Именем Сочинской Олимпиады

Не успели все удивиться громкой амнистии, по которой на свободу начали выходить, в том числе, обвиняемые по делу 6 мая, как власть снова начала будто сознательно портить свою репутацию. Чем можно объяснить возврат дела Удальцова и Развозжаева, а также дела Даниила Константинова в прокуратуру — мелкой мстительностью или же тем, что суд не успел получить от власти инструкции по поводу известных оппозиционеров и в растерянности поставил дело «на паузу»?

Самая распространенная версия внезапного милосердия власти формулируется просто. Широкая амнистия, которая коснулась, в том числе, фигурантов Болотного дела, и помилование Ходорковского вызваны желанием Кремля поправить свой имидж перед сочинской Олимпиадой. Иначе руководители ведущих мировых держав могут попросту проигнорировать столь важный для России проект. Возможно, главе нашего государства стало совсем неудобно отвечать на многочисленные вопросы по поводу судьбы политзаключенных. Да и мнение простых зарубежных гостей будущей Олимпиады, в большинстве своем симпатизирующих отечественным оппозиционерам, нельзя сбрасывать со счетов.

Срок, на который власти фактически отсрочили самые громкие оппозиционные судебные процессы, отчасти подтверждает «олимпийскую» версию внезапной «оттепели». Удальцову и Развозжаеву продлили меру пресечения до 6 февраля (домашний арест и содержание под стражей соответственно). Даниил Константинов также останется в СИЗО как минимум до 4 марта. Тем временем, Олимпиада-2014 заканчивается 23 февраля.

К сожалению, рассчитывать на серьезное смягчение позиции обвинения трудно. Несмотря на то, что позиция следствия в деле Удальцова и Развозжаева выглядит, по меньшей мере, сомнительно, а дело Даниила Константинова представляется откровенно сфальсифицированным, уверенности в оправдательном приговоре нет. Отпустив известных оппозиционеров, власти тем самым будут вынуждены признать, что следствие как минимум допустило серьезные ошибки. Как максимум, придется наказывать тех, кто затеял оба скандальных судебных процесса, не имея на то достаточных оснований.

Илья Константинов, отец Даниила Константинова:

— Суд постановил, что следствие фактически не проведено, и на основании имеющихся сейчас материалов приговор вынесен быть не может.

Я бы напомнил слова президента на последней большой пресс-конференции, где на вопрос о болотном деле и о деле Даниила Путин ответил, что возможны следственные и судебные ошибки, которые нужно исправлять, и делать это нужно вместе с прессой и общественностью. Мне кажется, Владимир Путин ответил так же и на вопрос о Данииле, заданный ему недавно (на встрече писателей с президентом в конце ноября этого года — Прим. ред.) Сергеем Шаргуновым. И мне представляется, что есть определенная связь между сегодняшним судебным решением и словами президента.

Мне бы хотелось верить, что это не просто конъюнктурное решение, связанное с Олимпиадой. Хочется верить, что у власти появилось понимание, что судебно-следственная система в современной России находится в жутком состоянии. В правоохранительной среде слишком много коррумпированных и откровенно преступных элементов. Что ее, мягко говоря, нужно реформировать, а если более определенно, ее нужно чистить, наказывать преступников в погонах.

У любого колодца есть дно. Мне кажется, что российская судебно-следственная система рухнула на самое дно, а снизу, как говорится, еще стучат. Дальше — всё, дальше катастрофа. Это понятно уже абсолютно всем, и до бесконечности это безобразие продолжаться не может. И мне хотелось бы верить, что политическое руководство России тоже отдает себе в этом отчет.

Сергей Давидис, член Совета правозащитной организации «Мемориал»:

— Дела эти совсем разные. Дело Константинова по сути случайное. Не думаю, что вся мощь государственной власти направлена на то, чтобы его посадить. Я думаю, что просто так неудачно получилось: амбиции сотрудников центра «Э» (Главное управление по противодействию экстремизму МВД РФ — Прим. ред.) привели к тому, что при полном отсутствии каких-либо оснований было возбуждено вопиюще фальсифицированное дело. Дальше они уже не могли пойти на попятную и довели его до суда.

Когда речь идет о массовых беспорядках, это вопрос оценки. Мы говорим, беспорядков не было, следствие и прокуратура говорят: были. А в случае Константинова речь идет о факте: был на месте преступления человек или не был. Когда всем понятно, что он там не был, у него железное алиби. Все обвинение строится на показаниях одного человека, который только за время, пока длится это уголовное дело, совершил около 12 краж (22-летний Алексей Софронов, имеет три судимости, два условных срока за кражи — Прим. ред.). Показания он менял от разу к разу, и во время следствия его память все прояснялась и прояснялась.

Дело тут, возможно, в Олимпиаде с одной стороны, в нежелании судьи «войти в историю» — с другой, и совершенно понятно, что общественное внимание к преследованию Константинова не погаснет с вынесением обвинительного приговора — наоборот, он станет сильнейшим раздражающим фактором.

Что касается Удальцова с Развозжаевым, то тут ровно наоборот: у власти есть задача любыми средствами доказать, что все выступления против нее инспирированы внешними силами. Просто накануне Олимпиады они не хотят, чтобы обвинительный приговор привлекал к себе внимание. Развозжаев традиционно воспринимается «в связке» с Удальцовым. И даже сидя в СИЗО, он относительно безопасен в смысле влияния на общественное мнение. Пока же Удальцов находится под домашним арестом, он не создает информационных поводов. Если бы он сидел в СИЗО, то имел бы возможность переписываться, вызывал бы к себе симпатию. А если бы оппозиционер был на свободе, то и вовсе устраивал бы митинги, будоража общественное мнение.

Задвинуть его «в дальний ящик» до конца Олимпиады — это единственное, что власть могла сделать, и она это сделала.

Олимпиада, безусловно, является мощным сдерживающим фактором для наших властей. И после ее окончания, вероятно, можно ждать усиления репрессий.

Фото ИТАР-ТАСС