«Африканская коррупция»: Россию поставили на одну ступень с Габоном

Россия в 2020 году поднялась на восемь позиций в индексе восприятия коррупции, который ежегодно составляет Transparency International*. Тем не менее, такой результат вряд ли можно назвать удовлетворительным — РФ занимает 129-е место из 180, поделив его с такими странами, как Габон, Малави, Мали и Азербайджан. Впрочем, в 2019-м Россия и вовсе была на 137 месте.

В соответствии с правилами исследования каждой стране присуждаются баллы на основании опросов экспертов и предпринимателей, проведенных независимыми организациями по всему миру. Ноль баллов означает максимальный уровень восприятия коррупции в государственном секторе, а 100 баллов — минимальный уровень. В России этот показатель зафиксирован на уровне 30 баллов. Как отметили в признанной иноагентом организации, наша страна поднялась в рейтинге не за счет собственных успехов, а из-за перемен в значениях других стран.

Кроме того, в ИВК-2020 не вошли «протесты в Хабаровске, общественная реакция на отравление Алексея Навального и другие события, которые могли повлиять на восприятие экспертами коррупции в России».

Значение индекса в 30 единиц организация характеризует как «очень высокий уровень восприятия коррупции». По мнению Transparency International, в России системная борьба с коррупцией подменяется точечными изменениями в законах и единичными уголовными делами. Для улучшения ситуации, по мнению авторов рейтинга, России нужно обеспечить независимость правосудия, равный доступ кандидатов к выборам, независимость принятия законов от лоббистских групп. Также важно предотвращать кампании по дезинформации, защищать борцов с коррупцией и усиливать международную кооперацию в сфере противодействия коррупции и отмыванию денег, отмечают в организации.

Среди других постсоветских стран самое высокое место заняла Эстония — 17-я позиция. Грузия стала 45-й, Белоруссию поместили на 63-е место, Украина опустилась со 117-го на 121-е место.

Председатель Национального антикоррупционного комитета член СПЧ Кирилл Кабанов считает, что рейтинг Transparency International политизирован и не отражает реального положения вещей.

— В этом отчете утверждается, что в России нет системных изменений в законодательстве и что борьба с коррупцией носит точечный характер. Это откровенная неправда. Хотя бы потому, что антикоррупционное законодательство у нас развивается достаточно мощно.

Только в прошедшем году были внесены поправки в закон «О противодействии коррупции», позволяющие изымать у коррупционеров не только имущество, но и денежные средства со счетов, были ужесточены антикоррупционные процедуры. Также были внесены поправки в отношении злоупотреблений в систему госзакупок. Да, они несовершенны, но они внесены.

Уголовные дела, которые возбуждаются против чиновников среднего звена вроде глав департаментов, уже даже не интересуют журналистов, потому что стали регулярными. Федеральным уровнем еще интересуют, но тоже вяло, потому что таких дел стало слишком много даже против высших чиновников.

Мы видим, что средства коррупционеров регулярно конфисковываются. Например, на днях в рамках даже не уголовного, а административного дела у депутата были изъяты 38 миллиардов рублей. Разве все это — не системная борьба с коррупцией?

Те предложения, которые Transparency International предлагает для улучшения ситуации, носят не антикоррупционный, а откровенно политический характер. Например, в пункте, который касается поддержки общественных деятелей, понятно, кто имеется в виду. Если Навальный прописан в отдельном рейтинге, то о какой независимости и объективности может идти речь?

К сожалению, этот рейтинг самый куцый за все последнее время, именно потому, что он полностью заполитизирован. К сожалению, потому что какое-то время мы работали вместе с коллегами. Но я понимаю, что у каждого есть свои убеждения и свои обиды, в том числе и потому, что государство признало Transparency International иностранным агентом. Конечно, это обидно.

«СП»: — То есть этот рейтинг коррупции не отражает реального положения вещей?

— Это не рейтинг коррупции как таковой, а рейтинг восприятия. Но это достаточно серьезный показатель, потому что, например, индекс экономической привлекательности формируется, в том числе, с учетом этого рейтинга. То есть вроде бы рейтинг ни о чем, но имеет значение. Хотя и не такое большое, потому что из-за санкций актуальность этих индексов уже ушла.

Что касается восприятия, знаете, если каждый год рассказывать, что мы по уровню коррупции в районе Уганды или еще каких-то подобных стран, то многие люди в это поверят. Если у нас многие молодые люди считают, что Навальный был министром финансов, то почему бы им не считать, что у нас коррупция на уровне самых отстающих стран Африки?

Так что этот рейтинг меня не удивляет, меня удивляет, скорее, что кто-то еще реагирует на эту историю, хотя понятно, что это политика. Хотя раньше все это смаковалось в СМИ очень долго и серьезно, а сейчас сильного интереса не вызывает, так что всем все понятно.

Директор Центра развития региональной политики, политолог Илья Гращенков полагает, что итоговое место России в рейтинге, может быть, и политизировано, но в целом он достаточно верно отражает коррупционные процессы в государстве.

— Тот факт, что у нас существует коррупция от высших эшелонов власти до самых низов, подтверждают ежедневные и ежеквартальные сводки об изъятых миллионных и миллиардных средствах чиновников и политиков всех уровней. Буквально на днях стало известно об изъятых 38 миллиардах рублей у депутата Госдумы от Приморья, члена «Единой России» Сергея Сопчука. И до этого таких историй, в том числе с миллиардами в коробах из-под обуви, было множество.

Поэтому очевидно, что коррупция у нас существует, и в больших масштабах. Подобного новостного фона в странах Европы или в США мы не видим, поэтому логично предположить, что Россия находится где-то в топе лидеров с обратного конца.

Что касается методологии оценки Transparency International, я с ней детально не знаком, но могу предположить, что, как и другие крупные международные рейтинги, она политизирована. Сложно сказать, насколько Россия действительно приближена к Габону или Азербайджану. Это нам представляется, что в Африке ситуация совсем плохая и там деньги при свете дня выносят буквально мешками, но как обстоят дела в каждой конкретной стране мы точно не знаем.

А вот в Азербайджане подход к коррупции достаточно близок к нам ментально. Она является неким обязательным условием функционирования системы. Если ты хочешь получить госзаказ, ты должен сделать «откат», понимать, как рассчитать свою норму прибыли, чтобы выполнить необходимые условия и так далее. В России ситуация похожа. Сложно представить себе крупный тендер, где не было бы каких-то интересантов.

Поэтому в общих чертах рейтинг, думаю, правильно репрезентует отношение к коррупции в России. Но какое конкретно место она занимает, рядом с Габоном или не рядом — это вопрос политический. Какое-то искажение реальности для того, чтобы создать картинку, что Россия — это прямо африканская страна по коррупции, там может присутствовать. Может, на самом деле ситуация лучше, но не думаю, что кардинальным образом.

«СП»: — Тема коррупции сейчас стоит особенно остро, но и государство оказывается в патовой ситуации — сажают коррупционеров, значит, есть коррупция, не сажают — не борются с ней. Каким же образом борьба с коррупцией может быть изъята чисто из оппозиционной повестки?

— Проблема в том, что борьба с коррупцией у нас политизирована. Правоохранительные органы, как правило, имеют данные о коррупционерах, потому что когда случается какая-то громкая посадка, выясняется, что разработка шла последние 10−15 лет, и что вся информация давно была, но почему-то применена именно сейчас.

И как правило, выясняется, что триггером становится внесистемность или выпадение из доверия того или иного чиновника. Взял не по чину, с кем-то не поделился, заподозрен в выводе средств в недружественные страны. После этого чиновник или политик становится коррупционером, а до этого складывается ощущение, что все знают о его проступках, но эту информацию копят до удобного случая.

Это и означает точечность борьбы с коррупцией. Ведь если информация есть, то было бы логично обрабатывать ее оперативно, а не выжидать годами.

Кроме того, у нас пытаются борьбу с коррупцией предъявить, как телесюжет, с громким задержанием высокопоставленных лиц и расследованием. Но где мелкие дела с поборами оперативных сотрудников или работников ЖКХ, то есть людей, которых раньше обвиняли в бытовой коррупции? То ли она и вправду исчезла и ее победили, то ли, наоборот, перестали обращать на нее внимание.

Раньше у нас по коррупции были свои исследования и спикеры, которые давали аналитику. Но после того, как эту тему апроприировал Навальный, она ушла из федеральной повестки и стала ассоциироваться исключительно с негативом, подаваться в свете того, что борьба с коррупцией — это борьба одних коррупционеров с другими. Адекватной же картины, к сожалению, пока не складывается.

---

*Организация Transparency International признана иностранным агентом Минюстом РФ