Московский поход гетмана Сагайдачного: От перемоги до жуткой зрады

В начале 2018 года Верховная Рада Украины приняла постановление о праздновании достаточно примечательной даты — 400-летия похода на Москву в составе польского войска запорожцев гетмана Петра Конашевича-Сагайдачного. Во Львовской области даже прошел посвященный данному событию фестиваль. А на днях практически все ведущие украинские СМИ, захлебываясь от радости, рассказывали о штурме Москвы, имевшем место в середине октября 1618 года.

Одна из наиболее обстоятельных статей вышла в газете «День». Ее автор, редактор отдела истории Игорь Синдюков, в восторженных тонах рассказал о победоносном шествии 20 тысяч казаков Сагайдачного по России. Украинский журналист не без удовольствия заметил, что именем Сагайдачного в России пугали детей. А потом перешел к рассуждениям о том, почему казаки так и не дошли до Кремля. По мнению Синдюкова, запорожцы не ворвались в Москву, так как «Сагайдачный, как умный политик, просто не желал чрезмерного усиления Речи Посполитой».

На этом история Сагайдачного в статье обрывается. Впрочем, как и во многих других подобных материалах…

Смутное время

В конце XVI века правившая на Руси более семи столетий династия Рюриковичей прервалась. Россию, которая уже несколько десятилетий и без того страдала от тяжелых войн, внутренних конфликтов, эпидемий и неурожаев, охватил не только политико-экономический, но и моральный кризис. Очень быстро у русского кризиса нашлись выгодоприобретатели. Причем, изначально самыми активными из них оказались польско-литовские магнаты, попытавшиеся превратить смену власти в Москве в свой «бизнес-проект». И лишь в 1609 году к этому процессу подключились центральные власти Речи Посполитой. Поляки, приведшие в Россию своих подданных-запорожцев (которые в те времена, кстати, считались такими же русскими, как и жители Москвы), осадили Смоленск, захватили Черниговщину, разгромили в Клушинской битве слабое русско-шведское войско и двинулись на российскую столицу.

Перепуганная «Семибоярщина» объявила царем польского королевича Владислава и, опасаясь Лжедмитрия II, в сентябре 1610 года открыла ворота Москвы перед польско-литовским войском. Затем собралось два ополчения, и герои — Минин с Пожарским — изгнали польских интервентов из Москвы. Новым царем на Земском соборе 1613 года был избран молодой Михаил Федорович Романов. Однако фактически Смута этим не завершилась. На северо-западе шла война со шведами, на юге — полыхали огни восстаний, а отдельные отряды поляков с литовцами совершали опустошительные рейды вглубь российской территории. Но это все — не главное.

Потерпевшая в 1612 году поражение в Москве польская монархия не собиралась отказываться от своих экспансионистских планов. Российские войска вернули под контроль Москвы Вязьму, Дорогобуж и Белый, но завязли под Смоленском. А к концу 1616 года Варшава созрела для новой схватки за российский престол. Романова в Речи Посполитой объявили «узурпатором», и Сигизмунд III принялся собирать армию для «возвращения» трона своему наследнику Владиславу.

Последний поход

Поляки оттеснили российские войска из-под Смоленска и снова заняли покинутые незадолго до этого территории. Однако столкнулись сразу с несколькими проблемами. Во-первых, у польских властей закончились деньги, во-вторых, «курировавшие» операцию вельможи постоянно ссорились между собой. В итоге, польские войска в ожидании лучших времен вместо быстрого похода на Москву занялись грабежами.

В начале 1618 года государство выделило армии очередной транш, и движение в направлении столицы России возобновилось. Однако к этому моменту российские власти сконцентрировали на западном направлении все имевшиеся в их распоряжении силы, и продвижение польской армии практически остановилось. Началось затянувшееся на несколько месяцев Можайское сражение. Польские войска понесли значительные потери, но, самое главное, королевич Владислав понял — в России его никто не ждет, из-за чего боевой задор у претендента на царский трон спал. Когда же стало ясно, что годовой военный бюджет исчерпан, грабить больше нечего, а русские ведут себя весьма активно, часть войска королевича просто разбежалась. Палочкой-выручалочкой для Владислава оказались запорожцы Петра Конашевича-Сагайдачного.

Сагайдачный родился в районе 1580 года в весьма неожиданном для будущего казака месте — на Галичине. Происходил он из православного рода, относящегося к мелкой шляхте. Образование Петр получил в одном из самых престижных учебных заведений юго-западной Руси того времени — в Острожской школе, где прослушал курс грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, музыки и астрономии.

В районе 1600−1601 годов из-за каких-то семейных неурядиц Сагайдачный покинул родные места и подался на Запорожскую Сечь. Там образованного молодого человека заметили. Приняв участие в паре военных кампаний, он стал начальником запорожской артиллерии. А спустя еще несколько лет — был избран кошевым атаманом и гетманом. В 1606—1616 годах казаки под его руководством совершили целый ряд успешных набегов на турецкие и татарские города, в составе польской армии принимали участие в событиях 1610−1612 годов в России.

В 1618 году польские королевские власти приняли хитрое решение. Казаков пригласили в новый Московский поход. В отличие от поляков, им можно было платить меньше денег — запорожцы были существенно ограничены в правах, поэтому частично рассчитаться с ними планировали не золотом и серебром, а законодательными послаблениями. Сагайдачный согласился, и повел в Россию войско из 20 тысяч запорожцев. Воспользовавшись тем, что основные силы российской армии сражались с поляками, гетман захватил несколько крепостей, в которых стояли крошечные гарнизоны. При этом в некоторых городах учинил резню и угнал немало женщин и детей в рабство. Обманув князя Григория Волконского, запорожский отряд обошел его войска при переправе через Оку, и устремился к Москве, где воссоединился с поляками. С учетом прежних потерь, польско-запорожская армия составила около 25 тысяч человек.

Войско, защищавшее российскую столицу, было почти в 2,5 раза меньше — примерно 11,5 тысячи человек, из которых половину составляли ополченцы, и еще 2,5 тысячи — казаки. У последних очень сильно хромала дисциплина, и удерживать в строю их приходилось то уговорами, то угрозами. Поэтому реально боеспособный костяк гарнизона состоял из 1500 стрельцов, 450 московских чинов, 900 дворян с боярскими детьми и 300 «солдат удачи» из Шотландии и Ирландии. Оборона Москвы опиралась на укрепления Белого города.

Неудавшийся штурм

По замыслу польского командования, войска Речи Посполитой, усиленные европейскими наемниками, должны были атаковать Арбатские и Тверские ворота, в запорожцы — наступать со стороны Замоскворечья. Однако в Москву бежали два французских сапера, раскрывших защитникам столицы планы поляков. Поэтому атака войск Владислава захлебнулась под ожесточенным огнем московского гарнизона. Увидев, какие потери несут поляки, столкнувшись с условно регулярными войсками, легковооруженные запорожцы идти в атаку с голой грудью отказались.

Надежды Владислава на русский престол растаяли. Тем не менее, при заключении Деулинского перемирия, поляки вынудили российскую сторону передать под их контроль Смоленщину и Черниговщину. Многие из запорожцев, получив расчет и сообразив, что поляки по возвращению могут выместить на них злость за свои неудачи, тут же перешли на российскую службу. Царю присягнули сразу пять полков. А еще несколько отрядов нанялись в Австрию и Персию.

Поляки, как и следовало ожидать, завершив кампании, резко ограничили права запорожцев. На Сечи начал зреть бунт, но Сагайдачный силой подавил его. А вскоре среди казаков произошел раскол. Часть из них по-прежнему хотели видеть своим гетманом Сагайдачного, а остальные — его бывшего сподвижника Бородавку. Оказавшись в затруднительной ситуации, Сагайдачный бросился искать себе покровителя и нашел его… в лице российского царя!

В 1620 году гетман послал прошение о принятии его лично и всех запорожских казаков на российскую службу. После длительных переговоров, просьбу Сагайдачного частично удовлетворили. Ему было выплачено из российской казны жалование, но от участия в активных боевых действиях его попросили воздержаться — так как у России с крымскими татарами в это время установился мир. В 1620 году Сагайдачный также принялся активно защищать Православную церковь от польско-католических нападок. Два года спустя гетман умер, и его пророссийские дипломатические инициативы сошли на нет. Говорить о какой-либо реальной «самостоятельности» казаков на данном этапе было просто смешно. Еще почти тридцать лет поляки уверенно топили в крови любые попытки своих запорожских подданных хоть немного поднять голову.

Как мы видим, говоря о деятельности Сагайдачного, современные украинские историки и журналисты, почему-то замалчивают ряд моментов связанных, как с самим Московским походом, так и с событиями, которые последовали за ним. Что это — амнезия? Или мелкое вранье, рассчитанное на то, что аудитория украинских СМИ не захочет более плотно разбираться в проблеме?