Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube
Политика / Власть
2 февраля 2021 16:34

«Для них Навальный — старый дядька. Они не за него выходят»

Марат Баширов о новом суде по правам человека, Навальном и молодежи

32855
Материал комментируют:

Политолог, бывший Председатель Совета министров Луганской Народной Республики и автор популярного Telegram-канала «Политджойстик» Марат Баширов о том, как Кремлю поступать с современной молодежью и почему митинги в поддержку Навального — не такое уж значимое явление.

«СП»: — Один из ваших последних постов был о грядущих выборах в Государственную думу. Насколько сейчас «Единая Россия» включилась в предвыборную гонку? На фоне протестов как себя чувствует партия власти?

— Относительно «Единой России» надо сказать, что у них достаточно устойчивое положение. То, что происходит в части протестов, на мой взгляд, мало влияет на ядро этой партии. А вот то, что к ней прирастает во время избирательной кампании, конечно, требует дополнительной идеологической обработки. Думаю, что в настоящее время «Единая Россия» занята не реакцией на эти протесты, потому что количество людей, которые в них участвуют, достаточно низкое. Она занимается «полевой работой». И это верно, потому что основа любой избирательной кампании — это работа лицом к лицу с избирателями. Это работа, которая организуется только через полевые подразделения, то есть через ячейки партии. Я бы не связывал то, что сейчас делает «Единая Россия», с тем, что мы с вами видели два дня 23-го и 31-го на улицах. Причем, в основном, Москвы и Санкт-Петербурга.

Читайте также
«Рейтинг Путина — это зонтик, под которым прячется вся вертикаль» Политологи об итогах протестов в России 31 января

«СП»: — Со стороны оппозиционных деятелей, команды Навального, какая ставка на эти протесты? Они будут стараться их поддержать до выборов?

— Вообще, надо говорить не о Навальном и его команде, потому что его команда — это буквально несколько человек, которые близки к нему. Все остальные, если говорить о регионах, это точно такой же типичный протестник, который выходил эти два дня на улицы. То, что делает Навальный, это такой катализатор, триггер совершенно других социальных процессов. Мы с вами понимаем, что за вот эти тридцать лет, как распался СССР и появилась Россия с новой рыночной экономикой, выросло совершенно другое поколение избирателей. Примерно 24% тех, кто будет голосовать в сентябре этого года на выборах в Госдуму и региональных выборах, это люди, которые родились после распада СССР.

Это очень сложная солянка людей, которая не помнит ни старую политическую систему, которая была во времена СССР, ни то, как формировалась нынешняя политическая система. Они в большей степени реагируют на те события, которые происходили вокруг них последние лет пять. И это формирует совершенно другой политический взгляд этой группы избирателей и совершенно иной взгляд на формы взаимоотношения с властью. В диалоге между этими гражданами и властью очень сильно размыта граница относительно того, что законно и что незаконно.

Эти люди выросли в сети, в виртуальной реальности. И это только первые шаги, которые они совершают в реальной политике, причем через митинговую форму. То, что делает Навальный и его кураторы — не Навальный и его команда, а его кураторы — это попытка взбудоражить вот эту непросвещенную часть избирателей. Они не очень опытные, хотя активные. И это попытка, повторю, спровоцировать их на действия, которые являются разрушительными, а не созидательными.

Поэтому Навальный — это временное явление. Чем больше будет проходить процесс инициации неопытных избирателей, тем быстрее в конечном итоге они начнут разбираться и искать те ответы, которые их выведут из деструктивного протестного состояния.

«СП»: — Свежая новость. Владимир Путин дал задание проработать вопрос о необходимости создания в России Суда по правам человека. Прокомментируйте, пожалуйста.

— Это ответная реакция власти. Она, может быть, немножко запоздалая, но тем не менее ее нужно оценить как положительную. Это ответная реакция на то, что, во-первых, изменилась структура избирателей с точки зрения возраста, с точки зрения других социальных характеристик. И у них, как и у основной группы избирателей, есть такой неоформленный зачастую запрос на социальную справедливость. Это происходит в те моменты, когда люди перестают жить в формате вот этого условного социального договора «мы вам полные кошельки, а вы нам право управлять политической системой». Вот этот консенсус начал разрушаться. Весь прошлый год мы с вами видели, что есть значительное падение уровня доходов населения. Удар по своему делу получили люди, которые занимаются малым и средним бизнесом. И эта социальная сделка стала разрушаться.

Соответственно, есть запрос на восстановление этого материального дохода и запрос на уверенность в будущем. Потому что если вам уже больше тридцати, то вы, очевидно, «отягощены» уже и семьей, и детьми, обязательствами в отношении членов семьи, в отношении недвижимости, родителей и так далее. То есть это когда у вас есть такая стабильная большая статья расходов. И вы хотели бы понимать, что и статья доходов будет у вас гарантированная на ближайшие лет десять. Это вызывает как раз запрос: ребята, верните мне, пожалуйста, эту уверенность. Чтобы у меня внутренний баланс — семейного бюджета, личного бюджета, если человек живет один —он был положительным.

Этого можно требовать и через политический контекст. Вы не можете приходить и говорить: «Дайте мне денег». Вы говорите: «Ребята, мне нужна уверенность в будущем, я хочу получать этот положительный баланс. Почему вокруг вас существует какая-то группа людей, которая получает неизвестно откуда гигантские деньги. Мы их называем олигархами». Вот этот запрос влияет на то, что в конечном итоге власть делает.

Вы привели в качестве примера, что президент дал поручение проработать вопрос о создании суда по правам человека, это говорит о том, что, на самом деле, мы с вами стоим на пороге такой «оттепели». «Оттепели» политической жизни.

«СП»: — Можно ли считать, что это — признание СПЧ несостоятельным? Или функции структур не будут дублироваться?

— Суд — это все-таки та инстанция, которая выносит некое решение, которое обязательно к исполнению. В том числе и органами власти. То есть если, например, некое законодательное решение нанесло ущерб человеку с точки зрения его материального положения, мы понимаем, как это через суды общей инстанции восстанавливается — вы идете доказываете ущерб. А вот если орган власти принимает решение по социальной жизни, связанное с культурными аспектами, с языковыми, религиозными, семейными и так далее, то у нас такой процедуры не существует. По одно простой причине: потому что непонятен ущерб.

Читайте также
«Если Навального посадят, это переведет протест в более радикальную фазу» Замена условного срока реальным обрадует лоялистов, но поставит протестующих в непримиримую позицию

Когда вы создаете суд по правам человека, вы признаете то, что может быть нанесен ущерб человеку в рамках вот такой концепции. И, соответственно, если есть ущерб, то можно потребовать и восстановления, во-первых. А во-вторых, если будет принята западная, европейская конструкция суда по правам человека, то тогда это монетизируется. Хотя я не очень согласен, что у вас были нарушены права, а вам выдают денежную компенсацию. Это несколько западный подход. Но как минимум в инструментарии этого суда должно быть право отменять некоторые законодательные решения и, соответственно, приносить извинения этому гражданину, признавая таким образом свою неправоту. Тогда уже на втором этапе человек может пойти и за денежной компенсацией, если мы это допустим.

Причем это должно быть принято на уровне федерального закона. Совет по правам человека — это все-таки организация, которая действует при президенте. Она обращает его внимание на определенные социальные процессы и выражает иногда свое мнение. Но это необязательно к исполнению.

«СП»: — Нет ли такой опасности, что эта новая структура будет действовать, как и многие суды сегодня в России, с оглядкой на силовые структуры, на власть? Ну и руководствуясь «политикой партии»?

— Знаете, это такой штамп расхожий, когда говорят, что суды находятся под влиянием силовиков и власти, как вы сказали. Это произносят те люди, которые не разбираются в том, как функционирует суд. Суд — это процедура, в первую очередь. Процедура, которая закреплена законом и внутренними регламентами. Там очень сильно все зависит от тех людей, которые являются участниками этого судебного процесса. Суд все-таки выносит решение в результате того, что он услышал при реализации это процедуры: судебное заседание, досудебные процессы. Так что когда люди это произносят, они не являются юристами. И у них нет доказательной базы, которая, например, есть у тех людей, которые занимаются судебной практикой: адвокаты, следователи, прокуроры. Если бы мы хотели получить реальный срез, то должны были бы опросить несколько тысяч этих людей. Тогда бы мы увидели картинку и могли бы говорить: «А вы знаете, вот был опрос, и нам сказали».

Читайте также

«СП»: — Сам факт, что президент обращает внимание на проблему прав человека, свидетельствует о том, что, по его мнению, права человека нарушаются, видимо. Как вы считаете, какие права? Конституционные?

— Надо смотреть на конституционные права. И надо смотреть на нормы жизни. Когда президент это объявил, это говорит об адекватной реакции адекватного человека, который занимает высший исполнительный пост в государстве. Вот вы говорите про конституционные права, но существует еще масса норм, которые не прописаны в законе. Но они влияют на нашу с вами жизнь. Например, как выгуливают собак. Это прописано очень слабо. Согласитесь. Очень много людей, которые не имеют собак, но живут в одном дворе с людьми, выгуливающими собак. Их страшно раздражает то, что происходит с этими собаками. Это те самые нормы, которые вырабатываются консенсусом. Если в деревне лающая собака — это норма, потому что они есть у всех во дворах и все привыкли к этому, считают это нормальным, то лающая собака во дворе городского дома считается нонсенсом. И когда президент говорит, что надо расширить круг институтов, которые будут заниматься правами человека, это как раз то самое развитие демократии в нашей стране.

Мы же с вами признаем, что у нас развивающееся государство, что у нас демократия еще развивается. Вот мы делаем очередной шаг.

«СП»: — Но возникает опасность. Когда что-то четко не прописано в законе, это можно трактовать в пользу той или иной стороны. В первую очередь-то законы?

— Абсолютно правильно. При этом, если вы понимаете, что не все можно описать в законах, есть еще нормы, которые вырабатываются через социальный консенсус. Иногда это принимает экстремальные формы, люди идут бить друг друга. Например, известна история — сигналка машины. Она постоянно орет во дворе, человек идет и крошит эту машину! Почему? Он никак не может иным способом защитить свое право спать спокойно. У нас нет закона, который бы регулировал деятельность этих сигналов. Потому что невозможно описать факторы, но можно запретить, чтобы она «кричала». Как это запретить? Только через механизм, который рассматривает вещи, которые не описаны в законах. Но права нарушаются. Должен быть институт суда. И мы найдем свою форму суда по правам человека.

«СП»: — Еще из актуального. Дмитрий Медведев высказался о том, что Рунет, может быть, еще не целиком готов к автономной работе, но в случае попыток отключения со стороны Запада мы будем в своем интернете. Это адресовано Западу или тем, кто занимается распространением информации о протестах сейчас?

Читайте также
Владислав Шурыгин: Вот именно поэтому я не могу считать Путина спасителем России! Так отреагировал известный военкор и публицист на возложение президентом цветов к могиле Ельцина

— Вы преувеличиваете влияние протестов на социальную и политическую жизнь в России. Посмотрите, сколько людей выходит на самом деле. Я бы в сторонке оставил эту тему. А объяснение очень простое. У нас очень много экономических процессов происходит при передаче сигналов, при верификации через сеть интернет. И если мы с вами двигаемся в сторону интернета вещей, когда машины будут управлять машинами, наше государство действует, как и любое другое. Я вас уверяю, что суверенизация интернета происходит во всех странах.

В какой части? В части управления экономикой, управления промышленными процессами. То есть если мы строим современную систему управления, основанную на цифре, когда участие человека минимально, то нам нужно эту систему защитить. С точки зрения передачи сигнала. Поэтому когда Дмитрий Медведев говорит о суверенном Рунете, он говорит, что даже если кто-то сойдет на Западе с ума — во что я не верю, это будет только в случае такой очевидной войны —то у нас должна функционировать банковская система, должна функционировать система управления транспортными потоками, социального учета система. То есть наши пенсионеры не должны зависеть в части получения пенсий и услуг от того, что вдруг кто-то решит исключить территорию Российской Федерации с точки зрения передачи сигнала. Речь идет о безопасности. Не забывайте, что Дмитрий Медведев является заместителем руководителя Совбеза России. Он выступает с этой точки зрения. Поэтому он вообще не думает про блогеров, когда говорит про эту штуку. Когда будет война, всем будет не до блогеров.

«СП»: — Но все-таки блогеры — важная и обсуждаемая сейчас тема. Путину задают вопросы о «дворце», показывают сам дворец. Видимо, верховная власть —и в лице Путина — понимает опасность этой ситуации.

— Давайте, во-первых, скажем, что это не дворец. Это недостроенное сооружение, нам Леша показал в виде мультика, где превратил его в шикарный объект. Назвал его чьим-то дворцом. Согласитесь, что это 3D-мультик. А соответственно, все то, что он рассказывает про убранство внутри, это тоже мультик. Это то, что вам мало-мальски приличный дизайнер по интерьерам в программе AutoCAD нарисует за недельку, за две.

Почему вообще российская власть реагирует на то, что происходит в связи с этим кейсом? Там очень простой ответ: эти ребята, которые работают на выход молодежи на улицы, они работают на кровь. Так и напишите: этим людям нужна кровь. Они поднимают неквалифицированных избирателей. Это даже еще и не избиратели зачастую. Это ребята-тиктокеры, которые пока не отличают то, что происходит в играх компьютерных, от того, что происходит в реале. Они не понимают, что за нарушения, которые они делают… Это в играх можно стрелять в полицейского и пинать его, потому что это игра. На улице полицейского трогать нельзя. На улице вы лишаетесь в случае проигрыша не токенов, а свободы.

Их выводят в попытке вызвать какую-то бойню. Что и было 23 числа. Обратите внимание, что власть в первую очередь сейчас упирается именно в родителей, в вузы, упирается в разъяснения среди группы людей молодых, которые ориентируются на социальные сети. Они абсолютно аполитичны. Для них Навальный — старый дядька. Они не за него выходят. Они выходят совершенно из других соображений: у них появился запрос на самореализацию.

Они решили посмотреть, как это происходит в реальной жизни. Вот почему это беспокоит власть. Любая власть должна беспокоиться за своих молодых граждан.

«СП»: — Многие, даже из пропутинских социологов и политологов, говорят, что сейчас провалена молодежная политика. Перестала быть актуальной та, которая десять лет назад была. Вот выросло уже «селигеровское» поколение. Что дальше? Что с новой молодежью?

— Вы знаете, никогда власть не работала напрямую с молодежью. Поэтому говорить, что была плохая молодежная политика… Путин не является каким-то лидером для значительной части молодого населения? Так я вам открою секрет: ни в одной стране мира никогда человек старше пятидесяти лет не являлся авторитетом для молодежи. Почитайте классику, «Отцы и дети».

Читайте также
Конференция «Время, вперёд!»: социалисты и патриоты о будущем России Политическая партия «ЗА ПРАВДУ» подводит итоги первого года работы

Когда мы говорим о молодежной политике, надо говорить о технологиях ее проведения. Раньше были попытки прощупывания ее через создание провластной прослойки молодежи. Оказалось, что это недостаточно эффективно. Воспитывается какая-то группа лидеров, которая достаточно малочисленна. Она интегрируется во властную вертикально, но мы с вами таких людей с «Селигера» можем по пальцам пересчитать. Сколько их? Десять, пятнадцать? А сколько прошло через «Селигер»?

Все дело в том, что для молодежи являются авторитетами в первую очередь люди из самой этой возрастной среды. Это раз. Второе — есть так называемые патроны, кого они боятся, к которым они вынуждены прислушиваться. Это те люди, которые их учат в образовательных учреждениях, это тренеры, педагоги в тех направлениях знаний, которые они пытаются получить: искусство, спорт, еще что-то. И это родители. Поэтому власть должна работать с теми гражданами, которые понимают важность воспитания молодого поколения. Вся молодежная политика должна строиться с этими лидерами общественного мнения для молодежи.

В этой части мы упустили совершенно точно то, что касается работы в сети. Мы более-менее поддерживаем то, что касается концептов в реале (образование, какие-то формы досуга, культуры), но мы упустили ту часть, которая ушла в сеть. А в сети оказалось их очень много. Но и это начинает меняться.

Последние новости
Цитаты
Ольга Четверикова

Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований

Сергей Гончаров

Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»

В эфире СП-ТВ
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня