Почему у Лукашенко нет друзей, кроме Путина

Президент Белоруссии Александр Лукашенко считает, что его российский коллега Владимир Путин является его единственным другом. Об этом он заявил в эфире телеканала «Россия 1».

Белорусский лидер отметил, что Путин подтвердил настоящую дружбу, и назвал его другом всего белорусского народа.

При этом Лукашенко высказал мнение, что у него есть много противников, которые могут со временем стать врагами.

Слова белорусского лидера больно смахивают на лесть. С этим согласны многие эксперты.

—  Да, это лесть, — считает белорусский политолог Всеволод Шимов.

—  Лукашенко часто говорит то, что от него, как ему кажется, хотят услышать собеседники, он мастер расточать щедрые посулы и похвалы. Не думаю, что в России кто-то обольщается насчет его слов. Однако в настоящее время Россия действительно оказалась единственной внешнеполитической опорой Лукашенко, и для него эта ситуация не комфортна.

Безусловно, он мечтает вернуться к той модели многовекторного балансирования между Москвой и Западом, которая складывалась до выборов, именно в этом ему видится истинный залог белорусского суверенитета и его собственной власти. Поэтому риторика Лукашенко, скорее всего, изменится в тот момент, когда с Запада поступит сигнал, что с ним снова готовы иметь дело. Пока с Запада такой сигнал, очевидно, не поступил.

Думаю, в нынешней хвалебной риторике в адрес российского руководства есть и прагматический компонент. Ситуация в белорусской экономике непростая, и помощь сегодня может прийти только со стороны России. Это давняя тактика «нефть в обмен на поцелуи», ничего нового здесь нет.

«СП»: — Лукашенко сказал, что Путин подтвердил настоящую дружбу. Имелась в виду поддержка легитимности переизбрания Лукашенко? А могло быть по-иному? У Москвы был выбор?

— Сложно сказать. С одной стороны, российские власти традиционно привыкли работать исключительно с правящими режимами постсоветских стран и игнорировать гражданское общество, которое оказывается отданным на откуп западным структурам. Поэтому все альтернативы Лукашенко на этих выборах выглядели более «прозападными», чем он сам, хотя все альтернативные кандидаты избегали каких-либо открытых выпадов в адрес Москвы и старательно произносили фразы о стратегическом характере отношений с Россией. Скорее всего, в Кремле посчитали, что проще иметь дело с неудобным, но привычным и предсказуемым Лукашенко, чем с какой-то «темной лошадкой». Однако этим шагом Москва окончательно вынудила всю белорусскую оппозицию идти на поклон исключительно на Запад, а среди протестно настроенных белорусов репутация России оказалась изрядно подпорченной.

«СП»: — Лукашенко считает, что иных друзей у него нет. Так ли это? Все друзья, кроме России у него временные? А как же президенты Украины, которых он называл братьями?

—  В политике вообще друзей не бывает. Для Лукашенко всегда была проблемой односторонняя экономическая и политическая зависимость от России. Показная «дружба» с постмайданной Украиной и ее лидерами использовалась в качестве противовеса этому избыточному, с точки зрения белорусского лидера, влиянию. Однако и Порошенко, и Зеленский — фигуры марионеточные, поэтому, как только Запад сформулировал свою консолидированную позицию по белорусским выборам, «дружба» тут же испарилась.

Впрочем, экономическое сотрудничество с Украиной никуда не ушло. Белоруссия по-прежнему рассматривает Украину как основной маршрут для «альтернативной нефти» из Азербайджана. Появилась информация, что Украина начала закупки белорусской электроэнергии, произведенной на недавно запущенной АЭС в Островце, в то время, как страны Прибалтики покупать белорусскую электроэнергию упорно отказываются, хотя АЭС строилась с прицелом в первую очередь на прибалтийский экспорт.

«СП»: — По словам Лукашенко, у него есть много противников, которые могут со временем стать врагами. Кого он имеет в виду под «противниками», а кого под «врагами»?

—  Сложно сказать, что здесь имелось в виду. В политике враги, как и друзья — понятие ситуативное, особенно если эта политика многовекторная. Это как у Оруэлла: сегодня Остазия состоит в союзе с Евразией и воюет с Океанией, а завтра — наоборот.

«СП»: — Лукашенко заявил, что санкции против Белоруссии нацелены на то, чтобы подобраться к России. Так ли это или очередная попытка Батьки задрать себе цену?

— На данный момент санкции направлены исключительно против белорусского режима и никак не затрагивают Россию. Впрочем, я бы не стал исключать того, что Запад использует ситуацию в Белоруссии как предлог для дополнительных санкций против России. Вполне возможно, что так и произойдет после прихода администрации Байдена, которая может попытаться компенсировать внутреннее напряжение борьбой с внешним врагом, на роль которого прекрасно подходит Москва.

«СП»: — По-вашему, эти слова как-то трогают Кремль? Чем он руководствуется, принимая решение о поддержке Лукашенко?

—  Думаю, за 26 лет в Кремле неплохо изучили Лукашенко и его риторические приемы. Поддержка белорусского лидера, конечно же, обусловлена не его речами, а страхом перед повторением «майданного» сценария и уходом Белоруссии в зону западного влияния, что не только ухудшит геополитическое положение России, но и нанесет ощутимый удар по репутации Кремля. Эти страхи не лишены оснований. В Белоруссии нет ни одного публичного политика, который бы ставил своей целью сближение с Россией и углубление интеграции с ней.

Белорусское гражданское общество пронизано западными структурами влияния, которые активно работают с населением и влияют на его сознание. Поэтому смена власти в Белоруссии, скорее всего, действительно приведет к негативным изменениям для России, хотя и не столь драматичным, как на Украине. Поддерживая Лукашенко, Москва просто тянет время, чтобы отсрочить негативные для себя изменения, при этом собственного сценария для Белоруссии у нее, похоже, нет.

— Лестная риторика Лукашенко по отношению к России, которая возобладала после президентских выборов, не является какой-то постоянной, — уверен политический аналитик Фонда развития институтов гражданского общества «Народная Дипломатия» Евгений Валяев.

— Мы не единожды за последний десяток лет наблюдали, как может резко меняться статус России в устах белорусского президента. Он говорил ранее, что Белоруссия не является частью «русского мира» и на её территории никогда не будет российской базы, грозил выходом из ЕАЭС, у него всегда была проукраинская позиция по Крыму и Донбассу. Он даже успел сказать, что Белоруссия исторически страдала от войн, ведущихся Россией, намекая на Вторую мировую войну. При этом было много и лестных слов по отношению к России.

Как мы видим, в белорусском президенте органично уживается весь спектр эмоций по отношению к росийско-белорусской дружбе. Хотя есть споры о том, являются ли все эти слова эмоциями или перед нами сухой расчет, цель которого — лоббизм собственных интересов. Когда единственная цель твоих усилий — улучшение своего положения, не нужно говорить о дружбе. Все-таки дружба — это зачастую иррациональное чувство, которое не поддается расчету и не измеряется прямой выгодой. Если пытаться измерить дружбу между Белоруссией и Россией при Лукашенко, то она измеряется в низких ценах на энергоносители, льготных кредитах и открытых рынках для белорусских товаров.

Даже в истории с президентскими выборами было всё не так однозначно, ведь на первом этапе, когда еще шла предвыборная кампания, Лукшенко и его окружение обвиняли Россию чуть ли не во вмешательстве во внутренние дела страны. Тогда некоторых оппонентов Лукашенко обвиняли в связях с Россией, в получении финансирования от нее.

«СП»: — Лукашенко говорит, что западные санкции против Белоруссии нацелены против России.

— Это заявление некорректно. У России не первый год существует свой собственный полноценный санкционный режим и с Европой, и с США, поэтому белорусские санкции — это собственная история Лукашенко. Тем более большинство санкций являются персональными и касаются только белорусских чиновников и окружения Лукашенко.

Работа Запада по постсоветскому пространству заключалась в отрыве этих стран от московского влияния, а для этого вредно грузить их санкциями. Наоборот, обычно эти страны пытались включать в разные программы по сотрудничеству — речь о том же Восточном партнерстве.

Хотя Лукашенко никогда не нравился западным контактерам, европейцы всегда старались найти повод, чтобы начать с Минском диалог. И были этапы, когда у Лукашенко выходило выстраивать более тесные отношения с западными странами, в том числе и с американцами. Но это обычно длилось недолго — до ближайших белорусских выборов, которые на Западе не признавали, либо до репрессий против белорусской оппозиции.

Сейчас расстановка сил такова, что Лукашенко очень уязвим. У него не осталось международных партнеров кроме Москвы и Пекина, из-за чего он больше не может ссылаться на свой возможный разворот на Запад, как это было при спорах Минска и Москва по ценам на нефть и газ. Тогда Лукашенко даже доходил до закупок импортной нефти. Сейчас повторение такой истории выглядят нереальным, поэтому можно предположить, что в будущий краткосрочный период критических заявлений о Москве из Минска мы не услышим. Но это может быстро измениться, как только Лукашенко почувствует, что может снова вести многовекторную политику. Это зависит в том числе и от позиции нового президента США Байдена, который во время предвыборной кампании критиковал Лукашенко и призывал к введению санкций. Но эта позиция может измениться, когда Байдену нужно будет выстраивать политику по отношению к России и постсоветскому пространству.