Репарации или плата за разрешение на узурпацию?

Когда-то давно, лет двадцать пять — пятнадцать назад, приходилось, тогда еще в основном в статьях (роликов в сети практически еще не было) долго и тщательно объяснять, что финансово-экономическая, внешнеторговая и промышленная политика наших властей, мягко говоря, странная. Не соответствует базисным интересам страны. Не просто не способствует, а даже прямо препятствует экономическому, прежде всего, научно-технологическому и промышленному развитию России, настроена как прямо-таки насос по выкачиванию всех ресурсов из нашей страны в пользу Запада. Спорить всерьез тогда никто не решался, больше замалчивали.

А затем, лет десять назад, власти вдруг сменили тактику — выпустили своих ручных, с моей точки зрения, провокаторов, из все той же вечной правящей партии, но лихо разъяснявших, что да, действительно, финансово-экономическая политика ни в какие ворота, но это потому, что мы — в положении колонии США.

Мол, проиграли в холодной войне, а потому вынуждены выполнять требования победителей. И что целенаправленно не развиваемся, складируем свои финансовые резервы в валюте потенциального противника и даже в его долговых ценных бумагах под почти нулевой процент, а затем берем у него же в долг (по сути, свои же деньги) под проценты уже реально разорительные, так это потому, что, мол, мы — колония и вынуждены так делать.

Самое удивительное, что эту песню — о якобы вынужденном характере для нашего государства явно антинациональной финансово-экономической, внешнеторговой и промышленной политики — недавно подхватили и люди, казалось бы, вполне дельные, разумные, национально ориентированные и ответственные, выступающие, вроде, категорически против проведения такой политики, но почему-то соглашающиеся с тем, что это все — добросовестная вынужденность властей, как минимум, высших властей, с которой с какого-то момента просто необходимо, наконец, покончить. Даже спецоперацию они почему-то воспринимают как возможность покончить с чем-то, с чем почему-то ранее по «объективным» причинам покончить было нельзя. А вот теперь, наконец-то, вдруг возьмемся…

Но долгожданное «наконец-то» никак не наступает.

Не наступает это вожделенное «наконец-то» ни в кадровой политике применительно к пресловутому «финансово-экономическому блоку», ни в содержании политики финансово-экономической, внешнеторговой и промышленной. Перелом все никак не наступает, а самими властителями, похоже, совершенно и не планируется. Напротив, явный дисбаланс во внешней торговле, то самое положительное сальдо, которое, по сути, есть ничто иное, как прямое субсидирование Россией тех, с кем мы, якобы, в состоянии «гибридной войны», лишь нарастает.

Не один десяток лет против этого выступает, везде, где возможно, разъясняет необратимую пагубность подобной политики известный питерский промышленник-оборонщик, лауреат государственной премии еще СССР, в прошлом главный инженер Государственного оптического института, затем директор одного из важных оборонных предприятий Валентин Петрович Занин. Эстафету подхватили, самостоятельно, разумеется, известный ученый-экономист, доктор экономических наук Валентин Юрьевич Катасонов, а также промышленник уже следующего поколения, директор Череповецкого литейно-механического завода Владимир Николаевич Боглаев (смотрите один из последних роликов на канале «Спец» о том, как Россию «кинули» на три триллиона долларов) и другие. Возразить на их выкладки и доводы нечего — никто и не возражает. Просто, как будто, никто не слышит.

Но что обращает на себя внимание, так это некоторое, как будто, согласие с тем, что все это — результат «проигрыша России в холодной войне», по сути, как я понимаю, с подачи тех же выше упомянутых провокаторов из правящей партии, которые на полном серьезе рассказывали, что «вынуждены» голосовать в Думе не по совести, а по указке чуть ли ни заокеанского супостата. Используется, в том числе, даже и вполне добросовестными экспертами, такой термин, как якобы выплата нами как государством в пользу США и коллективного «Запада» неких «репараций».

Репарации? Значит, все обоснованно и законно? Просто в такой причудливой форме — в виде «бюджетного правила» и, по сути, возвращения нефтегазовых доходов России обратно в США (как якобы наши резервы) — чтобы не раздражать непосвященных? Вот на этом, собственно, и хотел бы подробнее остановиться.

Репарации, как известно, платит государство, проигравшее в войне, государству, ставшему победителем. Это оформляется соответствующими письменными, признаваемыми на международном уровне обязательствами проигравшего государства. Подписывается главой государства, ратифицируется или в иной форме официально признается парламентом и иными ключевыми органами государственной власти. Было ли что-либо подобное у нас?

Свидетельствую. Как народный депутат СССР в период с марта 1989 по декабрь 1991 года, в том числе, в последние месяцы существования СССР член Верховного Совета СССР, не был ознакомлен ни с каким документом, признающим какое бы то ни было поражение СССР с обязательством СССР или каких-либо его правопреемников выплачивать кому-либо какие-либо репарации.

Как известно, СССР прекратил существование по результатам Беловежского сговора (официально — соглашения), которое было ратифицировано Верховным Советом РСФСР и до сих пор не денонсировано.

Россия, в соответствии с, повторю, ратифицированным Верховным Советом РСФСР и до сих пор не денонсированным Беловежским соглашением, является одной из вышедших из состава СССР (и тем самым упразднивших его) частей бывшего СССР, равно как Украина и Белоруссия. А также Казахстан, Киргизия и иные, не принимавшие участия в Беловежском сговоре, но согласившиеся затем 21 декабря 1991 года с его результатами, приняв Алма-Атинскую декларацию.

Свидетельствую далее. Как член в этот период Высшего консультативно-координационного совета при председателе Верховного Совета РСФСР, затем, при президенте России, а с марта 1992-го по март 1993-го как Главный государственный инспектор — Начальник Контрольного управления Администрации Президента России, будучи допущен к значительному объему, в том числе, секретных документов, тем не менее, не имел никаких данных о том, что Россия каким-либо образом приняла на себя какие-то обязательства по подчинению своей внутренней, внешней, финансово-экономической, внешнеторговой и промышленной политики каким-либо требованиям извне.

В то же время, 1992-ой — начало 1993-го года — это был период возникновения и развития существенных разногласий в отношении проводимой политики между Президентом России Ельциным и его командой, с одной стороны, и постепенно формирующимся все более мощным крылом оппозиции президенту и его команде в Верховном Совете РСФСР.

Внимание: оппозиция формировалась в этот период на основе все большего неприятия большинством избранного всего пару лет до того, в 1990-м году, на основе подлинно демократических процедур, Верховного Совета и Съезда народных депутатов РСФСР политики, проводившейся командой Ельцина-Гайдара-Чубайса. При этом ни о каких обязательствах России по проведению того или иного экономического курса перед какими-либо внешними «победителями» и, тем более, о выплате кому-либо каких-либо репараций ни с одной стороны речь никоим образом не заходила.

Стоит отдельно оговорить: об обязательствах речь, все же, возникала, но исключительно перед международными кредиторами вроде МВФ. Так не надо путать репарации и обязательства перед кредиторами. Перед последними все обязательства возникают исключительно в связи с намерением взять кредит и готовностью добровольно согласиться на выполнение обязательств и, соответственно, все эти обязательства при выплате кредитов полностью и исчерпывающе прекращаются.

И приближаемся к драматическому и даже трагическому моменту нашей истории, в который, судя по всему, некие обязательства все же возникли, но надо понимать, чьи именно это обязательства (России как государства или же исключительно прорвавшихся к власти конкретных лиц) и как их надлежит трактовать, причем, как с точки зрения международного права, так и с точки зрения Уголовного кодекса.

Осень 1993-го года. Конфликт между командой Ельцина-Гайдара-Чубайса (меня в этот момент в этой команде уже не было — от должности Главного государственного инспектора РФ был освобожден Ельциным за полгода до этого, формально — в связи с упразднением самой должности) и Верховным Советом (напомню, тогда высшим законодательным, представительным и контрольным органом государства) был разрешен путем осуществленного ельцинской командой кровавого антиконституционного переворота.

Но почему же вдруг ключевые демократии мира во главе с США незамедлительно признали законность и легитимность действий команды Ельцина по разгону (и расстрелу из танков) законного высшего законодательного, представительного и контрольного органа государства? В данном случае принципиально важно одно: бескорыстно ли они это сделали? Или же в обмен на какие-либо обязательства команды Ельцина-Гайдара-Чубайса, соответствующие интересам США?

Здесь опять свидетельствую, уже как член первого (выборного) Совета Федерации (декабрь 1993-декабрь 1995-го гг.). Обнаружилось, что сразу после переворота Ельциным был подписан ряд указов, которые, вроде, предполагалось затем внести на утверждение будущего парламента. Но состав нового парламента, даже избранного по правилам, специально спешно придуманным для наибольшего успеха организаторов переворота, несмотря даже на изменения правил прямо во время выборов, тем не менее, не оправдал ожиданий узурпаторов.

Соответственно внести президентские указы на утверждение в парламент не решились, но ряд из них вынуждены были представить, вроде, для сведения. Таким образом нам, членам Совета Федерации, стали известны некоторые решения (есть основания подозревать, что далеко не все), принятые командой Ельцина-Гайдара-Чубайса (и «примкнувшего к ним» Черномырдина) сразу после переворота — прямо и недвусмысленно в интересах США и, соответственно, вопреки долгосрочным интересам России.

Наиболее известно так называемое соглашение «Гор-Черномырдин» о продаже Россией США совершенно за бесценок, причем, по сравнению даже не с несуществующей рыночной ценой (нет в отношении этого товара свободного рынка), но даже по сравнению с исходной себестоимостью колоссальных объемов нашего оружейного урана.

Менее известно, но не менее важно и масштабно: указ «Вопросы соглашений о разделе продукции», предполагавший возможность передать наши недра оптом транснациональному капиталу, по сути — западному потребителю наших ресурсов, с практически полным его контролем затем над ними. Что получило затем развитие в попытке проведения еще и совершенно явно и недвусмысленно колониального варианта закона «О соглашениях о разделе продукции» — та же самая безусловная сдача ключевых долгосрочных национальных интересов, но как якобы уже совершенно законная и легитимная, освященная волей народа и его представителей в парламенте.

Может быть, это тоже входило в пакет назначенных нам «репараций»? Логично, ведь в точности по такой же схеме американцы действовали десятилетие спустя в оккупированном ими военной силой Ираке.

Но вот ведь незадача: в нашей стране нашлись конкретные народные представители, прежде всего, в первом (выборном) Совете Федерации, которые, буквально, костьми легли против этого колониального ярма. И, как ни удивительно, сумели отклонить уже принятый Думой закон, создали согласительную комиссию, сумели затем заручиться поддержкой части Государственной Думы и исключили ключевые колониальные нормы из закона, чем его практически для России обезвредили (автор этих строк был тогда сопредседателем согласительной комиссии от Совета Федерации, а ныне академик Сергей Глазьев — сопредседателем от Думы).

Так что же это за «репарации» такие, которые можно самим «побежденным» вот так вот взять и самим отменить?

Что на этих примерах очевидно? Два факта.

Факт первый: никаких обязательств России как государства по итогам холодной войны перед США и Западом по проведению той или иной конкретной финансово-экономической политики и, тем более, по какой-либо «выплате репараций» не зафиксировано. На всех этапах проведение той или иной политики было предметом спора между различными политическими силами внутри самой России, при этом вопрос о какой-либо нашей обязанности проводить ту или иную политику и, тем более, что-то кому-то выплачивать, никогда не возникал.

А вот стояли ли и стоят ли до сих пор за теми или иными лицами и политическими силами интересы недружественных нам стран, вопрос совсем другой. Но это уже вопрос не об обязательствах России как государства и ее народа, а об обязательствах сугубо криминального характера (с точки зрения Уголовного кодекса как нашего, так и любого другого суверенного государства) конкретных лиц и политических сил, превращающихся, при наличии таких скрытых обязательств, в самые, что ни есть, настоящие оргпреступные группировки.

Факт второй. Обязательства конкретных дорвавшихся до власти лиц и группировок если не возникли (кто персонально, когда и кем был завербован, мы знать не можем), то распространились на нашу страну отнюдь не в связи с проигрышем СССР в холодной войне и вовсе не в момент разрушения СССР, а позднее — по результатам кровавого переворота осени 1993-го года. Именно тогда выстрелами из танковых орудий по зданию парламента было сломлено сопротивление прежнего высшего законодательного, представительного и контрольного органа государства.

Сопротивление, в том числе, выполнению каких-либо обязательств перед Западом, если они у конкретных лиц и политических сил к тому моменту уже были. Именно тогда была растоптана прежняя Конституция, приняты основные решения, включая мною выше упомянутые, явно в интересах США и против интересов России.

То есть, давайте начистоту: если мы и впрямь платим репарации победителям, то отнюдь не победителям в холодной войне между СССР и США, но победителям в нашей малой Гражданской войне осени 1993-го года. А они уже, в свою очередь, «отстегивают» тем, кто их незамедлительно поддержал (не исключено, что и стоял за их спинами изначально) как узурпаторов и тиранов.

Но и это еще не все. Как выше было показано на примере с законом «О соглашениях о разделе продукции», сопротивление и после переворота не было окончательно сломлено. В частности, та самая финансово-экономическая политика последней четверти века, которую иначе как антинациональной назвать невозможно (можно лишь подробнее, конкретнее и грубее), она, как минимум, до конца тех самых «лихих девяностых» никогда не проводилась как политика согласия между исполнительной и законодательной ветвями власти (до тех пор, пока парламент был сколько-нибудь самостоятельным).

То есть, она вовсе не отражала какие-либо признаваемые представительной (законодательной) ветвью власти обязательства России перед внешними субъектами, включая США.

Пока же важно еще раз подчеркнуть: никакими обязательствами перед иными государствами в части проведения той или иной социально-экономической политики в их пользу и в ущерб себе Россия как государство не обременена. Если же этим были и, не дай бог, остаются обременены конкретные лица и политические силы, то это предмет для осмысления обществом, его самоопределения в части возможности доверия таким лицам и силам и, что также жизненно важно, обязательного расследования в уголовном порядке.