Этапы большого пути: От архипелага ГУЛАГ до «островка свободы» Путина

Встречаясь с лидерами думских фракций, президент Путин особо подчеркнул, что люди не просто ждут, а «справедливо требуют» ощутимых перемен. С учетом этого нюанса глава государства призвал депутатов в ходе предвыборной гонки «не просто ругаться друг с другом», а вести конструктивный диалог.

Интересно, что нечто подобное президент уже говорил ранее, оглашая свое послание Федеральному собранию в январе 2020 году. «Сегодня в нашем обществе четко обозначился запрос на перемены. Люди хотят развития и сами стремятся двигаться вперед в профессии, знаниях, в достижении благополучия, готовы брать на себя ответственность за конкретные дела», — сказал он тогда, добавив, что нередко люди даже лучше властей знают, что, почему и как надо менять там, где они живут и работают.

Но до сих пор воз, как говорится, и ныне там. Тяжесть для страны пандемии коронавируса, которая терзала Россию похлеще половцев и печенегов весь прошлый год, конечно, отрицать никто не собирается, только, может быть, дело здесь еще и в другом?

О каком воплощении действительно справедливых запросов российского общества на ощутимые перемены можно говорить, если сам Кремль в течение долгих лет методично и упорно зачищает всю «политическую поляну», включая парламентские партии, стараясь выключить из политического процесса любых сильных и харизматичных политиков альтернативного толка?

Да, в России есть оппозиционеры «навальнистского толка», готовые майданить на площадях по западным сценариям. Но не сама ли власть, например, ради внесения поправок в Конституцию инициировала мгновенно ставшее объектом язвительных шуток трехдневное голосование? Не усилиями ли власти через силовые структуры были скандально отстранены от управления Иркутской областью и Хабаровским краем способные дать людям долгожданные перемены представитель КПРФ Сергей Левченко и представитель ЛДПР Сергей Фургал? При том, что в Кремле неоднократно заявляли — в патриотизме парламентской оппозиции сомнений нет.

И на этом фоне в ходе назначения новых членов Центризбиркома спикер Госдумы Вячеслав Володин называет Россию последним островом свободы в мире. По его словам выходит, что и на Западе, и в Восточной Европе демократией и не пахнет, зато в России народовластие проявляет себя во всей красе.

Теперь вот президент, указывая на справедливый запрос общества, фактически призывает партии вести себя тихо во время нынешней избирательной кампании. Плюс растянутое на несколько дней голосование. Но ведь это, по мнению многих политологов, фактически дает партии власти неслабый шанс опять получить парламентское большинство, что автоматически отменяет любые перемены во внутренней политике.

Что за розовые очки надела наша власть, надеясь при сохранении существующего положения вещей реализовать справедливый запрос общества на перемены?

— Я бы развернул ситуацию в двух разных направлениях, — предложил директор Института современного государственного развития Дмитрий Солонников. — Во-первых, на мой взгляд, никакой сложности в том, чтобы часть губернаторских постов, а также часть кресел в заксобраниях или муниципальных органах власти заняли представители различных партий, нет. Причем я говорю не только о четырех парламентских партиях, но и о тех партиях, которые в Госдуме не представлены абсолютно, но при этом так же патриотичны и нацелены на развитие нашей страны. Ничего страшного в том, что их представители получили бы в каком-нибудь регионе или органе власти большинство, не случилось бы, но альтернатива появилась бы.

«СП»: — Об этом-то и речь, но не сама ли власть не допускает такого развития событий, купируя такие попытки практически в зародыше? Получается, говоря о патриотичности, власть поступает непатриотично?

— Вот здесь нужно говорить не столько о патриотизме как таковом, не о развитии страны, а о номенклатурном единстве. И тут одно дело — взгляд на ситуацию с позиции президента, который официально ни с одной партией не связан, и которому, на мой взгляд, абсолютно все равно, будет ли половина губернаторов представлена КПРФ, «Справедливой Россией», какой-то иной оппозиционной партией, или же все они будут представителями «Единой России». Ведь для него самого, по большому счету, ничего не изменится.

И совсем другое дело — точка зрения на эту же проблему управленческой номенклатуры, поголовно отражающей интересы исключительно «Единой России». Для нее-то измениться может как раз очень многое, пройди во власть оппозиционеры.

«СП»: — С чего бы, если ее называют «партией власти», а власть у нас в стране, как известно, президент как гарант Конституции и народ как источник власти?

— Потому что представительство «Единой России» — система корпоративного управления, система определенного перераспределения должностей. Это некая стабильность для уже сформированного слоя бюрократического управления. Для которого вход во власть абсолютно новых людей, не связанных круговой корпоративно-бюрократической порукой, действительно опасен.

Отсюда и растут ноги у всевозможных KPI для губернаторов. Ни для кого же не секрет, что при рассмотрении кандидатур каждого из них в администрации президента во внимание принимаются голоса избирателей, которые в их регионах получает «Единая Россия» на выборах, причем это актуально и в отношении губернаторов, представляющих другие политические партии.

«СП»: — Для Левченко и Фургала, получается, это тоже было актуальным?

— Вот тут налицо явное системное противоречие. Можно, конечно, говорить об интересах страны, для которой было бы, скорее, полезно наличие во власти разных политических взглядов. А можно говорить об интересах определенной группы управленцев «Единой России», для которых совершенно невыгоден приход в систему представителей другой корпоративной культуры.

Здесь попутно встает еще и другой вопрос — «Единая Россия», продвигая во власти управленческую идеологию «завтра — это продолженное настоящее», имея в виду, что завтра жизнь будет такая же, как сегодня, ну, может быть, чуть-чуть получше, фактически ставит крест на том, чтобы оппозиционные партии представляли какую-то реальную альтернативу вертикали власти. Поэтому смена, скажем, губернатора-«единоросса» на губернатора-«справоросса» для региона принципиальной роли не играет. Никаких альтернативных экономических моделей, альтернативных законов, альтернативного налогового режима в таких условиях реализовать невозможно, даже если представить себе, что вдруг по команде «сверху» добрая треть руководителей-«единороссов» будет заменена на представителей других партий. Формально, конечно, плюрализм показан будет.

Проблема в том, что сплоченная система бюрократического управления решает свои задачи, и они, как говорится, страшно далеки от народа. Вот это-то, по мнению президента, и надо менять.

«СП»: — То есть фактически президент призывает бюрократическую систему изменить саму себя? А это вообще-то возможно?

— Фактически да, хотя это очень похоже на глас вопиющего в пустыне. Если номенклатура почувствует опасность своему существованию, то она хотя бы из чувства самосохранения должна начать меняться, но вся история нашей страны говорит о том, что этого никогда не получалось. Ни в 1917 году не вышло, ни в 1991 не вышло. А президент-то, полагаю, как раз и намекает — если все будет продолжаться, как есть, кончится, как и тогда.

«СП»: — Если в 1917 году прекратила свое существование имперская Россия, а в 1991 году почил в бозе Советский Союз, выходит, году, этак, в 2021 аналогичным образом вполне может закончиться и история современной России?

— Смотря как пойдут номенклатурные изменения. Попытка Горбачева, не очень-то управляемая, привела к развалу СССР. А вот аналогичная попытка все сломать в соседнем Китае привела к обратным результатам — Поднебесная стала сейчас фактически первой державой мира. Так что если нашу номенклатуру не удастся изменить изнутри, то, действительно, все может закончиться, как и в предыдущие разы.

«СП»: — То есть люди, справедливо требующие перемен, их так или иначе дождутся.

— Все будет зависеть от того, как они себя поведут. Можно дождаться перемен и сидя дома, переключая каналы телевидения. Как минимум дикторы сменятся на экранах. А можно активно участвовать в политической жизни. У нас же люди крайне неохотно интересуются жизнью партий. Лидеров четырех основных партий, и тех не во всей стране знают. Кто реально ходит у нас на выборы? Все же думают, что раз все решено за нас, давайте ходить вообще не будем.

Но это же не так, у нас явка на выборах средняя 60%-70%. И если все придут и проголосуют за себя, то решения, принятые 60%-70% населения, никто проигнорировать не сможет, и они окажутся явно лучше, чем решения, продавленные на митингах двумя-тремя процентами «городских сумасшедших».