Как выглядит московская «мафия»

В конце июля этого «СП» сообщала о том, что судья Никулинского районного суда Москвы Айгуль Шайхутдинова приобрела на особых условиях элитное жилье на основании распоряжения правительства Москвы.

Она вела судебные заседания по иску ОАО «Управление экспериментальной застройки микрорайонов» (руководитель — бывший казанский девелопер Альберт Суниев) к гаражному кооперативу в Тропарево-Никулино. Суть тяжбы заключалась в том, что землю под кооперативом мэрия ранее передала в аренду «УЭЗ», а предприятие потребовало снести находящиеся там гаражи, чтобы построить жилой комплекс «Никулинский». Представители же кооператива сочли, что в этом случае будут нарушены их права на собственность. В середине мая Шайхутдинова полностью удовлетворила иск ОАО «УЭЗ», обязав членов кооператива убрать гаражи с территории.

Спустя месяц после решения в пользу организации, контролируемой департаментом строительства Москвы, Айгуль Салимовна Шайхутдинова, согласно выписке из Росреестра, приобрела квартиру по адресу Большой Тишинский переулок, 45.

Этот дом строился по программе «Жилище» (что указано на инвестиционной карте города) и предназначен для расселения очередников, в число которых входили сироты, молодые семьи и другие нуждающиеся в льготном жилье, получающие квартиры бесплатно или по льготным ценам.

Дом в Большом Тишинском был передан из имущественной казны города Москвы в оперативное управление «Управлению гражданского строительства» (УГС), которое при посредничестве «Мосреалстроя» продает жилье через электронные аукционы всем желающим. «УГС» руководит Дамир Газизов, бывший казанский чиновник и соратник Марата Хуснуллина, вице-мэра и главы стройкомплекса Москвы. «Мосреалстрой» — дочерняя организация ОАО «УЭЗ», принадлежит департаменту строительства Москвы.

Сложно предположить, что служителям Фемиды и чиновникам неизвестно: согласно закону судья получает жилье в служебное пользование из федерального бюджета, а после определенного стажа работы оно приватизируется. Получение же квартиры в обход этого порядка может привести к лишению судейского статуса. В июне 2009 года Верховный суд уже поступил так в отношении экс-председателя Федерального арбитражного суда Московского округа Людмилы Майковой за то, что она получила квартиру в элитном жилом комплексе по распоряжению правительства Москвы.

В связи с этим возникает вопрос — неужели порочная взаимосвязь судебной системы и исполнительной власти настолько тесна, что никакие осложнения не в силах ее разорвать?

Ответ на этот вопрос, полагает руководитель Центра экономической политики и бизнеса, эксперт по вопросам коррупции, доктор экономических наук Елена Румянцева, требует проведения независимых научных исследований в разных регионах России.

— В данном случае важным представляется еще и обсуждение предмета судебного разбирательства. В ч. 4 ст. 218 Гражданского кодекса РФ прямо сказано: «Член жилищного, жилищно-строительного, дачного, гаражного или иного потребительского кооператива, другие лица, имеющие право на паенакопления, полностью внесшие свой паевой взнос за квартиру, дачу, гараж, иное помещение, предоставленное этим лицам кооперативом, приобретают право собственности на указанное имущество». Через суд это право граждан не было защищено, и полагающиеся в жилом районе по градостроительным нормативам гаражи в административно-судебном порядке сносят, чтобы построить жилой комплекс, также не обеспеченный машиноместами. Гражданам по вопросу переоформления гаражных мест не помогают, ничего не объясняют, а с помощью негласно действующих правил банкротят, обвиняя якобы в незаконном поведении.

Поэтому по вопросу оформления, т.е. прохождения административной процедуры, права собственности на крытые стоянки для автомобилей и земельный участок под ними, выделенный на законных основаниях в советское время, важно провести сравнение того, в каких регионах и кому именно (каким категориям граждан) были в судебном порядке присуждены права собственности на гаражи, а в каких — членам ГСК как неподготовленным в юридическом плане лицам, многие из которых — пенсионеры и инвалиды, малоимущие граждане, было безжалостно отказано. В соответствии с МГСН 1.01−99 власти г. Москвы должны выделять, а не изымать у граждан землю под гаражи исходя из нормативной потребности жилых помещений — 1,5−2 машиноместа на квартиру.

В советское время под гаражи власти бесплатно выделяли землю, а сейчас на ней пытаются зарабатывать, не считаясь с правами и законными интересами граждан, исполнением требований градостроительной и социальной политики. Показатель обеспеченности машиноместами жилых домов в гаражах-стоянках на данном этапе как бы исключен из мониторинга и ответственности за его соблюдение не только властями Москвы, но и Санкт-Петербурга, не соблюдается ни принцип согласования интересов, ни нормы социального права, создается еще больший дефицит машиномест в жилых районах.

И на фоне этого дефицита власти же предлагают приобретать у созданных и подконтрольных им коммерческих структур машиноместа по цене нового автомобиля, что тем, у кого до этого отобрали в административном порядке гараж, явно не по карману. Если машиномест лишаются нетрудоспособные граждане, многие из которых зимой не выезжают, а на улице такой возможности длительного размещения автомобиля нет, сохранность его не гарантируется, то в результате данных согласованных действий властей эти лица в будущем отказываются от блага пользования своим недорогим автомобилем. Этот пример административного лишения граждан одного из благ (безопасности хранения автомобиля и как следствие — отказа от владения автомобилем в будущем) в категориях трактовки бедности в Европе свидетельствовал бы об увеличении бедности в результате принудительных действий определенных органов региональной власти.

«СП»: — В результате ситуация с обеспечением безопасности хранения автомобилей на крытых автостоянках ухудшается из года в год?

— Ситуация действительно ухудшается, если ей компетентно и гласно не противодействовать. Можно привести в пример и благополучное решение данного вопроса в Санкт-Петербурге, но … на короткое время: в 2011 году в Санкт-Петербурге был принят закон № 585−115 «О мерах по обеспечению имущественных прав граждан, являющихся владельцами гаражей на территории Санкт-Петербурга», которым был введен запрет на передачу инвесторам участков под коллективными автостоянками, пока не будут обеспечены имущественные права гаражников. Однако поправками к данному закону 2013 и 2015 годов многие его положения, защищающие интересы населения были отменены. Дискуссия, как и в Москве, переведена в плоскость защиты позиции власти по инициированному «сверху» изъятию земель у автомобилистов, в виду отсутствия у них прав на землю, которые им город не дает, отказывая в аренде и приватизации. Все другие права автовладельцев интерпретируются органами региональной власти в пользу их позиции, а не социальных прав и интересов граждан, учитывая, что пенсионеры (а, в основном, их интересы и игнорируются в данном механизме принудительного сноса гаражей) с 2018 года освобождены с уплаты земельного налога. Конструктивный диалог между сообществом автомобилистов и отраслевыми департаментами, предложенный еще в 2016 году Общероссийским народным фронтом, лидером которого является президент Владимир Путин, так и не был начат.

«СП»: — Интересно провести сравнения того, в чью пользу суды в том или ином регионе вынесли решения и по всем другим типам дел?

— Через суды проходит много вопросов, касающихся благополучия граждан и пресечения нарушений. Важно систематизировано сравнить, какие суммы присуждали тем или иным истцам в зависимости от их статуса и от типа правонарушений. Несоразмерность наказаний в условиях давления коррупции на судей и коррупции самой судебной системы также имеет серьезное значение сегодня, когда за 4-х куриц дают 3 года колонии, а участников многомиллиардных махинаций неторопливо очищают от всех предъявленных им обвинений. Еще в 2010 году сообщалось, что девять из 10-ти уголовных дел по экономическим преступлениям в России не доходят до суда, и лишь 10−16% заканчиваются судебным приговором. Остальные 84−90% экономических дел либо не раскрываются, либо не доходят до суда, либо разваливаются уже в ходе судебного процесса. В 2017 году стали говорить не столько о мошенничествах, сколько о том, что неправомерные уголовные преследования банкротят любой бизнес, и поэтому надо ограничивать контроль российских правоохранительных органов за бизнесом.

Посмотрите, как разрослась в России заразная по схемам получения теневых доходов коррупция среди мэров российских городов, сколько громких преступлений выявлено правоохранительными органами среди первых лиц городов по всей стране. Можно назвать уже десятки российских городов, в которых мэры в последние 10 лет были привлечены к уголовной ответственности за коррупцию. Наказания (не только условные, но и реальные сроки) по данным громким делам, как известно, вынесены судами. В то же время должностное лицо, находясь при исполнении своих служебных обязанностей, совершая коррупционные деяния и обладая властью, может злоупотреблять ею и оказывать неправомочное давление на суд, подчинять его своей воле.

«СП»: — Вот эта ситуация с предоставлением квартиры судье в доме для очередников может служить примером какого-то давления властей на суд? В чем вообще конкретно проявляется коррупция в российских судах?

— Я бы хотела хоть немного уйти от примитивитского подхода к пониманию коррупции только как взяточничества, хотя юристы-«решалы» постоянно хвалятся, что они в судах не проигрывают. Что, конечно, не есть хорошая характеристика обстановки, создаваемой ими. Не юристы должны выигрывать или проигрывать, а правда и нормы права. Большая часть населения, по оценкам зарубежных ученых, по своей природе не склочна, а склонна к разного рода соблазнам, обману, воровству, мошенничеству. И если эту склонность не пресекать, она будет выступать важнейшим механизмом экономических взаимоотношений между людьми, основанным на нарушениях норм права (неравенства всех перед законом в условиях коррупции, понимаемой как правопреступная деятельность).

В российской судебной системе коррупция проявляется в действии определенных схем поведения, выгодных коррупционерам. Типичная ситуация, когда потерпевшая от каких-либо нарушений законодательства сторона обращается в суд с целью защитить свои права, а виновная сторона — соответственно себя обелить и уйти от наказания. Для этого виновная сторона, уличенная, например, в мошенничестве, заработав на обмане граждан, возможно, свое состояние, готова морально уничтожать, нередко преследовать жертв своего правонарушения, нанимая для этих целей себе в помощь доверенных лиц. В итоге и возникает эта типичная ситуация — в зале суда встречаются пострадавшие от нарушений небогатые лица и наглеющие с каждым случаем ухода от наказания материально обеспеченные нарушители закона, пользующиеся поддержкой таких же дельцов. Эта разница, к сожалению, уже очевидна. Бедные и одновременно невиновные лица — истцы — давят на жалость и не могут себе позволить высокие издержки найма не известных им доверенных лиц, часть из которых может исчезнуть после получения предоплаты или договориться за вознаграждение с противоборствующей стороной о согласованном с ней провале своего доверителя.

А богатые состоятельные лица своими деньгами, коррупционным административным давлением (просьбами знакомых им должностных лиц помочь в суде в нарушение норм права и этики) добиваются урегулирования судебных споров в свою пользу. Например, супруги делят имущество — коррумпированному участнику судебного разбирательства достается все, некоррумпированному (жертве коррупции) — часть совместно нажитого имущества, которым он не может воспользоваться, но должен при этом его содержать.

Или дела по долгам или хищениям — нарушители задолжают миллионы, а потом с помощью различных махинаций их доверенных лиц снижают их до минимального уровня и избегают ответственности. В этом, на мой взгляд, заключается особенность современной российской судебной системы — в участии в судебных разбирательствах большого количества жуликов, стремящихся через суд получить дополнительные выгоды или уйти от наказания за свои нарушения. Столкновение с таким контингентом вызывает у людей, опирающихся в своих действиях нормами права и этики, негодование, тревогу. И проработанность норм права (к примеру, право вынесения решения судьями «по своему внутреннему убеждению», а не на основе четкого применения законов и методик для сбора доказательств по делу), и их соблюдение самими судьями, и тот контингент, который зарабатывает в залах суда, и проработанность судебных дел — все эти факторы важны для пресечения коррупции в судах, являющихся, кстати, по своей деятельности высококоррупциогенными во всех странах мира, а не только в России.

«СП»: — Возвращаясь к инфоповоду. Вышеупомянутая судья Шайхутдинова ранее преподавала на кафедре уголовного права в Казанском федеральном университете. Наверное, это тоже имеет значение?

— Это как раз выявляется на основе социологических исследований. Например, согласно опросам российских судей в 2012 году, менее половины из них окончили дневное отделение вуза, у 58,1% судей оба родителя не имеют высшего образования, из юридических династий — юристы во втором-третьем поколении — только 5,3% российских судей. 43,9% судей получали высшее образование заочно. Защите прав граждан уделяют первостепенное внимание 50,5% судей, обеспечению справедливости — 36,5%. На последнем месте среди 9 главных личностных характеристик современного судьи оказалось их профессиональное качество «быть гуманным» (4% опрошенных, выбиравших по 3 самых важных для них характеристики), на предпоследнем — «быть бескорыстным» (18,3%). Ошибки судей (и скрывающаяся за этими данными коррупция) играют существенную роль в современной судебной практике: в 2017 г. только по основанию несправедливости назначенного наказания в России было отменено или изменено приговоров в отношении 2 тысяч 247 человек. Это также опровергает тезис о взаимозаменяемости судей и обращает внимание на индивидуализацию, субъективизацию принятия судебных решений, которая должна существенно уменьшаться. Суд, выносящий решения и приговоры именем Российской Федерации, должен быть наиболее объективным и, безусловно, гуманным. Для обсуждения правомерности действий судьи Шайхутдиновой, безусловно, важным является общественное обсуждение законности принятого ей решения.

«СП»: — Раз у российской судебной системы выявляется столько недостатков, о которых неискушенные в судебных разбирательствах люди даже не задумываются, остается надеяться на зарубежные инстанции. Какую роль, по вашему мнению, играет Европейский суд в российской судебной практике?

— Я, в принципе, в своей, в целом позитивной, практике урегулирования конфликтов в судах пока чисто гипотетически рассматриваю возможность обращения в Европейский суд в связи с недостатком четкости в правоприменительной практике по каким-то отдельным вопросам, чем с коррупцией. Но пострадавшим от сноса гаражей я думаю, что было бы полезно после прохождения всех необходимых инстанций обратиться в Европейский суд, т.к. в этом вопросе власть, в т. ч. судебная изъяла жизненно необходимые блага у населения в созданном, вероятно, специально для этого правовом беспорядке.

Порядок обращения в Европейский суд очень грамотно максимально упрощен. И формально обратиться в Европейский суд может каждый, кто уверен в своей правоте по делу, но получил отказы в нескольких инстанциях. Но, чтобы не строить никаких иллюзий, давайте посмотрим на отчетные данные работы этой судебной инстанции: начиная с 2012 года Россия занимает первое место по числу вынесенных в отношении нее постановлений. С 2007 по 2011 годы она занимала второе место. По итогам 2016 года количество постановлений, вынесенных против России, кратно превосходит показатели других стран, а также результаты предыдущих лет: 228 постановлений было вынесено в отношении России в 2016 году (против 116 в 2015 году).

В моей практике в нескольких случаях успешными оказались обращения в вышестоящие судебные инстанции. Мощности всех российских судебных инстанций во много раз больше, чем мощности Европейского суда, который в свою очередь много дел отклоняет на стадии их приема. Россияне судятся в Европейском суде, в основном, по нарушениям своих гражданских прав в связи с незаконностью действий политиков. Я полагаю, что работа во всех судебных инстанциях, хоть и травматична для психики неискушенных в судебных разбирательствах людей и затратна по времени, но важна.

На уровне Верховного суда РФ нередко восстанавливается справедливость для отчаявшихся граждан, неуспешно обратившихся в суды нижестоящих инстанций, меняется в дальнейшем вся судебная практика. Например, в «Российской газете» популяризировалась казалось бы, несложная, но как оказалось, парадоксальная ситуация, связанная с увольнением «за прогулы» женщины за то, что она якобы не сообщила надлежащим образом работодателю о своем пребывании на больничном и поэтому не вышла на работу после отпуска. Удивляет, сколько в этой простой ситуации может быть разных толкований со стороны российских судей и разных решений, что лично я постоянно подвергаю критике. Верховный же суд РФ вынес решение не в пользу оправдания позиции работодателя, а в пользу наемного работника: «отсутствие сведений об уведомлении работодателя в последний день отпуска, что у отпускницы есть больничный, не может считаться основанием для признания причин невыхода на работу — неуважительными».

«СП»: — И что же все-таки подсказывает нам зарубежный опыт?

— Судебная власть играет важную роль в жизни нашего общества. Ее авторитет — это не удаление новостей из СМИ о нарушениях в ее работе, а достижение прочного авторитета на основе развития более четкой для обращений со стороны населения судебной практики, урегулирования конфликтов наименее травматичным для невиновных сторон способом. В России реализован такой, в целом, успешный методический подход в медицине — министерством изданы стандарты лечения большинства заболеваний. Другая часть работы — контроль за их соблюдением, гласность применяемых на практике методов лечения пациентов — недостаточно, к сожалению, развита.

Должность судей коррупциогенна, и судьи на этой должности во многих странах мира совершают однотипные коррупционные нарушения и преступления.

В зарубежном опыте борьбы с коррупцией в судах я нахожу подтверждение моей концепции наиболее эффективного метода борьбы с коррупцией — наряду с более четкой регламентацией работы судов и контролем за соблюдением этой регламентации в отношении судей увольнять, а не жалеть нарушителей. В подтверждение своего вывода я могу привести, по крайней мере, два примера из зарубежной практики — Германии и Казахстана. В пяти восточных землях Германии при ее объединении все судьи в них были освобождены от занимаемых должностей и по более четким критериям профессиональной пригодности набраны другие. В 2011 году на основе проведения мониторинга деятельности судей в Казахстане с занимаемых должностей были уволены несколько десятков судей. Как сообщил глава Верховного суда Казахстана Бектас Бекназаров, «речь идет о жестком предъявлении к ним исполнения требований по вопросам отправления правосудия. Кто не справляется — пишут заявление и уходят. Кто не желает уходить — через судебное жюри идут на освобождение». В Казахстане Генеральная прокуратура продолжает публиковать данные о коррупционных нарушениях судей. В России также публикуются данные о злоупотреблениях в работе судей: в 2000-м году было уволено 15 судей, в 2017 г. досрочно лишили полномочий трёх арбитражных судей, 228 судей были привлечены к дисциплинарной ответственности.

«СП»: — Как всегда, главный вопрос к эксперту — что делать, где выход?

— Коррупция в любом профессиональном сообществе заразна. Чем меньше пресекать, если скрывать эти нарушения, тем с большим размахом они будут воспроизводиться вновь и вновь. Системные исследования и гласность в этой сфере, на мой взгляд, остро необходимы. Как существует потребность обсуждения практики фактического лечения болезней в России (при надежности принимаемых стандартизированных подходов), так и практики судебных разбирательств, конкретных формулировок судебных решений по однотипным делам (при необходимости разработки конкретных методик с требованиями к обеспечению доказательств по тем или иным делам). Много людей, подвергаясь насилию и произволу коррупции в судах, не жалуются, безосновательно теряя в судах свое благосостояние, терпят свои лишения, обуславливаемые допущением нарушений и во многом связанных с ними ошибок в судебных процессах и решениях. Дальнейшее повышение гражданской активности и компетентности участников судебных разбирательств — большой резерв для более эффективного развития судебной системы России.