Вор должен сидеть. Но не всякий

Владимир Путин признал ошибкой либерализацию уголовного законодательства, которая позволила наказывать взяточников большими штрафами вместо лишения свободы. Об этом он заявил на заседании президентского совета по противодействию коррупции.

«Практика показывает, что эта либерализация не работает должным образом. Антикоррупционная политика государства должна основываться на принципе неотвратимости наказания за подобные правонарушения», — сказал Путин.

Таким образом, в корзину отправлена еще одна реформа Медведева. Напомним: весной 2011 года по инициативе тогдашнего президента были внесены поправки в Уголовный кодекс (УК) и Кодекс об административных правонарушениях (КоАП). Они позволили в случае коммерческого подкупа или получения (дачи) взятки применять наказание, альтернативное лишению свободы, — штрафы. Их величина может варьироваться от десятикратной до стократной суммы коммерческого подкупа или взятки, но не менее 25 тысяч рублей и не более 500 миллионов.

Но штрафы коррупцию не искоренили. По статистике, за первую половину 2013 года судами наложены штрафы за нанесенный ущерб в общей сложности на 20 млрд рублей, а возмещены только 20 миллионов. Другими словами, 0,1% от украденных сумм.

Путин озвучил и другие цифры. Сославшись на данные МВД, он отметил, что количество выявленных коррупционных преступлений сократилось: в первой половине 2012 года их было 34,04 тысячи, в первой половине 2013 года — 29,5 тысячи. А вот число привлеченных к ответственности за это время выросло на треть — до 692 человек в первом полугодии 2013 года. Но «только 8% взяточников осуждены к реальным срокам лишения свободы, а большинство приговорены к штрафам, которые преступники не платят, находят всевозможные нормативные лазейки», — подчеркнул президент.

И вот — с либерализмом покончено.

Владимир Путин провозгласил новый курс «эффективной работы по искоренению коррупции в системе госуправления». Курс подразумевает следующее:

— «персональную ответственность», которую должны нести руководители госорганов «за проникновение в аппараты лиц, рассматривающих службу как источник личного неправомерного обогащения»;

— борьбу с коррупцией «внутри правоохранительных органов и судебной системы»;

— особое внимание к наиболее коррумпированным сферам — это «ЖКХ, потребительский рынок и оценка размера компенсации при ликвидации последствий стихийных бедствий, строительство и ремонт разного рода объектов», где «откаты», по словам Путина, достигают 30−50%.

Чисто технически борьба, видимо, будет вестись по формуле, озвученной главой президентской администрации Сергеем Ивановым: «Если человек в разумный срок штраф не выплатит, то возможна замена штрафа реальным сроком заключения».

В Госдуме, похоже, уже готовы вновь ужесточать УК. Глава думского комитета по безопасности и противодействию коррупции, единоросс Ирина Яровая поспешила заверить, что новые предложения президента стоят «безусловного рассмотрения». «Все коррупционные преступления должны предусматривать серьезную ответственность, жесткость и неотвратимость наказания. Никакой либерализации быть не может», — заявила госпожа Яровая.

Можно ли таким способом искоренить коррупцию в России?

— Ужесточение антикоррупционного законодательства — лишь инструмент обеспечения лояльности элиты, способ подвесить на крючок любого чиновника или бизнесмена, — считает член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров. — Линия на ужесточение элите понятна. Но выступление президента не внесло принципиальной ясности в главную — с точки зрения элиты — проблему: как формулируются новые правила игры, по которым Кремль сегодня строит отношения с бюрократией?

«СП»: — Почему новые правила непонятны?

— Те вещи, которые еще недавно вполне укладывались в рамки правил, теперь Кремль рассматривает как нарушения. Мы видим, что ряд чиновников были публично наказаны, в том числе, за нарушение новых положений о декларации доходов и имущества. С одной стороны, логично предположить, что новые правила просты — полная политическая лояльность в обмен за ненаказуемость. Однако дело «Оборонсервиса» и случай Сердюкова в эту формулу явно не вписываются: уж чего-чего, а лояльности Сердюкову было не занимать. Именно поэтому элита пребывает в состоянии растерянности — ясного сигнала президента, за что именно поплатился Сердюков, она до сих пор не получила. А значит, непонятно, кто может оказаться следующим фигурантом антикоррупционного процесса.

«СП»: — Зачем Путин «подвешивает» элиту, у него есть основания сомневаться в ее лояльности?

— Путин действует превентивно. Когда страну лихорадят политические протесты, допустить раскол в элите и перехода ее части на сторону протестующих — значит рисковать стабильностью системы в целом. Давление в этой ситуации необходимо, чтобы у элиты и в мыслях не было предать.

Есть и другая причина давления — «список Магнитского». Он поставил Путина в трудное положение, поскольку поколебал ранее действующее правило: выполняй приказы «сверху» — и ты абсолютно защищен, в том числе со стороны иностранных государств. Можно сказать, «список» поставил под сомнение могущество Путина. На это президент отреагировал репрессиями.

«СП»: — Госдума уже просигналила, что готова ужесточить УК. Теперь мы увидим ряд показательных процессов?

— Думаю, власть не планирует показательных процессов. Дело Сердюкова демонстрирует, что власть не стремится набирать очки в глазах электората с помощью широкой антикоррупционной кампании. Иначе электорат получит возможности указывать, кто из чиновников станет следующей целью. С точки зрения Кремля, это недопустимо: цели кампании определяла только власть, а не, допустим, Transparency International или какие-нибудь рассерженные горожане. Именно поэтому мы не видим популистских шагов со стороны Путина в борьбе с коррупцией. Антикоррупционная кампания — исключительно внутриэлитная «игрушка».

Об этом же говорит список жертв кампании, который озвучил на заседании президентского совета Сергей Иванов. Все чиновники, которые пали жертвами новой системы контроля доходов и имущества — чиновники третьего-четвертого ряда. Но никак не первого, и даже не второго. Это делает публичную антикоррупционную кампанию похожей на надводную часть айсберга. Можно лишь предполагать, что и в отношении чиновников первого ряда включены репрессивные механизмы. Но это сугубо непубличные механизмы «для внутреннего пользования».

— В условиях приближающейся экономической катастрофы и неспособности предложить перспективную социально-экономическую модель, неизбежным для власти становится организация стабилизирующего репрессивного инструмента, — уверен председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов. — Так же власть действовала в 1937 году. Только в 1937-м процессы проходили в формате политическом, а теперь основным форматом станет антикоррупционный.

Репрессии — не только способ контролировать элиту. Они еще и своеобразный ответ на вопрос «где деньги?», который кланы задают президенту. Кланы привыкли к определенному уровню освоения средств, а теперь финансовые потоки истощаются, и уровень потребления элиты падает.

Теоретически Путин мог бы не затевать репрессии, а найти новые источники дохода для элиты. Но на деле взять их неоткуда. Поэтому выход у президента один — периодически воспитывать отдельные кланы через организацию против них антикоррупционных процессов. Это позволит, кроме того, снизить количество бенифициаров освоения бюджетных средств.

«СП»: — Эти процессы позволят Путину набрать политические очки?

— Проблема в том, что репрессивные процессы чрезвычайно трудно контролировать. Если начнется антикоррупционная кампанейщина в ситуации, когда 90% чиновников объективно можно обвинить в коррупции, последствия могут быть самыми разрушительными. В том числе, для Путина. На мой взгляд, ключевым направлением деятельности главы государства должны стать не репрессии, а форсированная новая индустриализация, подъем страны…

— Речь идет о борьбе с конкретными коррупционерами, — убежден председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. — Ужесточение уголовного законодательства для этого необходимо. Иначе получается, как в Башкирии. Там чиновника уличили во взятке 3 миллиона рублей, наложили штраф — 300 миллионов. Но когда дело дошло до возмещения ущерба, оказалось, что чиновник гол как сокол. Все, что удалось забрать приставам — гараж да старый «мерседес». Чиновник этот, к слову сказать, преспокойно гуляет на свободе. Этот пример наглядно показывает, что действующая система наказания далека от идеала.

Я сторонник того, чтобы коррупционер возвращал украденные деньги. Но сделать это возможно только через реальную перспективу, что иначе, в случае невозврата, он сядет в тюрьму минимум на 10 лет. И не сможет, не вернув деньги, выйти по условно-досрочному-освобождению (УДО). Думаю, только в этом случае коррупционеры будут возвращать наворованное. Поймите: коррупция угрожает национальной безопасности России, и наказание за нее должно быть адекватным, а не таким, как за мелкое хулиганство или пьяный дебош…

Фото Рамиль Ситдиков/ РИА Новости