Живите в тесноте. Не в обиде?

Попытаемся выяснить, какие дома возводили для простых людей в разное время на территории России, а также насколько различались в худшую или лучшую сторону их потребительские характеристики.

Каморки как жилье неистребимы

В конце января этого года в некоторых региональных СМИ промелькнуло сообщение о том, что людям, отстоявшим внушительную очередь на переселение из аварийного жилого фонда, предоставляются новые квартиры, площадь комнат в которых составляет ТРИ (!) квадратных метра.

Как утверждают пострадавшие от таких «щедрот» программы по переселению, даже санузел в новых объектах больше. И сделать в таких помещениях что-то другое, кроме как с трудом впихнуть туда детскую кроватку, крайне затруднительно. При этом ответственные чиновники заявляют — при переселении все мыслимые и немыслимые нормативы, ГОСТы и СанПиНы соблюдены до последней запятой: по ним в однокомнатной квартире должно быть не менее 14 квадратных метров жилой площади, а в двухкомнатной — как минимум 16. Так что в такой ужасающей любого нормального человека планировке они не видят ничего страшного и к возмущению граждан относятся иронически — мол, все нормально, кому-то плитка на стене не нравится, кому-то входная дверь, а кому-то и размер, но на всех ведь не угодишь.

В связи с этим событием «СП» задалась вопросом — а действительно ли сейчас, в начале XXI века, дома для городских жителей гораздо лучше тех, что строили на территории нашей страны не только несколько десятков, но и несколько сотен лет назад?

«Если не брать в расчет полуземлянки, которые были распространены в городах Древней Руси еще в X веке, можно сказать, что вплоть до XVI столетия самым популярным жилищем, если можно так выразиться, эконом-класса, был обычный дом-пятистенок, — рассказывает ушедший на пенсию учитель истории одного из подмосковных ССУЗов с 30-летним стажем Сергей Чеднак. — По сути, это обычный четырехугольный бревенчатый сруб с одной внутренней поперечной стеной (из-за которой, собственно, он и получил свое название)».

Деревьев в те времена в ближайшем лесу всегда было навалом, а топором в те времена отлично владел фактически каждый мужчина, развивает он мысль, так что постройка такого жилища не была каким-то из ряда вон выходящим явлением. Конечно, довольно емким был непосредственно процесс заготовки древесины, сопряженный, к тому же, со многими обрядами и поверьями. Например, рубили деревья исключительно во время Великого Поста, а строить, обязательно захватывая праздник Святой Троицы, но это тема для отдельного разговора.

«Те горожане, которые были позажиточней, — продолжает Чеднак, — могли позволить себе купить уже готовый сруб (в городах стояли целые кварталы таких, цена была не слишком высока, опять же, из-за доступности стройматериала), переправить его в разобранном виде, скажем, по реке, в нужное место и нанять артель плотников (лучшими считались выходцы с Севера), чтобы за несколько дней собрать его. Несмотря на то, что он состоял максимум из двух комнат, дом был довольно просторным (в переводе на метрическую систему — от 6−9 в ширину до 10−12 метров в длину), а простоять мог, при условии должного ухода и использования в строительстве соответствующим образом подготовленной древесины, лет 70−80 без особых проблем. Однако, учитывая многодетность семей простолюдинов того времени, комфортно чувствовать себя в стесненных условиях не удавалось практически никому».

Конечно, констатирует специалист, в это время строились и каменные дома («верх» в этом вопросе держали, кстати, мастера Владимиро-Суздальского княжества). Но это было слишком дорогое по тем временам удовольствие. Поэтому такие здания принадлежали либо церкви, либо, понятное дело, привилегированным слоям общества того времени.

Примерно с XVII века, и особенно — в последующем столетии, продолжает экскурсовод одной из российских туристических компаний, кандидат исторических наук Наталья Родионова, началось строительство так называемых «домов по образцам» из смешанных материалов: камня, глины и того же дерева. «У истоков подобного строительства, — развивает она мысль, — стояли два главных архитектора активно застраиваемого Санкт-Петербурга: итальянец швейцарского происхождения Доменико Трезини, или, как его называли на русский манер, Андрей Трезин, а также француз Жан-Батист Леблон».

Как правило, продолжает Родионова, это были строения высотой в 1−2 этажа, куда обычно селился люд, который в наше время окрестили бы «офисным планктоном» — стряпчие, мелкие служащие, а также представители «малого бизнеса» (торговцы невысокого пошиба) и хронически малообеспеченные во все времена военные низших чинов.

«Несмотря на то, что в интерьерах подобных зданий часто присутствовали зеркала и светильники, просторными габаритами они похвастать все же не могли, — подчеркивает экскурсовод. — Это были фактически клетушки, в которых с трудом можно было разместиться. Опираясь на архивные документы, могу сказать, что мебель для таких домов отнюдь не отличалась удобством. И это в том случае, если она вообще в помещениях была, гораздо чаще все убранство составлял вместительный ларь. В нем хранились небогатые пожитки жильцов, на них же они и спали. Никакой вентиляции в таких домах „эконом-класса“ не было и в помине, так что можете себе представить, какие запахи царили внутри».

После отмены крепостного права, когда в города потоком хлынули на заработки сельские жители, отмечает Сергей Чеднак, «бюджетное домостроение» получило очередной толчок к развитию. «К сожалению, — резюмирует историк, — по большей части оно шло в плоскости формы, но не содержания. На смену „домам по образцу“ пришли кирпичные и деревянные доходные дома, рабочие казармы и общежития. Их высота увеличилась в среднем до четырех этажей. Но внутри по-прежнему, как и в „домах по образцу“, находились те же клетушки. Разве что они были чуть более светлыми (благодаря увеличенным оконным проемам), да могли похвастаться высокими потолками (благодаря чему появилась возможность устраивать второй, верхний ряд спальных мест по периметру помещения)».

Площадь таких квартир, по словам Чеднака, в среднем колебалась в диапазоне 6−9 квадратных метров, а стены в подавляющем большинстве не могли похвастаться никакой отделкой.

«Начало XX века стало временем экспериментов, — подхватывает эстафету Наталья Родионова. — После 1917 года стали, например, появляться дома-коммуны. Правда, при всей их объемности спланированы они были таким образом, чтобы человек как можно дольше находился в общественном пространстве. Конечно, по сравнению с „бюджетными проектами“ прошлых столетий они были гораздо более комфортными. Но все-таки царившая на тот момент в обществе идеология сделала свое дело — личного пространства в домах-коммунах было, как говорится, кот наплакал».

К середине XX века ситуация поменялась в очередной раз — началась эпоха индустриального домостроения. Впрочем, о том, насколько вместительны и комфортны были «хрущевки», а также какие достоинства и недостатки были свойственны «брежневкам», «СП» уже разбиралась ранее. Осталось лишь выяснить, наступит ли в России такое время, когда обычный среднестатистический гражданин без особых затрат и огромных долгов сможет стать владельцем по-настоящему комфортного жилья, построенного государством?