Почему в Казахстане не создали русскую автономию

Первая часть здесь

Не так давно у меня состоялся обстоятельный разговор с бывшим вице-премьером российского правительства Михаилом Полтораниным, автором потрясающе откровенной книги воспоминаний «Власть в тротиловом эквиваленте». Михаил Никифорович родился и много лет работал в Казахстане. Именно он в середине 70-х, будучи корреспондентом «Правды», открыл путь в большую политику молодому да раннему партсекретарю Карагандинского металлургического комбината Нурсултану Назарбаеву.

Мы потолковали о разных вещах. Например, я услышал рассказ Полторанина о том, как в 1992 году он пытался убедить Назарбаева и Ельцина в целесообразности создания на Северо-Востоке Казахстана «Иртышской республики».

Михаил Никифорович вспоминает, что дело происходило на московской даче Назарбаева, в непринуждённой обстановке, за поеданием барана, которого привёз казахский президент, чтобы отпраздновать примирение с российским. (Как поссорились Борис Николаевич с Нурсултаном Абишевичем, из-за чего, и как они мирились это отдельная история). И вот Полторанин, который был третьим за столом, заговорил о том, что неплохо бы создать на северо-востоке Казахстана, на базе той территории, которая вскоре после 1917 года была передана из состава РСФСР в состав Киргизской (Казахской) АССР, эту самую Иртышскую республику.

— Я предлагал туда включить территорию от Зайсана, Усть-Каменогорск, Зыряновск, Лениногорск, Семипалатинск, Павлодар, — говорит Михаил Никифорович. — Мы, с одной стороны, вроде бы в хороших отношениях были с Назарбаевым, но когда они полезли в Целиноград с переносом столицы (Целиноград это старое, «советское» название Астаны — В.Ш.), я же понимал его шаги дальнейшие, что он хочет делать. Он хочет всех казахов собрать со всего мира, выдавить русских оттуда и создать монолитное казахское государство.

А Полторанин, стало быть, предложил для баланса создать русскую автономию на Северо-Востоке. По крайней мере, заикнулся об этом.

Но ничего не вышло. Казахстанскому президенту идея не понравилась («Назарбаев на меня злился за это», — говорит Полторанин), а Ельцину было всё равно. Он и Севастополь не стал отстаивать, продолжает рассказ Михаил Никифорович. Крым к тому времени уже был украинским, «спасибо» Хрущёву, а вот новый статус Севастополя, города союзного подчинения при СССР, некоторое время «висел в воздухе», и тогдашний украинский президент Кравчук вроде бы соглашался на сделку: Россия продаёт Украине газ подешевле, заключает долгосрочный контракт, а Украина подписывает договор о том, что Севастополь переходит под российскую юрисдикцию.

— Но Ельцин сказал: да зачем нам этот Севастополь, — вспоминает Полторанин.

— Ему было всё равно. Плевать он на всё хотел, — такими словами бывший заместитель председателя российского правительства охарактеризовал мне геополитическую стратегию президента Ельцина в ближнем зарубежье.

Именно эта «стратегия» определяла на всех этажах новой российской власти отношение к проблемам русских, оказавшихся за границей. Бывшая метрополия предпочитали не вмешиваться в новую национальную политику суверенных соседей.

Самым очевидным результатом этой политики в Казахстане стали коренные перемены в нацсоставе руководящих кадров на всех уровнях. Казахи, которых в то время было в стране немногим более 50 процентов, заняли подавляющее большинство должностей в правительстве, в регионах и силовых структурах. А в Конституции РК появилась формулировка «Республика Казахстан является государством самоопределившейся казахской нации».

Я хорошо помню это время, и оно, полагаю, немножко помнит меня. В декабре 1993 года в крупнейшей казахстанской газете «Караван» вышла наша с Борисом Гиллером (впоследствии известным российским издателем и продюсером) статья «Определение берега». Мы писали, что всем казахстанцам надо бы осмыслить происходящие процессы. Независимость от рухнувшей империи подразумевает, что мы все теперь равные граждане демократического государства? Или она подразумевает что-то другое?

Этой публикацией было прервано молчание в тряпочку казахстанской общественности; национальный вопрос стал широко обсуждаться, и, в конце концов, президент Назарбаев принял два указа, отменявших наиболее дискриминационные по отношению к не-казахам положения новых суверенных законов.

Оглядываясь назад, могу сказать, что эти и другие «выравнивающие» меры оказались чисто косметическими. Процесс продолжал двигаться в одну сторону, сминая выстроенные в предыдущие десятилетия балансы.

Причины, по которым в начале 90-х одна часть казахстанского населения сумела радикально подвинуть другую, а другая это позволила, требуют отдельного добросовестного изучения. Наверно, базовая причина всё-таки в том, что русские часто ждут руководящей и направляющей силы государства.

В общем, ветры перемен протащили «некоренных» казахстанцев волоком далеко от привычного места под солнцем, а потом на какое-то время утихли. Во второй половине 90-х ситуация более или менее успокоилась. Более двух миллионов «иногородних» покинули Казахстан, остальные пообвыклись в новых реалиях. Я, кстати, чувствовал себя в Алма-Ате вполне комфортно. Уехал в Москву только в 2000 году и вовсе не от казахского национализма. Просто заскучал. Уже давно, со студенчества намерил себе, что к сорока годам надо будет перебираться в столицу. Вот и перебрался, когда появилась такая возможность, заодно догоняя отъехавшую родину.

Сейчас я довольно часто бываю в Казахстане по личным делам и по работе, и ещё два-три года назад впечатления от этих поездок вполне подтверждали распространенное в России мнение: Назарбаев молодец, по сравнению с Туркменией или Прибалтикой у него в «русском вопросе» всё более или менее прилично.

Но тем временем демографический расклад в Республике Казахстан продолжал меняться: русские потихоньку уезжали, причем, по большей части молодые, а многие казашки рожали по три-четыре ребенка. Согласно переписи 2009 года, славян в Казахстане осталось менее 30 процентов, казахи же уверено преодолели рубеж в 60 процентов. С приписками даже в 65.

И вот года полтора назад (подчёркиваю, ещё до украинских событий) в каком-то из верхних эшелонов казахстанской власти возникла идея еще раз поломать установившееся равновесие. Пришпорить клячу истории. Активней пошли разговоры о том, что нынешнее «межеумочное» состояние казахского государства, когда совещания правительства проводятся на «иностранном языке», а многие жители просто не знают государственного — должно заканчиваться. Потому что во всем мире граждане страны говорят на государственном языке. А кто хочет — в дополнение к этому учит иностранный. Для своего удовольствия. Хоть английский, хоть русский, хоть суахили.

На это, конечно, можно ответить, что слова «во всем мире» звучат вполне по-детсадовски. Мир очень разный. В нем есть не только Польша с 96 процентами коренного населения (именно в этой стране учился в университете и вообще набирался ума-разума и братской любви к России один из самых активных казахских патриотов Мухтар Тайжан), но и Швейцария, в которой четыре государственных языка. Или Финляндия, где бывшие оккупанты шведы составляют 5,5 процента населения и живут в добром мире и согласии с финнами, не в последнюю очередь потому, что шведский язык в Финляндии имеет официальный статус второго государственного.

К этому времени в Казахстане уживчивые местные «некоренные» привыкли руководствоваться принципом «хоть горшком назови, только в печку не сажай». Но теперь их собирались именно что посадить в печку: повсеместный ускоренный перевод делопроизводства на казахский язык для миллионов «некоренных» стал бы огромным стрессом.

И, главное, непонятно: зачем это делать? Чего вам не живется, братья-казахи, в стране со сплошь коренным правительством и суверенными законами?

Думаю, вот зачем. Казахское начальство должно как-то объяснять подросшей молодежи: почему в независимом государстве с огромными нефтяными доходами такие бедные аулы и райцентры. Наверно, кто-то ворует или отбирает хитростью казахские деньги. Кто же? А видите в Алма-Ате этих хорошо одетых бледнолицых людей на дорогих машинах? Ну вот.

И тут всё понеслось на Украине. Сначала киевский майдан (в первое время он только добавил боевитости казахским патриотам), а потом Крым, гражданская война на Юго-Востоке, создание ДНР и ЛНР, по-разному оцениваемая роль России во всех этих делах, заявление Путина о готовности отстаивать интересы русских за рубежом.

Сейчас разговоры об ускорении перехода на государственный язык в Казахстане как-то поутихли. Всё чаще задаются тревожные вопросы: что же дальше? Не получится ли как на Украине? Этого не хочет никто.

(Окончание следует)

Фото: Дмитрий Рогулин/ ТАСС