Центральную Азию и Южный Кавказ ждут большие потрясения

Президент Азербайджана Ильхам Алиев недавно заявлял, что «Центральная Азия, Южный Кавказ, Каспий превращаются в единый геополитический регион». И он переживает заметные трансформации, причем связанные больше с внешними факторами.

Фактически Алиев говорил об ослаблении влияния России, объясняя это появлением новых внешних игроков: США, ЕС, Турции, Китая и монархий Персидского залива, и на примере Баку показывая, что перед странами Центральной Азии и Южного Кавказа открывается историческая перспектива «держать оптимальную для себя дистанцию и взаимодействовать со всеми, получая от этого выгоду».

В то же время констатировалось, что для всех главным должен стать «самый близкий и приоритетный круг — Тюркская группа, объединенная в Организацию тюркских государств». Алиев характеризовал её как «братский союз».

Американское издание Foreign Affairs пишет в этой связи: предлагаемая геополитическая конфигурация основывалась на предположениях о длительности конфликта на Украине, сковывающем эффекте западных санкций против России, что, по замыслу их инициаторов, вело «к тектоническому сдвигу в сторону, противоположную Москве».

Такие схемы легко обозначать в политических заявлениях. Но вскоре выяснилось, что у Турции не хватает средств для ожидаемых финансовых вливаний в экономики стран региона, что сужает возможности для политического, гуманитарного и военного проникновения.

К тому же на пути встал Китай с его огромными экономическими (и не только) ресурсами. Это вынудило политическую элиту стран в очередной определяться с выбором в пользу того или иного вектора внешней политики, вести поиск своего места на международной арене в форматах конкурирующих «европейских» и «евразийских» интеграционных объединений.

Регион стал рассматриваться больше в качестве транзитного коридора в китайском проекте «Пояс — путь», но в варианте из Центральной Азии через Южный Кавказ, минуя Россию, с выходом на Турцию и Европу. Не случайно Алиев после визита в Китай вновь заговорил о транзитном потенциале «Срединного коридора».

Но если рассматривать этот коридор в контексте схемы Китай-Турция, ситуация выглядит достаточно сложной. Недавний конфликт между Индией и Пакистаном показал геополитическую неустойчивость на начальном этапе маршрута. Что касается Турции, то в ближневосточной политике президента США Дональда Трампа отношение к этой стране по ключевым вопросам, в частности, по Сирии трансформируется. Он меняет существующие альянсы и региональную динамику.

Как пишет турецкая газета Hürriyet, «на Ближнем Востоке начинают исчезать традиционные константы, появляются новые разделительные линии, что делает постоянные и однородные союзы чрезвычайно трудными, как в случае с курдами и многочисленными конфликтами в Сирии, Ираке и Ливане». В регионе появляется новая острая конкуренция между странами Персидского залива и Ираном, Турцией, Египтом.

К тому же в «новой ближневосточной игре» Анкара еще только пытается определить свои геополитические контуры, но действует в соответствии со старыми представлениями, полагая, как выразился один аналитик, что стратегическая ценность Турции для США твердо установлена в силу совпадения интересов. Но могут быть и отклонения от «генеральной» американской линии в контексте возможного предоставления бонусов, обещаний инвестиций Ирану и отмены санкций, что, очевидно, повлияет на региональный баланс сил и создаст так называемую турецкую пустоту.

Потому и возникло устойчивое понимание того, что Турция как важный транзитный пункт в «Срединном коридоре» также блокируется США, соответственно сужаются возможности стран региона продолжать специфическую многовекторную внешнюю политику. Плюс к этому — нестабильность на морских маршрутах, особенно на путях «ворот с Ближнего Востока в Европу».

Так сбывается прогноз известного турецкого эксперта Левента Йылмаза, который писал в газете Yeni Şafak, что «Центральную Азию и Южный Кавказ ждут непростые времена». Не сейчас, а чуть позже. Пока Йылмаз обозначает главного «возмутителя спокойствия» — США, которые стали «устранять потенциальных конкурентов сразу на нескольких направлениях: ЕС, Ближний Восток, Китай, с которым вступили в долгосрочную торговую войну и провоцируя или поддерживая те или иные региональные события в регионе».

Более того, утверждается, что «почти все проблемы, переживаемые Турцией во внутренней и внешней политике, сложное ее геополитическое положение и даже вызовы сохранения территориальной целостности логично объясняются войной США именно против проекта „Пояс — путь“ и ничем другим». А «США и дальше будут пытаться экономически подавлять Турцию с целью, чтобы она не оказалась в одном лагере с Китаем».

Как видим, страны в геополитическом формате «Центральная Азия — Южный Кавказ» оказываются в промежуточном состоянии и становятся полем для серьезной «шахматной игры», поскольку через них намечается проведение транзитных транспортных маршрутов китайского проекта Закавказье — Ближний Восток — Европа. Что же касается Ирана, который также считается важным партнером в развитии китайского проекта, то в случае успешного завершения переговоров с США по ядерной программе, он «будет вводиться в уравнение в качестве нового неизвестного».

Сейчас Китай вроде бы проводит политику, ориентированную на Запад, завтра все может быстро поменяться. Но пока страны Центральной Азии и Южного Кавказа идут по сложному геополитическому лабиринту с потенциальными и, видимо, неизбежными внутренними потрясениями. Наступила эпоха великих перемен.