Нотр-Дам на месте, Макрон у власти. Почему в беременной революцией Франции ничего не меняется

В Париже 16 декабря скончался Анри Симон, человек, который на протяжении всей второй половины XX в. пытался изменить существующий во Франции строй. Он был одним из основателей легендарной группы «Социализм или Варварство», действовавшей в 1950—1960-е, а также активным участником французской революции 1968 года. Однажды автор этой заметки был у него в гостях…

Численность организации «Социализм или Варварство» вряд ли превышала сотню людей. Это была странная для современного мира смесь интеллектуалов и некоторого количества рабочих с заводов, но туда входили такие известные личности, как, например, общественный мыслитель Корнелиус Касториадис, участник известной полемики с философом Жаном Полем Сартром.

Группа перестала существовать еще до революции 1968-го. Но оказала большое влияния на ее будущих участников — яркий пример того, как сравнительно небольшое движение может повлиять своими идеями на существующий порядок. Если, конечно, для этого имеются условия, и тогда идеи становятся подобны зернам, падающим на плодородную почву.

Читайте также

Евросоюз во власти ястребов, миролюбивые Венгрия и Мальта сдают позиции Николай Межевич: Финляндия и Прибалтика к смерти готовы, а Польша хочет пограбить склады, желательно — в Германии

Анри был сторонником бесклассового и безгосударственного общества, основанного на ассоциации самоуправляемых трудовых коллективов. Лишь такая ассоциация могла создать систему планирования экономики и ее развития согласно потребностям людей (за пределами рынка). Анри и его единомышленники называли себя «коммунистами рабочих советов».

Довелось побывать у него дома, в Париже, в крошечной квартирке, заваленной книгами. Мне хотелось поговорить про Красный май 1968-го. Тогда массовое студенческое движение, поддержанное всеобщей забастовкой — самой мощной в истории Франции, пыталось изменить политический и общественный строй страны.

Анри Симон, будучи активистом рабочего движения, играл в этом заметную роль. Он не верил в то, что во Франции существует демократия, полагая, что большинство лишено политической и экономической власти. Выборы ничего не меняют, по сути, поскольку реальная власть принадлежит верхушке богатых компаний, которые просто покупают депутатов и министров.

Он говорил, что у многих из нас очень поверхностное восприятие той эпохи. Сам Анри участвовал в событиях 1968-го и видел, как профсоюзные охранники избили лидера анархистов Даниэля Кон-Бендита за попытку выступить перед толпой демонстрантов и предложить им альтернативный маршрут движения.

— Подожди, Анри, но ведь тогда почти 14 миллионов рабочих забастовали в поддержку студентов, выступили против правительства, а некоторые трудовые коллективы заняли фабрики и попытались перейти к самоуправлению!

— Да, но в действительности рабочее движение контролировалось профсоюзниками. Мы (имеются в виду активисты различных французских революционных групп — М.М.) не могли попасть на заводы. Профсоюзные чиновники захлопнули ворота предприятий у нас перед носом. Они всё держали под контролем…

— Странно, а мне казалось, что было иначе… Но вообще, Франция — страна революций, у вас всегда были такие радикальные, непокорные, бунтующие работники!

— Да, во Франции было много революций. Но правящие классы и группировки в этой стране в конечном счете всегда подчиняли работников и использовали их, как пушечное мясо. Мы всегда были для буржуазии пушечным мясом, и во времена Великой французской революции, и сегодня…

— А в 68-м — профсоюзы подчинили себе работников?

— Да.

Вообще, в мае 1968-го во Франции были заводы, захваченные рабочими, где последние пытались организовать коллективное управление. Но, наверное, в большинстве случаев было так, как описал Анри Симон.

По его мнению, профсоюзы выполняют в современном мире стабилизирующие функции. Руководящий слой профсоюзных чиновников, организаторов (менеджеров), юристов, адвокатов, профессиональных переговорщиков и т. д. извлекает выгоды из своего положения. Им не выгодна смена системы.

Они заинтересованы в активности работников, иногда даже в забастовках, но лишь в таких, которые не разрушают основы системы — ее законы, порядки, права собственности. Это позволяет профчиновникам извлекать выгоды из посредничества между конфликтующими трудом и капиталом, получая за это деньги и возможность красиво жить.

Так как профчиновников всё в целом устраивает, им не нужны проблемы с системой. Анри Симон считал, что борьбу за новые общественные отношения (за бесклассовое и безгосударственное общество) способны вести лишь собрания работников и контролируемые этими собраниями выборные Советы — в ходе жестких забастовок.

Такое мнение он высказывал. Поэтому его всегда интересовали непрофсоюзные забастовки, инициированные неформальными группами работников и управляемые их собраниями. Возможно, он знал всех или почти всех заметных французских активистов с соответствующими убеждениями.

Анри Симон опубликовал огромное количество заметок и статей с анализом социально-классового движения на заводах, протестов и забастовок по всему миру. И тем не менее, придерживался скептического отношения к попыткам прогнозирования революций в будущем, включая Францию:

«Некоторые люди думают, что угадают, исследуя социальные процессы, где и когда это случится в следующий раз.

Ткнут туда палкой, придут заранее и все у них получится. Но опыт говорит против этого. Никогда не получается угадать. Мы не знаем заранее, когда случится следующая революция".

Я спросил его, что он думает о правильно организованном обществе самоуправления, как такой строй мог бы выглядеть.

Читайте также

Звезда «Мерседеса» закатилась Символ бренда покрывается ржавчиной, «немецкое качество» ушло в историю вместе с родными комплектующими

Ожидал, что он заговорит об утопиях или вспомнит май 1968-го. Анри Симон сказал:

«В 1956 году я работал на почте. Там была непрофсоюзная забастовка, управляемая общим собранием. Каждый делал то, что должен был делать, все были братьями. Когда кто-то в чем-либо нуждался, все оказывали ему требуемую помощь, бесплатно и без лишних слов. Тебе нужно это? На, возьми!.. Это и есть коммунизм».

Анри Симон и его единомышленники, называя себя коммунистами, были критиками СССР, считая его систему несоциалистической, основанной на эксплуатации наемных работников государством-собственником (чиновным аппаратом).

Сидя в гостях у его друзей, ели вкуснейшую еду. Запивали отличным вином.

— Вы всегда во время еды говорите о еде?

— О, это французский обычай. Не всегда. Но часто. Мы делаем это, чтобы усилить наслаждение…

Анри Симон, будучи сторонником развития технологий и науки, ничего общего не имел с идеями примитивизма. Но однажды мы гуляли возле Нотр-Дама, и я спросил, почему, если прогресс так хорош, цивилизация сегодня не способна создать ничего столь же прекрасного, как Собор Парижской Богоматери.

На лице Анри появилось презрительное выражение: «То, что ты видишь сегодня, если угодно, вообще не цивилизация!»

Мне показалось, что прогрессист на мгновение уступил в нем место парижанину, стороннику утонченной культуры, которому глубоко противно то, во что современная капиталистическая система превратила Францию. Впрочем, у Анри Симона было иное виденье прогресса родины и мира, чем у Макрона.