Отмена выборов мэров: Когда страной правят безынициативные бездельники — добра не жди

В России 19 июня вступает в силу закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти». Изменения таковы, что вертикаль власти станет более жёсткой, прямой, исключающей неожиданности и не предполагающей самодеятельности начальников разного уровня. Хорошо ли это для страны?

Наиболее явной и понятной избирателям новацией станет окончательная отмена прямых выборов мэров в столицах субъектов федерации. Теперь городского главу будут выбирать только депутаты местной думы из числа кандидатур, предложенных руководителем региона. Так горожане потеряли право лично ставить и контролировать своего градоначальника.

Закон фиксирует реальность, которая годами формировалась в ручном режиме. Выборы мэра, например, во Владимире отменили ещё в 2010 году, в Ростове-на-Дону — в 2014-м, в Екатеринбурге — в 2018-м, в Новосибирске — в 2023-м, в Улан-Уде — в 2024-м году. Сейчас прямое голосование горожан сохранилось лишь в Якутске, Хабаровске, Абакане и Анадыре.

Отмена прямых выборов мэров столиц регионов «максимально положительно» скажется на развитии политической системы страны, — считает секретарь генсовета «Единой России» Владимир Якушев. В недавнем прошлом постпред президента РФ в Уральском федеральном округе, он, видимо, как никто другой ценит управляемость: тут нажал — там выскочило.

«Когда губернатор и руководитель административного центра имеют противоположные точки зрения на развитие региональной столицы, особенно досадно, что они тратят массу времени на политические разборки, — пояснил свою боль политик. — Это не позволяет городу развиваться: тормозятся проекты, страдают люди».

В других городах региона, люди, видимо, не страдают. Во всяком случае, там возможность избрания главы муниципалитета на выборах закон сохранил. А ведь это касается большинства населения — в районах оно почти всегда превышает число жителей столицы. Получается, аргумент единоросса о развитии центра региона притянут за уши?

Всё дело в особом статусе столицы любого субъекта федерации. Она имеет политическое значение. Там расположены органы власти, управления силовых ведомств, СМИ и потому безусловная управляемость таким узлом с точки зрения чиновников гораздо важнее, чем районами. На выселках, так и быть, порезвитесь, а в центре — ни-ни.

Хотя есть и альтернативный взгляд на вещи. Видимо, им руководствовались 90 депутатов Госдумы от оппозиционных партий, когда оспаривали практику отмены выборов мэров в Конституционном суде. На их беду КС отклонил жалобу, сославшись на «государственное значение» крупных городов. Не сработала и попытка вернуть выборы новым законом.

Единственный вопрос, по которому оппонентам реформы сопутствовал успех, касается другой её части — сохранения двухуровневой системы местного самоуправления.

Ведь изначально предлагалось упразднить эту якобы слишком сложную структуру в пользу более простой — одноуровневой. Закон все-таки позволил регионам самим решать как им лучше.

Откат назад от первоначальной концепции объяснялся, видимо, тем, что оспаривали эту норму отнюдь не депутаты Госдумы, а власти 18 регионов, многим из которых вводимые ограничения показались необоснованными.

В том числе таким грандам, как Чечня, Якутия и Татарстан. Фронтменом бунтарей стал раис РТ Рустам Минниханов. И они настояли на своём.

Тот факт, что часть больших и малых начальников — столпов вертикали власти, на этапе разработки закона об организации местного самоуправления всеми доступными способами оспаривали разные его положения, делает легитимными как сомнения в их эффективности, так и размышления о том, к чему реализация этих норм может однажды привести.

Первое, что лежит на поверхности — это отчуждение россиян от судьбы собственной страны. Да, они выбирают президента и главу своего региона (пока?), но большинство не живёт в мире высокой политики и озабочено местной тематикой — у себя под носом, своей малой родиной, а вот как раз здесь — в части выборов мэров, их влияние сведено на нет.

В числе потерпевших окажутся и политические партии. Причем все, включая правящую «Единую Россию». С отменой части выборов политическая поляна сжимается, становится менее значимой, а значит менее значительными становятся и коллективные политические акторы — партии. Зачем туда идти, если их влияние постоянно сужается?

Живой политический процесс, таким образом, выхолащивается, подменяется системой чисто административных решений. На смену политическим лидерам, общественным авторитетам всё чаще приходят бюрократы. Царит параграф, буква, человеческое начало исчезает сначала на одних, а затем и на других этажах государственной пирамиды.

В результате повышается ригидность — негибкость вертикали власти. Уверенным в своём положении чиновникам нет нужды напрягаться, реагировать, действовать быстро, тем более работать на опережение. Хотя страна, отстающая по массе параметров от своих врагов и конкурентов, не может позволить себе залечь на печь, как Емеля — вопрос безопасности.

Главной заботой назначенцев нередко становится уклонение от ответственности за возможные ошибки. А не ошибается тот, кто ничего не делает.

Вот почему сроки реализации проектов постоянно сдвигаются вправо. И не боятся ведь.

В конце концов сейчас не 1937 год и за такое никого не расстреливают. Даже не увольняют. Журят только.

Подобное наблюдалось в России накануне 1917-го и 1991-го. Царские и советские чиновники, успокоенные годами и десятилетиями размеренной службы (омрачённой разве что внутренними интригами, но не открытой конкуренцией) предпочитали перекладывать ответственность друг на друга и на начальство свыше — пусть думает. Итог известен.

Исключать такое в новейшую эпоху — проявить невиданное самомнение. Пока рейтинг президента высок, даже зашкаливает, его авторитет раздается вниз по вертикали, подпитывая начальство на местах. Но в случае если поток политической манны иссякнет, робкие назначенцы могут растеряться, опустить руки.

Живая политическая конкуренция омолодила бы государственные кадры, держала бы их в мускулистой форме, стимулировала бы приток во власть талантов, желающих себя проявить, появление новых стратегий развития и т. п. Если стране и нужна стабильность, то стабильность велосипеда, летящего по шоссе, а не телеграфного столба.

Одна из причин упрощения политического поля очевидна — угрозы, которые создаёт мировая турбулентность. Когда страна четвёртый год ведёт боевые действия, а враги мечтают нанести ей «стратегическое поражение», становится не до игр в демократию. Но ведь процесс сворачивания прав территорий начался не сейчас, а ещё до СВО…

Раз уж так сложилось, стоит, наверное, вести речь не столько о возвращении назад — к безбрежной демократии а-ля 90-е (бр-р-р-р), сколько о наилучшем успользовании возможностей жесткой вертикали власти в политических и экономических условиях, приближенных к боевым. Править как Сталин, а жить как Абрамович уже не получится.

Единороссам, коли они оттяпали себе почти бесконтрольную власть, придётся теперь первыми бросаться на амбразуру.