаков и другие убеждены, что открытие границы стало бы мерой, которая позволяет устранить факторы, сдерживающие развитие Абхазии. Так же, по их мнению, ликвидация барьера позволила бы абхазским товарам свободнее поступать на российский рынок и облегчит россиянам доступ на курорты Абхазии.

«СП»: — Но ведь сегодня находиться в Абхазии российскому туристу, мягко говоря, небезопасно.

— Поймите правильно — я не обеляю абхазов, не защищаю негодяев, которые идут на преступления. Я только против того, чтобы мы делали определенные выводы из публикаций в СМИ и сплетен. Есть в Абхазии преступники? Да, есть. Много в Абхазии преступников? Да, много. Но это не означает, что Абхазия — это какой-то заповедник преступности, черная дыра, Мордор, вокруг которой удобно расположились белые и пушистые нации и государства. Мотивом многих преступлений зачастую становится добыча средств к существованию и это преподносится как общая тенденция по оценке происходящего в Абхазии.

Естественно, что складывается негативное отношение как у российских туристов, так и представителей российской стороны, которые отвечают за абхазское направление. Но здесь другой нюанс, тут как в пословице — у семи нянек дитя без пригляда. Абхазской проблематикой занимаются соответствующие структуры МИД, ФСБ, МВД, Минобороны. Кроме того имеются систематические плановые гуманитарные контакты, а также проекты министерства по делам Северного Кавказа, направленные непосредственно на поддержку социально-экономического развития Абхазии. Свою отдельную и главную линию в Сухуми ведет Управление президента РФ по приграничному сотрудничеству под руководством Олега Говоруна и помощника президента РФ Владислава Суркова.

А теперь внимание, вопрос: какой уровень жизни должен быть в республике, если усилия такого серьезного количества структур направлены всего-то на 200 километров абхазского побережья, на котором проживает около 240 тысяч жителей — примерно, как в подмосковной Балашихе? Ответ: каждый абхаз должен быть в шоколаде и с серебряной ложкой во рту. Но вместо этого мы видим критическое состояние экономики и рост преступности.

Тут надо еще понимать, что Абхазия это не просто регион, куда надо как-нибудь распределить финансовую помощь. Абхазия — это один из сложнейших геополитических узлов черноморского и кавказского региона. Абхазия — это, своего рода, плацдарм, ключ к территориям, за которые не одно столетие идет неутихающая незримая война. И относиться к Абхазии следует соответственно. А наши «ответственные» за Абхазию «специалисты» и «эффективные менеджеры», судя по всему, ничего об этом не знают.

«СП»: — Что-то изменится после нынешних выборов в Абхазии?

— Если мы говорим о выборах, то, по моему разумению, пока абхазское общество само не осознает, не придет к выводу, что родственные, клановые понятия, «законы гор» и так далее — разрушают, а не созидают — Абхазия всегда будет в проигрыше. Президенты могут сменять друг друга хоть каждый год, они могут обещать все, что угодно, и даже что-то действительно делать. Но перемены должны произойти не в программах кандидатов, а в головах всего народа, всего населения республики. Пока что, к сожалению, мы видим на абхазских выборах смену враждующих, но, в принципе, совершенно одинаковых кандидатов.

Новости России: Лавров отказался признавать Китай «большим братом» России