С Красной площади — в бой

В тот день глава Советского Союза Иосиф Сталин обратился к жителям страны по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции. Затем состоялся военный парад, после которого его участники отправились на фронт, который проходил в нескольких десятках километров от Москвы. Враг занял Калугу, Малоярославец, Калинин — ныне Тверь, подошел к Клину.

Вечером 6 ноября на станции метро «Маяковская» прошло торжественное заседание. Его открыл председатель Моссовета Василий Пронин. Затем на трибуну поднялся председатель Государственного комитета обороны СССР Сталин. Он говорил о ходе Великой Отечественной войны и завершил доклад словами, ставшие уже девизом: «Наше дело правое — победа будет за нами!»

Москва в то время была прифронтовым городом. Самолеты люфтваффе продолжали бомбить столицу, сводки с театра военных действий были туманными, но было понятно, что Красная армия продолжает отступать.

Сын Лаврентия Берии Серго вспоминал: «Москва готовилась к обороне. В зоопарке появились крупнокалиберные 100-миллиметровые зенитные орудия. Осколками от разорвавшихся снарядов были усеяны и площадь Восстания, Садовое кольцо, и двор нашего дома по Малой Никитской…»

На улицах были выстроены баррикады, проволочные заграждения, на мостовых распластались противотанковые «ежи». Окна домов были заложены песком или заколочены толстыми досками. Многие горожане со страхом ждали, что немецкие передовые части появятся на городских окраинах.

Увы, среди москвичей были и те, что ждали прихода захватчиков. По воспоминаниям москвички Растянниковой, каждое утро на кухню ее коммунальной квартиры выходил сосед и с ехидной улыбкой говорил: «Ну что, завтра по радио скажут «Гутен морген?» Она запомнила этого человека на всю жизнь.

Комендант Москвы, генерал-майор Кузьма Синилов в ноябре сорок первого докладывал наркому внутренних дел Лаврентию Берии: «В городе проживает много враждебного, антисоветского элемента, деятельность которого все больше активизируется по мере приближения фашистской армии к столице. За период с 20 октября по 2 ноября 1941 года расстреляно на месте — 7 человек, расстреляно по приговорам военных трибуналов — 98 человек. Осуждено к тюремному заключению на разные сроки — 602 человека».

Гитлеровское командование самонадеянно приготовило пригласительные билеты на торжество по случаю захвата большевистской твердыни. В них говорилось: «Москва взята! С нашими знаменами — победа. Предполагается грандиозный фейерверк». Время было указано, а дата — нет…

Хотя над городом нависла серьезная опасность, руководство страны решило по давней традиции устроить торжество на Красной площади. И заодно дать понять врагу, что дух защитников советской столицы крепок, а великий город, несмотря на осаду, продолжает жить обычной жизнью.

Несмотря на то, что праздничные мероприятия держались в секрете, слухи о параде стали распространяться по столице. Литературовед Леонид Тимофеев 4 ноября отмечал в дневнике: «Говорят, что 7-го в Москве будет парад! Рискованно, но умно. Политический эффект от этого будет равен военному успеху и сильно ударит по престижу Германии…»

В преддверии парада он записал: «Завтра парад, на улицах красные флаги. Чудесная погода. Немцы, к моему удивлению, вели себя тихо. Правда, в 6 часов была тревога, минут на 40. А вечером несколько раз стреляли довольно сильно, но ничего необычного не было, хотя парад имеет, конечно, большое политическое значение. Может быть, завтра что-нибудь произойдет…»

7 ноября на московских улицах бушевала метель, наметая огромные сугробы снега. Люди тревожно поглядывали на небо. Но в тот день сирена воздушной тревоги не прозвучала. Возможно, командование люфтваффе было научено горьким опытом предыдущего налета. 6 ноября к столице пытались прорваться две с половиной сотни немецких самолетов. Однако ни одной машине с крестами на крыльях не удалось прорваться к городу. Потерь же у асов Геринга было немало — целых 34 самолета.

И в праздник Октября советская авиация была готова подняться в воздух. Свыше пятисот крылатых машин находились в полной боевой готовности. Жерла сотен зениток были устремлены в небо.

В ночь на 7-е ноября Сталин приказал расчехлить и зажечь кремлевские звезды, а также убрать маскировку с мавзолея Ленина. В то памятное ноябрьское утро город выглядел безлюдным, и лишь на подступах к Красной площади чувствовалось оживление. Были слышны военные команды, гудели моторы танков и бронемашин.

Накануне парада иерархи Русской православной церкви в Богоявленском соборе осажденной столицы отслужили молебен, после которого состоялся крестный ход с выносом Казанской иконы Божьей Матери.

В восемь часов утра начался парад. Из ворот Спасской башни на коне выехал заместитель наркома обороны СССР маршал Семен Буденный. В центре Красной площади он встретился с командующим парадом генерал-лейтенантом Павлом Артемьевым…

Шествие открыли курсанты артиллерийского училища. Затем под бравурную музыку промаршировали истребительные батальоны — рабочие, инженеры, служащие, ученые. После этого на Красной площади появились пехотинцы, артиллеристы, моряки. Понеслись вскачь кавалеристы и загремели пулеметные тачанки. Пройдя по красной площади, все они отправились на передовую.

Газета «Московский большевик» писала: «Степенно и строго… проходит моторизованная пехота. Неслышно катят автомобили с зенитными установками — одним из самых популярных в Москве родов артиллерийских войск… Завершая марш советской военной техники, площадь заняли танки, их было 200! Сначала по заснеженному асфальту прошли маленькие подвижные танкетки… За ними шли легкие танки, средние, тяжелые…» Всего в легендарном параде, который продолжался менее получаса, участвовали около 28-ми тысяч человек, 140 артиллерийских орудий, 160 танков и 232 автомашины.

В своем небольшом выступлении, которое транслировалась на весь Советский Союз, Сталин говорил об угрозе, нависшей над страной, тяжелой обстановке на фронте. Однако выражал уверенность, что Великая Отечественная война завершится победой Красной армии. В конце выступления Сталин произнес слова, обращенные к воинам и вошедшие в историю: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»

Руководитель страны подчеркнул, что Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, а потому враг не сможет долго выдерживать такого напряжения: «Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений».

Конечно, это было явное преувеличение — немцы были еще очень сильны. Но советским людям, измученным и голодным, потерявшим близких, очень нужны были слова, которые вдохновили бы их на борьбу с врагом, придали бы силы!

В те тяжелые ноябрьские дни в Москве начался показ фильма режиссера Ивана Пырьева «Свинарка и пастух» с уже известными актерами Мариной Ладыниной, Николаем Крючковым и дебютантом Владимиром Зельдиным. Зрители приняли картину с восторгом. Их тронула чистая и светлая любовь девушки с Вологодчины Глафиры и кавказского пастуха Мусаиба.

«Немцы были под Звенигородом, в Голицыне, — рассказывала писательница Лидия Либединская. — Напряжение было страшное. Я дежурила в госпитале, ухаживала за ранеными…

Ну а фильм показали как раз после дежурства. Возвращаюсь домой, и вдруг моя приятельница звонит мне и говорит: пойдем в кинотеатр «Центральный» на Пушкинской площади, там новая комедия. И только начался фильм — воздушная тревога, и так за время сеанса несколько раз.

Это была ностальгия по мирной жизни, которую у нас отняли. Тут уже было не до содержания, не до того, что это — сплошная лакировка. Фильм тронул нас до глубины души, и мы поняли, что за эту жизнь надо бороться".

В филиале Большого театра на Пушкинской улице состоялся большой концерт артистов оперы и балета. Он шел несколько часов и несколько прерывался из-за воздушных тревог. Артисты прямо в сценических костюмах поднимались на крышу театра и вместе с дежурными тушили зажигалки.

Зрители, затаив дыхание, смотрели на сцену, во время перерыва грелись у радиаторов. Артисты исполняли свои номера под гром аплодисментов. Как только певец Большого театра Сергей Лемешев, завершавший концерт, вышел на поклоны, на сцену полетели цветы. Нет, их не покупали в магазинах, да и невозможно было достать букеты в это время. Зеленые веточки еще утром росли в цветочных горшках в домах москвичей…

На фронте немцы, хоть и замедлили темпы наступления, все же упрямо двигались к столице. В конце ноября им удалось овладеть Клином, Солнечногорском, приблизиться к Химкам и выйти к каналу Москва-Волга в районе Яхромы. Была захвачена Красная Поляна в 27-ми километрах от столицы. Оттуда немецкие генералы через мощные бинокли разглядывали величественные стены Кремля. И предвкушали скорую победу…

В ноябре в Москву начали прибывать сибирские части. Свидетельница того времени вспоминала: «Как мы радовались, когда на улицах появились эти люди в белых полушубках, иногда с лыжами! Они были такие веселые, сильные. Мы так верили, что они отгонят фрицев, что эти сильные люди нас спасут! Чуть не целовали и не кланялись им. И они это чувствовали. Да, сибиряки спасли Москву, они принесли в город веру и надежду».

И победа, первая большая победа в Великой Отечественной войне была уже не за горами.