Образ Эрдогана как «отца народа» обрушен землетрясением

В Турции приближается день выборов — одновременно парламентских и президентских. Они должны состояться 14 мая. Некоторые социологические опросы демонстрируют уверенное преимущество оппозиционной Шестипартийной коалиции на президентских выборах — возможно, ее лидер, Кемаль Киличдароглу опережает действующего главу государства, Тайипа Реджепа Эрдогана, на 10%. А вот преимущество Шестипартийной коалиции на парламентских выборах может быть не столь безусловным.

Оппозиция объединяет ряд политических группировок — от светских центристов и националистов до небольших про-либеральных и про-исламистских партий. Такие лоскутные коалиции обычно создаются в тех случаях, когда все независимые от правительства политические течения объединяются, чтобы свалить правящую группировку, сосредоточившую в своих руках административный ресурс. Президент Эрдоган и его Партия справедливости и развития (ПСР) правят в Турции уже два десятилетия, так что победить их на выборах весьма непросто.

Впрочем, формального объединения недостаточно, поскольку общество может и не захотеть слить вместе столь разные платформы. Например, националисты могут не пожелать прийти на избирательные участки вместе с либералами. Оппозиция в таких случаях должна предъявить обществу единую платформу, нацеленную на будущие перемены, с тем чтобы снять недоверие со стороны общества.

К тому же страна привыкла подчиняться сильному национальному лидеру, каким выглядел до сих пор Эрдоган, отцу нации, каким он представляет себя (не без успеха). Нужно очень постараться, чтобы убедить турецких избирателей изменить предпочтения.

Должно быть нечто, привлекающее внимание к противникам режима и подчеркивающее единство будущей политики лоскутной коалиции. В случае с Турцией это восстановление страны после землетрясения и вопросы экономики.

Падение популярности Эрдогана связывают сегодня с недостаточной и неэффективной подготовкой к землетрясениям, частым в этой стране, с коррупцией при строительстве (что помешало строить сейсмоустойчивые здания и в конечном итоге стало причиной гибели большого числа людей), а также с неэффективной в последние годы экономической политикой. Подход Эрдогана к экономике привел к высокой инфляции, к росту цен на базовые товары. Это вызвало возмущение широких масс и одновременно отпугнуло многих инвесторов, что привело к замедлению темпов развития Турции.

Сонер Чагаптай, один из ведущих специалистов по современной Турции, считает, что неэффективная подготовка к землетрясению и недостаточная реакция на катастрофу в какой-то мере подорвали образ Эдогана как «отца народа».

На стороне оппозиции выступают опытные специалисты. Один из них, Али Бабаджан, в прошлом был у Эрдогана министром экономики и считается архитектором турецкого экономического чуда — развития экономики и инфраструктуры Турции с начала XXI столетия (позднее он покинул правящую партию и примкнул к оппозиционерам). Ахмет Давутоглу — специалист по международным отношениям, идеолог неоосманизма, бывший глава МИД, а затем премьер-министр в период процветания Турции при Эрдогане. Позднее, как и Бабаджан, он покинул правящую партию. Таким образом, оппозиции есть что предъявить обществу.

В то же время международные инвесторы, представители фондов с общим капиталом в 1,5 триллиона долларов, проявляют в последние недели огромный интерес к Турции. Они готовы вложить в нее большие деньги в случае победы оппозиции, в связи с тем, что последняя намерена проводить антиинфляционный курс, и потому, что она является более прозападной, чем Эрдоган. «Рейтер» уже публикует заявления некоторых лиц, работающих с международными инвесторами, о том, что в случае победы оппозиции, «Турция может стать восходящей звездой среди развивающихся рынков».

И все же, этого может оказаться недостаточно для победы над Эрдоганом. Правящая коалиция, состоящая из исламистов Эрдогана (ПСР) и националистов (Партия националистического движения, ПНД), идет с оппозицией в соцопросах, что называется, ноздря в ноздрю. А тот факт, что ее лидер, Кемаль Киличдароглу, возможно, вырвался вперед на президентской гонке с Эрдоганом, скорее всего объясняется поддержкой про-курдской партии. Похоже, без нее оппозиция не победит ни на президентских, ни на парламентских выборах.

Фактически, шестипартийная оппозиционная коалиция сможет победить, только став семипартийной (хотя официально седьмая партия к ней, скорее всего, не присоединится). Противникам Эрдогана не выиграть на парламентских и президентских выборах без поддержки про-курдской Демократической партии народа (ДПН), за которую на выборах обычно отдают голоса 10−13 процентов избирателей. Это именно тот ресурс, который позволил оппозиции победить на выборах мэров Стамбула и Анкары в 2019 году. Именно тогда был обкатан механизм сотрудничества оппозиции с ДПН.

Курды, конечно, потребуют уступок.

ДПН — партия курдских национальных автономистов, выступающая за развитие муниципалитетов в курдских городах страны (и везде), за преподавание курдского языка в школах наряду с турецким в этих регионах и за расширение социальных программ в существующей политической и экономической системе.

Они жалуются на дискриминацию курдов и на то, что многие мэры, избранные от этой партии, были отстранены Эрдоганом и даже арестованы, заменены «государственными попечителями», связанными с МВД. Сама партия может быть в любой момент запрещена.

Целью ДПН является умеренная децентрализация Турции, с развитием государственного образования на курдском языке (наряду с турецким) в районах компактного проживания курдов, с влиятельными муниципалитетами и фракцией в парламенте. Требования курдской независимости партия не выдвигает, в отличие, скажем, от современных каталонских сепаратистов в Испании. Если проводить какие-то аналогии, то ДПН — это не сторонники национальной независимости, вроде каталонских националистов, а нечто вроде Бунда (так в начале XX века называли еврейских социал-демократов, выступавших за развитие еврейской автономии в рамках Российской республики).

При этом ДПН опирается на идеи Абдуллы Оджалана, руководителя РПК (Курдской рабочей партии) — боевой курдской организации. И конечно, ДПН сочувствует борьбе РПК.

Официально РПК считается в Турции «террористической организацией» и правительство ведет с ней войну. Базы и центры управления РПК расположены в горах Кандиль на территории Северного Ирака. Оттуда суровые «герилы» (герильос — партизаны РПК) наносят удары по турецким военным объектам, а правительство Эрдогана бомбит позиции РПК и направляет против них спецназ.

Возвращаясь к ДПН: если они связаны со столь радикальными течениями, как могут быть мирными, белыми и пушистыми? И почему правительство Турции до сих пор не запретило ДПН наряду с РПК?

Ответы на эти два вопроса позволят нам лучше понять внутреннюю динамику Турции, потому что они проливают свет на то, чем является для страны курдская проблема.

Во-первых, как ни странно, не только ДПН, но и РПК не выступают в настоящее время за отделение курдских регионов от Турции. Лозунг национальной независимости снят курдским движением много лет назад. В настоящее время это — недостижимая цель, Турция — сильное централизованное государство, страна НАТО, союзник США, и нет никаких шансов на чисто военную победу. И самое главное — миллионы курдов давно покинули курдские регионы на юго-востоке Турции.

Некоторые бежали от действий турецкой армии, сражавшейся с РПК, другие уехали в поисках работы, переселились в Стамбул, Анкару, другие богатые крупные города. Там они получили образование, нашли работу и посылают деньги домой, поддерживая свои огромные семьи. Одновременно в турецких мегаполисах вырос (и продолжает быстро расти) слой курдской буржуазии и зажиточного среднего класса (адвокаты, влиятельные специалисты и т. д.).

Эти социальные группы не заинтересованы в разрыве с Турцией. Их родственники, крестьяне, мелкие ремесленники и торговцы, компактно проживающие на юго-востоке страны, тоже вряд ли хотят разрыва.

В итоге, все свелось к требованиям муниципальной автономии, развития курдского языка и прекращения репрессий правительства против независимых курдских политиков, журналистов и гражданских активистов.

По крайней мере, декларируемые цели РПК и ДПН именно такие. Они реалистичны м не противоречат турецкой государственности. Эрдоган вел с РПК и ДПН переговоры до 2014 года, и в то время действовало соглашение о прекращении огня. Позднее оно было сорвано, но нет никаких причин, почему бы не могло возобновиться.

Во-вторых, хотя правительство Эрдогана может запретить ДПН, это не даст ни ему, ни турецкому государству больших практических выгод. Просто курдов очень много. Возможно, именно это является важнейшей частью курдского уравнения.

Их порядка 20 миллионов — примерно четверть населения страны. Шесть миллионов избирателей регулярно голосуют за прокурдскую ДПН, которая является второй по влиянию оппозиционной фракцией в парламенте. Более того, рождаемость в огромных курдских семьях, многие из которых все еще живут в глубинке, в среднем в 1,7 раз выше, чем у турок. При таком раскладе через 1−2 поколения курды могут составить треть или даже половину населения страны. Тогда в чем смысл прямого подавления курдских инициатив?

Подобные меры просто загонят недовольных в подполье и приведут к активизации боевой деятельности. В стратегической перспективе это может привести к разрыву целостности турецкого государства. А в ближайшей перспективе запрет ДПН приведет к тому, что шесть миллионов курдских избирателей проголосуют за оппозиционную коалицию, обеспечивая ее уверенную победу.

Курдский вопрос — один из центральных в Турции и обойти его совершенно невозможно. Он может стать бомбой замедленного действия. Война правительства с партизанами РПК длится более 40 лет. Можно одержать 100 или 1000 побед на полях сражений, но такую войну в целом не выиграть. Англичане не раз побеждали ирландцев на поле боя и арестовывали боевиков, но выиграть войну со всей Ирландией они не смогли и в итоге потеряли ее.

В отличие от ирландских сепаратистов, курды не требуют государственной независимости и, вероятно, большинству из них она сегодня не нужна. Поэтому их позиция более гибкая. А значит, политическая интеграция курдских общин (наряду с экономической, которая уже происходит) возможна — через муниципальную работу и развитие образования на курдском языке.

Именно это предстоит начать делать оппозиции еще до прихода к власти, если только она хочет победить на выборах: присоединить голоса курдов, а затем проводить политику мирных переговоров и интеграции. Прокурдская ДПН уже провела встречу с лидером оппозиции Киличдароглу и заявила, что не будет выдвигать своего кандидата на президентских выборах. Ранее харизматичный лидер ДПН, Селахаттин Демирташ (он в настоящее время находится в турецкой тюрьме) призвал курдов поддержать оппозицию на выборах.

Некоторые комментаторы, по словам израильского издания «Джерузалем пост», внимательно наблюдающего за турецкими выборами, называют курдских избирателей «кингмейкерами» за их способность направлять свои голоса в поддержку той или иной группировки. На выборах мэров в 2019 году поддержка курдских избирателей помогла оппозиции добиться победы. Шансы на то, что 14 мая сценарий повторится, велики.