Канцлер Александр Горчаков — тормоз России

В 2014 году в МГИМО — в институте, где готовят будущих дипломатов, с большой помпой открыли памятник канцлеру князю Александру Михайловичу Горчакову.

А кто таков этот князь? Александр родился в 1798 году в семье полковника кирасирского полка князя М.А. Горчакова. В 1811 году он поступил в Царскосельский лицей, где стал одним из друзей Пушкина. Князь с удовольствием грелся в лучах пушкинской славы всю оставшуюся жизнь.

Поэт дал точную характеристику однокашнику:

Питомец мод,

Большого света друг,

Обычаев блестящих наблюдатель.

В 1819 году Горчаков удостоен придворного звания камер-юнкера. В 1820—1822 годах состоял при министре иностранных дел графе Нессельроде на конгрессах в Троппау, Любляне и Вероне.

Но лучше, чем Пушкин Горчакова изобразил его троюродный племянник Лев Толстой. Собственно, Толстой и не метил именно в Горчакова, а просто под именем Билибина в романе «Война и мир» описал тип подобных Горчакову дипломатов:

«Он начал служить с 16 лет, был в Париже, Копенгагене, а теперь в Вене занял довольно значительное место. Его не интересовал вопрос „зачем“, а вопрос „как“… составить искусно и изящно циркуляр, меморандум и донесение». Именно это для него было главное.

Конец Крымской войны застал Горчакова врио посланника в Вене. Парижский мир 1856 года ограничил морские силы России на Чёрном море шестью корветами водоизмещением в 800 тонн и четырьмя шхунами в 400 тонн. России было запрещено содержать крепости на Черноморском побережье.

Ряд сановников и «общественность» России раздули значение Парижского мира 1856 года до размеров вселенской катастрофы.

А что на самом деле произошло? На Чёрном море русские моряки затопили весь свой флот, состоявший из деревянных парусных кораблей, ставших анахронизмом после появления в 1855 году броненосцев. Союзники, попросту говоря, сократили расходы русскому казначейству. На Балтике всю эту рухлядь сохраняли до 1874−1880 годов. Проку от деревянных парусников не было никакого, а казна несла огромные убытки.

Нужен был новый флот. И вот в 1857—1861 годах в океан вышли десятки новопостроенных русских парусно-паровых кораблей — фрегатов, корветов и клиперов. Под парами они давали 9−11 узлов, а под парусами при хорошем ветре — до 14 узлов.

Специально для развития большого хода под парусами были созданы новые корпуса с отличной гидродинамикой. При движении под парусами гребные винты убирались внутрь корпуса, а трубы складывались. Под парами такие корабли шли в узкостях или в бою, а остальное время — под парусами.

Таким образом, новые корабли могли по полгода-год не заходить в гавани. А в случае захвата неприятельских торговых судов и пополнения запасов с них могли ходить и два года. Крымская война превратила русский прибрежный флот в океанский.

А что нужно было делать с Черноморским флотом? Вспомним, какие дикие ограничения наложила Антанта в 1919 году на Германию. Немцам запрещалось иметь танки, тяжёлую и зенитную артиллерию, авиацию, подводные лодки, торпедные катера и прочая, и прочая… Контроль за исполнением статей Версальского договора осуществляла специальная комиссия.

Тем не менее, немцы постоянно обводили вокруг пальца оную комиссию и к 1934 году создали «всё, что доктор прописал». И уже во всеоружии денонсировали статьи Версальского договора.

А вот Парижским миром 1856 года не было прописано никаких мер по контролю за строительством Россией Черноморского флота. Кто мешал в 1857—1861 годах заложить в Николаеве шесть разрешенных договором корветов? Но из-за ошибок кораблестроителей водоизмещение корветов оказалось бы не 800 тонн, а 8000 тонн, а в хорошо бронированных казематах корветов разместилась бы дюжина 15-дюймовых гладких пушек Александровского завода. Кстати, Бисмарк в беседе tete-a-tete сказал Горчакову, что вместо громких стенаний об отмене статей Парижского договора лучше тихо начать строить флот.

Ну а строительство пассажирских и торговых судов вообще не запрещалось Парижским договором. И конструкция их не была оговорена. Почему бы пассажирские суда водоизмещением 8−10 тысяч тонн не имели бы поясной и палубной брони? А машины не защищались бы с бортов угольными ямами? А под палубами не было бы креплений для тяжёлых орудий? Так можно было бы построить десяток и более кораблей, которые при необходимости могли быть за неделю-две переоборудованы в крейсера

А вдруг Запад в ответ на строительство Черноморского флота начал бы новую Крымскую войну? Подобным фантомом Горчаков чуть ли не ежедневно пугал Александра II.

Горчаков давил на Александра II, и тот запрещал строительство кораблей. Горчаков добился того, что вместо сооружения мощной крепости в Севастополе построили некому не нужную огромную крепость в Керчи. Главный аргумент Горчакова, что Азовское море не упомянуто в Парижском мире. А, может, подстраховавшись, нужно было строить крепость в Ростове-на-Дону?

Вопрос о Черноморском флоте решил не «бумажный канцлер» Горчаков, а прусские гренадёры, которые в 1870 году наголову разбили французскую армию. Франция на время перестала быть первоклассной военной державой. И вот только тут подсуетился Александр Михайлович, разослав 19 октября 1870 года по столицам Европы свой знаменитый циркуляр об отказе России от 2-й статьи Парижского мира, которая предусматривала нейтрализацию Чёрного моря.

Царь Александр II и русская общественность возликовали. Фёдор Иванович Тютчев выразил сие в стихах:

Да, вы сдержали ваше слово:

Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
Родная русская земля —
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв позоре,
Лобзает берег свой родной.

Именным Высочайшим указом, от 17 (29) марта 1871 года министру иностранных дел, государственному канцлеру князю Александру Михайловичу Горчакову пожалован, с нисходящим его потомством, титул светлости.

Плакать надо было, а не ликовать! А Горчакова отправить если не в Петропавловку, то в Туруханский край. Благодаря ему Россия на Чёрном море 14 лет не строила ни кораблей, ни крепостей. Не делалось даже то, что было разрешено Парижским миром. Верфи в Херсоне и Николаеве остались в состоянии 1856 года, а Севастопольская верфь вообще была разрушена.

Железная дорога Москва — Лозовая — Севастополь вошла в строй лишь в 1875 году, да и то до 1880 года её пропускная способность была низка. В Одессу железную дорогу провели в 1867 году, в Феодосию — в 1892 году, в Керчь — лишь в 1900 году. А ведь именно по железной дороге за 3−5 суток самые тяжёлые береговые и осадные орудия, мины, минные катера, а главное, сухопутные силы могли быть переброшены из Петербурга в Одессу и Севастополь.

Благодаря «бумажному канцлеру» в состав Черноморского флота первый боевой полноценный корабль — броненосец «Екатерина II» — вошёл в строй только в 1885 году, то есть через 15 лет после горчаковского циркуляра от 19 октября 1870 года.

После 1870 года главной целью канцлера Горчакова было вставлять палки в колёса русским генералам, приводившим к покорности среднеазиатских ханов, и нашим славным морякам, фрегаты и корветы которых наводили ужас на англичан не только в Лондоне, но и в Индии, Австралии и других частях Британской империи, «над которой не заходило солнце».

Канцлер Горчаков сыграл ведущую роль в продаже в 1861 году Россией Аляски, а в 1875 году по его настоянию Курильские острова были переданы вместе с российскими подданными алеутами Японии.

Именно Горчаков разрушил Русско-Американскую компанию, владевшую Аляской. Компания процветала. Она имела даже свой флот, строила пароходы. А продажей Курил Горчаков окончательно добил компанию.

Американцы, эксплуатируя Аляску, за 4 года окупили все расходы на её приобретение.

А почему бы в МГИМО рядом с памятником Горчаковым не поставить ещё и памятник ельцинскому министру иностранных дел Андрею Козыреву? Он с таким же успехом уступал Западу. Уверен, что на открытие оного памятника Андрей Владимирович лично приедет из солнечного Майами!