Преемник № 2 обошел в гонке преемника № 1: Ротенберги, Ковальчуки, питерский бизнес сделали выбор

Несмотря на то, что до выборов президента в 2024 году еще достаточно времени, вопрос о преемнике Владимира Путина становится все более актуальным. Политологи, эксперты и рядовые граждане, в том числе и на страницах «Свободной прессы», рассуждают о том, кто же заменит президента, да и заменит ли вообще, благо, поправки в Конституцию позволяет ему оставаться у власти еще два срока.

Сам Владимир Путин на вопрос о преемнике прямо никогда не отвечал и фамилий не называл.

«До следующих выборов еще достаточно много времени. Разговоры на эту тему дестабилизируют ситуацию. Ситуация должна быть спокойной, стабильной, чтобы все органы власти, все государственные структуры работали уверенно, спокойно смотрели в будущее… Конституция позволяет мне это сделать… Но никаких решений на этот счет пока не принято», — вот весьма характерный ответ, который он дал в середине октября во время скандального интервью корреспонденту американского канала CNBC.

Такая уклончивость вполне понятна. Стоило бы президенту назвать конкретного человека, и вероятность того, что он станет объектом нападок со стороны конкурентов из разных элитных групп, резко возрастает. Но хотя очевидно, что окончательное решение будет принимать сам Владимир Путин, позиция элиты тоже важна. Поддержат ли «силовики» и «либералы» кандидатуру предложенного кандидата (левых в Кремле в принципе не рассматривают), есть ли у них фавориты, не начнется ли междоусобная борьба, если «преемник» не устроит какую-то из элитных группировок?

Независимый политолог Павел Салин считает, что все эти вопросы задает себе и президент, и поэтому его главный приоритет при подборе преемника — это именно его способность устраивать и объединить все группировки российской элиты. Правда, только элиты федеральной, так как «регионалов», судя по всему, все давно списали со счетов.

— В процессе транзита власти на мнение региональных элит никто ориентироваться не будет. Политика лет десять осуществляется без учета интересов региональных элит. Федеральные группы видят, что на «регионалов» постоянно ведется наступление, из-под них выбиваются финансовые основы. Сначала по мелочи, вроде введения системы «Платон», потом по-крупному вроде мусорного бизнеса, который раньше всегда контролировался местным элитами, а сейчас все больше переходит по контроль «федералов».

Теперь начинают бить по мегарегионам. Владимир Путин дал недавно поручение навести порядок в лесной и рыбной отраслях, а это значит, что на Дальнем Востоке и в Сибири эти отрасли также будут переходить под контроль федеральных групп. Короче говоря, региональные элиты в процессе транзита — не игроки.

По умолчанию их устроил бы господин Собянин, который в лонглисте преемников является единственным представителем региональной элиты. Но его шансы за последний год сильно упали, и на него, как на будущего преемника, сильно не ориентируются. Даже если его шансы вырастут, это будет не потому, что он поддерживается региональными элитами. Россия фактически превратилась в унитарное государство, поэтому на «регионалов» никто оглядываться не будет.

«СП»: — А что с интересами федеральных элитных группировок?

— Интерес любой элитной группы заключается в том, чтобы этой кандидатурой в идеале можно было управлять или хотя бы, чтобы она учитывала интересы всех или большинства группировок. Это значит, что их интересует тот преемник, который был бы равноудален от всех групп и ориентировался на их пожелания.

Практика показывает, что именно такие кандидаты с политической точки зрения являются наиболее долго живущими. Один из самых ярких примеров — товарищ Брежнев, который, с одной стороны, продвигал интересы близкого ему молдавско-украинского клана, а с другой, не забывал и о других группах, и все жили при нем более-мене бесконфликтно и благополучно.

Или же это сам Владимир Путин образца первых лет 15 своего правления до 2014 года, включая «медведевский» период. После Крыма наблюдается все более явный перекос в пользу «силовиков», которые подбирают под себя и материальные активы.

Поэтому все элитные группировки интересует консенсусный кандидат, и принято считать, что такой кандидат уже есть в лице Михаила Мишустина. Для каждой из групп причина этого выбора своя. Для условных «гражданских», так называемых «питерских предпринимателей» Ротенбергов, Ковальчуков и прочих, Мишустин — это человек, который говорит с ними на одном языке и мыслит теми же категориями. Для них государство — это большая корпорация, из которой необходимо извлекать максимальную прибыль.

Другой лагерь — «силовики», считают, что им удастся управлять Мишустиным из-за того, что у них есть рычаги воздействия на него с точки зрения компромата и всего прочего. Поэтому обе большие мегагруппы российской элиты, которые являются последними бенефициарами российского политического режима, кандидатура Мишустина устраивает.

Владимир Путин, который якобы изначально против него возражал, после определенного периода возражений сдался, поскольку понял, что Мишустин будет консенсусным кандидатом, а это позволит сохранить стабильность политической системы «после Путина». А для президента это ключевая задача.

Все, конечно, может поменяться, но эта точка зрения, что Мишустин — консенсусный кандидат, не меняется на протяжении почти года. И действия самого премьера это подтверждают. Ему позволили развить серьезную активность. Он ездит по стране практически с тестовыми предвыборными визитами, всем раздает по большей части денег, по меньшей части замечаний. Близкие к нему фигуры вроде господина Оверчука часто ездят на Запад налаживать международные контакты.

Все это происходит в тестовом режиме, и Владимир Путин все это может переиграть. Но пока почти год ситуация такова.

«СП»: — Есть ли вероятность, что потенциальным лидером «гонки преемников» станет все же представитель одой из элитных групп, и какой тогда будет реакция остальных игроков?

—  Это и есть главным ограничением для многих кандидатов. Владимир Путин понимает, что его главная задача в рамках транзита, — это обеспечить стабильность политической системы. Но большинство кандидатур, которые обсуждаются, не являются консенсусными.

Например, условный Шойгу неприемлем ни для «питерских бизнесменов», ни для «силовиков», потому что он считается резким человеком, который будет подминать все под себя. Личности, которые четко ассоциируются с одной группой, будут вызывать резкие возражения другой.

Например, господин Сечин может быть приемлем для Патрушева, но абсолютно неприемлем для «питерских бизнесменов». Поэтому они тут же начнут против него играть, и поэтому выдвижение такой кандидатуры не будет поддержано Владимиром Путиным, который хочет сохранить стабильность.

Повторю — самое главное требование к будущему преемнику в том, чтобы он удовлетворял ожидания всех или почти всех бенефициаров политического режима. Грубо говоря, чтобы это был Владимир Путин образца 1999−2000 годов, когда он сам был консенсусным кандидатом. По большому счету, против никто и не выступал. Вероятность выдвижения кандидата из одной элитной группы в ущерб остальным очень мала. Мишустина могут поменять на другую кандидатуру, но такую же консенсусную. Однако пока этого не просматривается.

«СП»: — А есть ли другие консенсусные фигуры, может быть, более харизматичные, чем действующий премьер?

— Возможно, они появятся, но пока их нет. Но то, что вы считаете недостатком, то есть отсутствие харизмы, для элит как раз большой плюс. Как в свое время отсутствие яркой харизмы сыграло на руку Дмитрию Медведеву, просто сейчас по ряду причин он выбыл из числа лидеров президентской гонки.

Вспомните сами, много ли людей знали о Владимире Путине весной 1999 года? Он тоже не был харизматиком, в отличие от того же Ельцина. Ему харизму накачали с помощью телевизора. Если машина пропаганды в подачи всех элитных групп, которые поддерживают Мишустина, «впряжется» в эту кампанию, ему за полгода нарисуют такую харизму, что мало не покажется. Тем более что СМИ сегодня гораздо больше контролируются, чем 20 лет назад. А элитным группам и нужно, чтобы кандидат в преемники не был слишком харизматичным, чтобы он не чувствовал себя слишком свободным.