Анатомия измены: «У Резуна руки-ноги тряслись, словно я вез его на расстрел»

Предателя Владимира Резуна вряд ли надо представлять нашему читателю. Еще 15−20 лет назад его книги под псевдонимом выходили в России весьма большими тиражами. Немало и сам он поведал о себе, постоянно ретушируя и подправляя свою «героическую» биографию, запустил огромное количество мифов, вранья, подтасовок, грязных сплетен и выдумок. Дорисовали портрет «пламенного борца с советским режимом» либеральные журналисты.

Казалось бы, о Резуне все сказано. И только упущена одна важнейшая деталь — как он стал предателем. Об этом объективно мог рассказать только тот, кто находился рядом с Резуном в годы его службы в резидентуре в Швейцарии. Такого человека автору статьи удалось найти. Он был заместителем резидента нашей военной разведки в Швейцарии и непосредственно работал с будущим предателем.

… Полковник Василий Ловчиков работал в резидентуре ГРУ в Женеве под прикрытием должности первого секретаря российского посольства. Ко времени приезда в Швейцарию Василий Дмитриевич был уже опытным разведчиком.

За плечами была длительная командировка в Голландии, которая оказалась весьма плодотворной, в первую очередь, по добыванию новейших образцов техники и оружия и секретной технической информации. Он завербовал ценного агента, которому было присвоен псевдоним «Дин».

Теперь Ловчикову, как заместителю резидента, приходилось не только вести самостоятельную оперативную работу, но курировать деятельность молодых сотрудников, помогать им набраться опыта. Таким молодым сотрудником был тогда еще никому неизвестный капитан Резун.

Полковник Ловчиков решил взять с собой Резуна на тайниковую операцию. Ничего сложного в задании не было. Василий Дмитриевич сам все продумал, спланировал, подвез Резуна на автомобиле, по дороге проверился. Вручил капитану пустую пачку сигарет, которую он, выйдя из машины, должен был бросить в указанном месте под куст у дороги. Реакция Резуна поразила заместителя резидента.

«Выдели бы вы, что это было! — вспоминал Василий Дмитриевич. У Резуна губы, руки-ноги тряслись, словно я вез его на расстрел. Из машины чуть ли не пинком выгонял».

К нам приехал… новый резидент

По возвращению в резидентуру Ловчиков доложил руководителю разведаппарата Ивану Глазкову о первом выезде. Рассказал в подробностях и подвел итог: «Резун оперативник никакой. Но самое сложное — он патологически труслив. Боюсь, что в будущем не сможет вести оперативную работу».

Резидент не согласился с выводом своего заместителя. «Молод, конечно. Но сам знаешь, это быстро проходит. Но обрати внимание, он мне докладывал, что имеет выходы на двух перспективных человек: первый секретарь посольства ФРГ и заместитель главного редактора журнала».

В итоге остановились на журналисте Фурлонге. Тогда еще никто не знал, что журналистская должность — это всего лишь крыша, и под ней скрывается опытный сотрудник спецслужб.

Стали искать подходы. Резун представил его как заядлого нумизмата. Сказал, что и сам увлекается коллекционированием монет, потому у них есть темы для общения. Заместитель резидента согласился: «Начинай с нумизматики. Не спеши, продумывай, о каждом шаге докладывай, и за пределы легенды не выходи».

«При Глазкове, — вспоминал Василий Дмитриевич, — мы пошагово осторожно начали двигаться вперед. Однако вскоре приехал новый резидент генерал Борис Александров. Он был родственником помощника Генерального секретаря ЦК КПСС Александрова. И они с женой приехали в Швейцарию отдыхать. Ему казалось, что резидент только указывает. А тут работать надо…»

На первой же встрече с сотрудниками резидентуры генерал сумел произвести незабываемое впечатление. Сказал, что перед командировкой внимательно проанализировал деятельность аппарата и понял: здесь всего один настоящий разведчик — Резун, остальные так себе…

Выслушав своего нового шефа, офицеры не знали, что и думать. Резун был молодым капитаном, приехавшим в первую заграничную командировку после окончания академии, совершенно не имевший опыта оперативной работы.

Его же коллеги отработали за границей не один год в разных европейских странах, имели немалые заслуги, боевые награды за успешную разведработу, и вдруг, услышать такое. Но, как оказалось потом, это было только начало.

«И там Резуна добили…»

Работать под руководством такого резидента было не просто. Василий Дмитриевич прекрасно понимал: сделай Александров неверный шаг, допусти просчет — спросят ведь с него, полковника Ловчикова. Не доглядел, не сумел предотвратить. С родственника помощника Генсека взятки гладки.

А «родственничек», тем временем, входил во вкус. Как-то сотрудники подготовили новую явку. Доложили резиденту. А тот неожиданно решил лично проконтролировать работу подчиненных. Не хотелось Ловчикову везти шефа, толку от него никакого, только лишний риск засветить явку. Но раз резидент настаивает, поехали. Показал. Александров удивился, как ребенок. Сам-то он никогда оперативником не был, этой работы не знает.

«Значит, я буду сидеть вот здесь в кафе, там по улице будет идти агент, имея опознавательные признаки. Он зайдет за угол, и я усеку, есть ли за ним слежка. Отлично придумано!»

На обратном пути генерал и вовсе преподнес убийственный сюрприз. В автомобиле вдруг уточняет: «А встреча с агентом у вас когда назначена?»

Так и хотелось в ответ сказать шефу все, что он о нем думает. С трудом сдержался. Остановил автомобиль, попросил резидента выйти из машины: «Машину могут прослушивать. Она в гараже стоит, поставить прослушку раз плюнуть».

Что тут скажешь, Александров уже в генеральском звании познавал то, чему слушателей академии обучали на первом курсе.

Свои широкие оперативные знания Александров в полной мере обкатывал на Резуне. Наедине с капитаном генерал чувствовал себя вполне уверенно.

Александрову нужен был результат и желательно поскорее. И он все больше давил на Резуна. «Делай вербовочное предложение», — рекомендовал резидент.

Но оказалось, что не он, а ему уже сделали вербовочное предложение. Однако Резун об этом умолчал, ничего не доложил Ловчикову. Предупреди он вовремя, предательства не случилось бы. Его благополучно отправили бы на Родину.

«Тем временем, я уехал в отпуск, — рассказывал Василий Дмитриевич, — А Александров вновь отправил его к Фурлонгу. И там Резуна добили…

Кстати, когда я заменял резидента и отправлял на встречу офицера, бывало, как на гвоздях сидел пока тот не вернется. Сидишь, ждешь, ночь-полночь. А тут генерал его послал, а сам на какой-то прием укатил. Резун вернулся со встречи бледный, опущенный, три часа ждал резидента, но тот не появился. Все это потом в подробностях рассказал шифровальщик, который находился в резидентуре.

Это была пятница. Александров не вспомнил о Резуне ни в субботу, ни в воскресенье. Хватился только в понедельник, во второй половине дня. А он уже укатил к своим новым хозяевам".

«Контрики» сейчас роют землю носом

По окончании отпуска полковник Ловчиков явился на свое рабочее место, в родное управление. Не успел он переступить порог, его срочно вызвал к себе генерал Иван Глазков. Он был крайне встревожен. «У нас ЧП. Резун пропал вместе с семьей. Обстоятельства неизвестны. Туда вылетел начальник управления генерал Дубович. Мы отзываем Александрова, и ты срочно вылетаешь туда».

В Женеве генерал Дубович встретил Ловчикова словами: «Василий Дмитриевич, сейчас сам понимаешь, из Центра пойдут запреты на работу. Но нам надо рассчитаться с агентами и все законсервировать. Главное — не сжечь офицеров и не провалить источники».

Легко сказать: не сжечь, не провалить, если Резун уже поет соловьем у новых своих хозяев.

Локализация предательских действий — дело крайне сложное и опасное. Теперь контрразведка, получив новые сведения, бьет копытом. Первую операцию разработал и провел сам начальник управления с одним из офицеров резидентуры. Риск был большой, но иного не дано. К счастью, все прошло успешно.

Дубович вскоре улетел в Москву, а задачи по консервации агентуры и отправке оперативных офицеров на Родину были возложены на исполняющего обязанности резидента Ловичкова.

Василий Дмитриевич, понимал: в первую очередь надо отправить тех сотрудников, которых лучше других знал Резун. Один из таких, назовем его Николай П., работал под крышей представительства «Аэрофлота». Он чаще других общался с предателем. Теперь оперативному офицеру предстояло провести встречу со своим информатором, вручить деньги за выполненную работу, обсудить вопросы консервации.

А если он по наводке Резуна уже «под колпаком» у контрразведки? Это неминуемый провал. Еще один провал, после бегства Резуна. Чем это могло закончиться для и.о. резидента, думается, объяснять не надо.

Ловчиков продумал простую, но весьма действенную схему последующих шагов офицера. «Контрразведка просыпается и начинает работу в семь утра, — напутствовал он оперативника, — Ты выезжаешь в шесть, останавливаешься невдалеке от дома, где живет агент.

Багажник на ключ не закрываешь. Он выходит, перехватываешь его, чтобы не успел доложить в контрразведку, ежели связан с ней. Спрашиваешь, есть ли что для тебя. Если есть, пусть сам несет, кладет в багажник, и сразу забирает деньги. Пакет с деньгами обработаешь, чтобы не было отпечатков пальцев. Обговариваешь консервацию и дальнейшую связь на будущее".

Так и сделали. Все произошло, как и планировали. Однако это было лишь начало. Ловчиков понимал, если агент все-таки работал под контролем спецслужб и доложил о раннем визите советского офицера, «контрики» сейчас роют землю носом. Теперь они готовы пойти на все тяжкие. Так что сотрудник резидентуры по-прежнему под ударом. Впрочем, Василий Дмитриевич просчитал и такой вариант событий. И придумал весьма оригинальный и неожиданный для контрразведки ход.

В тот день в Женеву находился министр иностранных дел СССР Андрей Громыко. Вскоре он улетал обратно в Москву. Дабы усыпить бдительность спецслужб, Николай, как представитель «Аэрофлота», занимался своими обычными служебными заботами. А в последний момент, когда самолет уже готовился к взлету, поднялся по трапу… и отбыл на Родину.

Такие операции полковник Ловчиков прорабатывал практически с каждым оперативным офицером резидентуры. Вскоре все они благополучно возвратились домой. Сам он улетал, сдав должность новому резиденту. В последние недели контрразведка водила его плотно и неотступно. В один из дней, когда ехали со сменщиком и зашли в магазин, наружка их потеряла. И, видимо, это стало последней каплей.

На следующее утро его пригласила советский представитель при ООН в Женеве Зоя Васильевна Миронова и сообщила: вчера были люди из МИДа, они просили первого секретаря посольства Ловчикова покинуть страну.

Ситуация была предельно ясной, и Василий Ловчиков отбыл на Родину.

«Не успел я сесть в самолет, — рассказывал он, — как в эфире одной из радиостанций прозвучало сообщение: первый секретарь советского посольства Ловчиков выслан из страны за шпионскую деятельность».

Что тут скажешь, продажный пес Резун сделал свое дело.