Главную тайну Святогорского монастыря Пушкин унёс в гроб

Пушкин приступил к работе над трагедией «Борис Годунов» в ноябре 1824 года. К концу декабря — началу января он дошёл до сцены в Чудовом монастыре и остановился. Пушкинисты утверждают, что он занялся четвёртой главой «Онегина». Возможно, это и так, а скорее — не сходились концы с концами у «Годунова».

Почему? Да потому, что до сих пор ни один историк не сумел объяснить, кто надоумил простого чернеца Григория, в миру Юрия Отрепьева, стать самозванцем. Да на Руси таковых отродясь не бывало.

А на Западе? 4 августа 1578 г. в битве с арабами при Эль-Ксар-эль-Кебире погиб холостой 24-летний португальский король Себастьян I. Битва была проиграна, а тело короля не найдено. Через несколько лет в Португалии появился монах, в котором люди признали Себастьяна I. История тёмная. Власти его схватили, позорили, катая на осле, но почему-то не казнили, и Лжесебастьяну удалось бежать. Зато при всех европейских дворах судачили о «португальской нелепе». В России о Лжесебастьяне знали лишь десятка три бояр и дьяков посольского приказа.

Открываю быстрый интернет и читаю: «Пушкин часто бывал в Святогорском монастыре». Благо, он в шаговой доступности от Михайловского. «Пушкин работал в монастырском архиве… Собирал материалы для исторической драмы „Борис Годунов“». Замечу, что архивы в Святогорском монастыре со времён Ивана Грозного и до 1918 г. оставались в неприкосновенности.

Пушкин что-то нашёл и в апреле 1825 г. возвращается к «Годунову» — одним духом пишет сцены «Келья в Чудовом монастыре» и «Ограда монастырская».

Позвольте, возмутится внимательный читатель, какая еще «Ограда монастырская», да нет такой сцены в пьесе. Совершенно верно, нет. Но Пушкин её написал! Сцена короткая, на две страницы, на пять минут.

Там Гришка беседует со «злым чернецом», предлагающим ему стать самозванцем. До Гришки доходит лишь со второго раза, но он соглашается: «Решено! Я Дмитрий, я царевич». Чернец: «Дай мне руку: будешь царь». Обратим внимание на последнюю фразу — это так-то важно говорит простой чернец?! Ох, он совсем не простой, сей «злой чернец».

Василий Жуковский, готовивший в 1830 г. первые сцены «Бориса Годунова», не дожидаясь запрета цензуры, сам выкинул сцену «Ограда монастырская». Опубликована она была лишь в 1833 г. в немецком журнале, издававшемся в Дерпте.

Тайну найденного документа Пушкин унёс в могилу в том же Святогорском монастыре. Но имя злого чернеца я довольно быстро вычислил.

Жил да был монах Пафнутий в Павло-Обнорском монастыре вблизи Костромы. А недалеко от обители на берегах реки Момзы находилось имение бедных дворян Отрепьевых. Там и рос сирота Юшка, сын убитого в пьяной драке сотника Богдана. А в 8 верстах от монастыря и имения Отрепьевых в селе Домнино была богатая вотчина боярина Фёдора Никитича Романова. Кстати, в Домнине проживал и юный Ваня Сусанин.

Знали ли Юшка Отрепьев и Пафнутий друг друга? Скорее всего, да, поскольку Отрепьевы регулярно посещали монастырь. Да и оба были в большом фаворе у Фёдора Никитича, благо Отрепьевы приходились роднёй его жене.

И вот Романов берёт бедного инока Пафнутия в Москву, где его ставят архимандритом главного придворного Чудова монастыря в Кремле. Чудеса, да и только! Чтобы попасть в иноки в монастырь, бояре жертвовали церкви свои вотчины, да и то не всех брали.

Но чудес на свете не бывает. В 1593—1594 годах у фактического правителя России Бориса Годунова была «великая дружба» с кланом Романовых.

Юрия Отрепьева Фёдор Никитич тоже вызвал в Москву, зачислил в свою охрану и поселил в замке на Варварке. Сейчас остался только большой каменный двухэтажный дом, а в конце XVI в. у Романовых была деревянная крепость, внутри которой находилось два десятка строений.

Беспородный, не имеющий никакого отношения к Рюриковичам, но крайне богатый клан Романовых рвался к власти. Воспользовавшись тем, что новый царь Борис Годунов тяжело заболел, Романовы стянули в свой замок на Варварке около трёхсот своих дворян и боевых холопов.

Годунов решил действовать на опережение, и в ночь на 26 октября 1600 г. сотни стрельцов вышли из Кремля и атаковали замок на Варварке. Штурм лично наблюдал, а позже хорошо описал польский посол Лев Сапега.

Романовских дворян стрельцы рубили на месте, но некоторым, включая Юрия Отрепьева, удалось бежать. Самих Романовых судила Боярская дума. Фёдора Никитича Романова постригли в монахи под именем Филарета и отправили в Антониев-Сийский монастырь. Его жену Ксению Ивановну также постригли под именем Марфы и сослали в заонежский погост Толвуй. Остальных Романовых разослали в заточение «в места не столь отдалённые».

Итак, конец клана Романовых? Но те поднаторели в политической борьбе и решили дестабилизировать Московское государство.

Сосланная в погост Толвуй инокиня Марфа сумела захватить с собой семейные драгоценности. И вот инокиня создала в Обонежской пятине целую систему фельдсвязи. Не шучу. Её возглавили толвуйский поп Ермолай Герасимов и его сын Исаак. Главными агентами стали толвуйские крестьяне братья Гаврила и Клим Блездуновы с отцом Ерёмой, Поздей, Томило и Степан Тарутины и другие. Всего около 20 человек.

Откуда я взял эти все фамилии? Да из наградного списка 1614 года.

Формально курьеры ездили, чтобы узнать о здоровье мужа Фёдора Никитича. На самом деле агентурная сеть была создана совсем для другого. «Фельдсвязь» была установлена не только с Антониев-Сийским монастырем, но и с Костромой, и с Москвой.

Судя по всему, именно Марфа на первых порах руководила «самозванческой интригой». Кому как, ни ей могла прийти в голову идея использовать в качестве самозванца Юшку Отрепьева — её родню.

Позже патриарх Иов говорил, что Отрепьев «жил у Романовых во дворе и заворовался; спасаясь от смертной казни, постригся в чернецы» и получил имя Григорий.

И куда бежал «заворовавшийся» чернец? Куда подалее? Нет, в Москву в Чудов монастырь. Архимандрит Пафнутий поселяет чернеца Григория в своей келье, интенсивно обучает его, давая духовные и светские книги.

По представлению архимандрита Григорий был рукоположен патриархом Иовом в дьяконы. Григорий сопровождал патриарха на заседания Боярской думы. Так шла интенсивная подготовка претендента на престол.

Итак, Марфа, Филарет и Пафнутий придумали самозванческую интригу. Но как материализовать её? Русский народ, вопреки мнению позднейших романистов и историков, напрочь забыл об угличской драме. И тут сработал естественный рефлекс отечественного заговорщика всех времён — «заграница нам поможет».

Если бы Гришка бежал на север к шведам или на юг к турецкому султану или персидскому шаху, он стал бы мелкой разменной монетой в политической игре правителей означенных стран.

В худшем случае Отрепьев был вы выдан Годунову и кончил жизнь в Москве на колу, в лучшем — жил бы припеваючи во дворце или замке под крепким караулом и периодически вытаскивался бы на свет божий, дабы немного пошантажировать московитов.

Но Гришке сказочно повезло — он попал на большую воровскую «малину» («яму»). Называлась эта «малина» Речью Посполитой, а местные авторитеты (воры в законе) — ясновельможными панами.

Папа Климент VIII на полях донесения от 1 ноября 1603 г., извещавшего его о появлении «царевича Димитрия», написал: «Португальские штучки».

В Антониев-Сийском монастыре монах Филарет (в миру Фёдор Никитич Романов) жил тихо и богобоязненно. Но когда пришла весть о походе Самозванца на Москву, поведение старца резко изменилось. Согласно донесению царю пристава Воейкова, Филарет бранил и даже бил монахов, говоря: «Увидите, каков я вперёд буду!»

Кем же видит себя смиренный монах — царём или патриархом? Да и откуда такая спесь взялась? Допустим, услышал он об успехах самозванца, так что же из того? Ну, придёт Лжедмитрий, какой-нибудь Стенька или Емелька, и станет бояр вешать да топить, не вникая в их свары и обиды.

Тут Филарет выдаёт себя с головой. Он прекрасно знает, что идёт на Москву не просто бывший холоп Юшка, а собственноручное «изделие». Другой вопрос, что он недооценивает польское влияние. У его «изделия» теперь совсем другие кукловоды.

Гришка венчается на царство. Первую скрипку при нём играют польские паны Мнишеки и Ко. Но и все русские участники спецоперации были награждены. Филарета и Пафнутия царь Дмитрий Иванович произвёл в митрополиты Ростовского и Крутицкого.

Младший брат Филарета Иван Никитич Романов получил боярство. Не был обойдён и единственный сын Филарета — девятилетний Миша Романов стал стольником, что по петровскому табелю о рангах соответствует полковнику. Так началась карьера первого царя из династии Романовых.