В выборах отказать

Парламент Ингушетии накануне Дня Победы почти единогласно проголосовал за отказ от прямых выборов главы региона. Предложение сохранить действующую процедуру поддержали 23 из 24 присутствовавших в зале депутатов. Таким образом, ингушские законодатели пролонгировали прежний порядок, который предполагал утверждение главы республики корпусом народных избранников по представлению главы государства.

Ингушетия стала второй после Дагестана республикой, народные представители которой отказали своему народу в праве на избрание высшего должностного лица. Несмотря на то, что прошедшее мероприятие претенциозно называлось «съездом народа Ингушетии», такое определение представляется весьма опрометчивым. На «съезде» присутствовали в основном государственные чиновники, которые воспользовались предоставленным федеральным центром правом сохранить прежний порядок назначения главы субъекта РФ. Напомним, в конце марта Госдума приняла соответствующий закон, который по сути дезавуировал итоги политической реформы, запущенной на пике протестной волны. Он предполагает, что региональные законодатели вправе самостоятельно решать, насколько целесообразно возвращать выборы губернатора. Учитывая, что российские парламенты по большей части являются филиалами федеральной «вертикали власти» (и Республика Ингушетия в этом случае не исключение), появление такой разнарядки было вполне предсказуемым. Назначенцы из Кремля гораздо больше зависят от своих высокопоставленных патронов, нежели от интересов простых людей, и для переизбрания им достаточно продемонстрировать лояльность своим федеральным кураторам. Реальные достижения в социально-экономической сфере в таком случае вторичны.

В качестве оправдания президент Ингушетии Евкуров сослался на то, что на проведение предвыборной кампании при всенародном голосовании необходимо время и большие финансовые вложения. В свою очередь, избрание через парламент позволяет сэкономить средства, с помощью которых можно решить ряд острых проблем, стоящих перед регионом. Гораздо более веским аргументом представляется точка зрения, согласно которой расширение пространства политической свободы в наиболее взрывоопасном регионе страны может обернуться подъемом сепаратистского движения. В качестве примера зачастую приводится практика свободных выборов в Палестине и Египте в результате которых к власти пришли радикальные исламские группировки ХАМАС и «Братья мусульмане». Для подтверждения фиктивности демократического выбора в условиях восточного менталитета приводятся баснословные цифры - до 99% избирателей, регулярно отдающих свой голос за представителей партии власти в Чечне и Ингушетии, других субъектах СФО. Хотя, справедливости ради, этот феномен скорее объясняется полной зачисткой институтов гражданского контроля (в частности, наблюдателей на выборах) в условиях сохраняющейся клановости и происками местных электоральных «волшебников», нежели спецификой менталитета северокавказских народов, которые якобы «не доросли до демократии».

Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов согласился с тем, что выборные процедуры в северокавказском регионе упираются в особенности местного менталитета как такового. Эксперт напомнил, что Ингушетия считается одним из регионов, где влиятельно так называемое подполье. Причем не только в смысле наличия организованной вооруженной силы, но и в плане влияния на умы. Оно пользуется симпатиями, или, как минимум, пониманием со стороны части населения.

«СП» : — Как могут влиять на выборы так называемые ваххабиты?

— Северный Кавказ — один из регионов, где происходит экспансия радикального исламизма. Соответственно, свободные выборы в этих условиях могут означать, что кандидаты, вступающие в борьбу, будут вынуждены соревноваться в жестах и уступках в пользу радикалов. Или, по крайней мере, возникнет такая угроза. Другой момент, что прямые выборы будут создавать повышенную диверсионно-террористическую угрозу. Причем, даже в том случае, что на выборах будет избран консенсусный сильный лидер (каким был Руслан Аушев), он будет в известной степени противопоставлять себя федеральному центру. В течение долгого времени этот политик балансировал между центром и просепаратистскими симпатиями части населения. Это происходило в силу того, что Аушев был лидером, опиравшемся на избирательное большинство.

«СП» : — С точки зрения менталитета, доросли ли северокавказские республики с их тейповой структурой до демократии?

— Выборы могут выступать инструментом для перевода в политическую плоскость самых разных общественных отношений. Включая тейповые. Говорить о том, что выборы не нужны потому, что до них не доросли, это непродуктивная позиция. Потому что таким образом до них можно никогда не дорасти. Понятно, что демократия работает лишь при наличии системных структурных условий. Например, высокий уровень образования, наличие правопорядка и монополии государства на организованное насилие. В тех же северокавказских субъектах подполье является по сути параллельной системой организованного насилия. Причем, легитимной в глазах значительной части населения. Существующей подчас за счет рэкета в отношении бизнеса и даже административных органов. Это параллельная теневая власть, снабженная инструментарием силы. Это ситуация, которая весьма далека от той, которую можно назвать нормальной.

«СП» : — И все же, эти республики отказались от прямых выборов по собственным соображениям или такое решение навязано из центра?

— Думаю, что без настойчивых рекомендаций со стороны федерального центра не обошлось.

К демократии на Северном Кавказе готовы в гораздо большей степени, чем в России в целом, считает сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа, вице-президент Академии геополитических проблем Деньга Халидов. Об этом свидетельствует число массовых акций, где общественные проблемы выносятся на публичное обсуждение. По числу гражданских протестных акций Дагестан занимает одно из первых мест среди регионов России.

«СП» : — Есть ли гарантия того, что на свободных выборах в этих республиках не выберут нового Дудаева?

— За прошедшие 20 лет создана порочная система, которую контролируют несколько этнокланов. Щупальца этой коррупционной системы поразили правоохранительные и судебные органы. В таких условиях нет никакой возможности проводить выборы и называть их свободными. У этой системы есть покровители на федеральном уровне, где также сложилась коррупционно-мафиозная система. А все в целом я называю общероссийской антисистемой. Дагестан это ключевой регион, который выходит на пять стран, что многократно увеличивает его геоэкономическую значимость. Это даже похлеще, чем Калининградская область. По запасам нефти и газа дагестанский участок каспийского шельфа — второй Кувейт. Так что на карту поставлено очень многое. В том числе и личное благополучие и корпоративные интересы наших властей. В таких условиях проводить свободные выборы очень рискованно. Выбросы и фальсификации могут составлять как минимум 20%.

Что касается Ингушетии, то я понимаю Евкурова. Возможно, он боится, что в открытом соперничестве проиграет, поскольку в республике очень сильны позиции первого президента Аушева. Его время жители вспоминают как самое благоприятное для республики. Чечня, в свою очередь, привыкла к спокойствию, предсказуемости и стабильности. Жители этой республики прошли через две войны, потеряв 10% населения. Сегодня они «наслаждаются» покоем, спокойствием. Я думаю, что через 5−10 лет чеченцы созреют для большего. Это вольнолюбивый народ. Но в таких условиях установка на волю может быстро перейти в анархию, что мы и наблюдали в начале 1990-х.

На снимке: первый президент Республики Ингушетия, председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав Правительств СНГ Руслан Аушев (второй слева) и президент Республики Ингушетия Юнус-Бек Евкуров (второй справа) во время выступления на VII съезде ингушского народа. Съезд прошел в станице Нестеровской.

Фото: Александра Ларинцева/Коммерсантъ