В поисках революционного класса

Что такое класс? Группа объектов, обладающих общим признаком (признаками). Данный признак — является, соответственно, классифицирующим. В случае с общественными классами в качестве такого классифицирующего признака Маркс выделил, как известно, отношение к средствам производства. При этом никакая иная классификация, с точки зрения марксиста, не допускается или объявляется ложной.

Нельзя не обратить внимания на определенный волюнтаризм подобного выбора; ведь производство и возникающие вместе с ним производственные отношения — далеко не вся сфера жизни и деятельности homo sapiens. Более того, как сфера деятельности, она лишь призвана обслуживать другие стороны жизни человека. Однако при этом именно производство является основой экономики, и, следовательно, — общественной жизни.

Что, в действительности, объединяет рабочих разных стран и буржуев этих стран? Что общего у китайского и польского крестьянина? Марксу, в рамках предложенного им классового анализа, удалось доказать, что очень много; намного больше, чем существенных различий между ними. Таким образом, даже будучи выбран произвольно, признак оказался весьма качественным индикатором состояния общества и различных его групп. А значит — получило подтверждение выстроенное на этом основании учение. Которое, по словам Ленина, «всесильно, потому что верно».

Однако всесилие марксова учения не определяется всего лишь правильностью его теоретических построений. Оно всесильно потому, что данная Марксом классификация не просто механически регистрирует некое состояние общества — но создаёт предпосылки для его перестройки. Эта классификация явилась основанием для объединения людей для защиты своих интересов путем проявления коллективной воли.

Рождение классовой теории нераздельно связано с общественными процессами, его сопровождавшими. Она подвела итоги промышленной революции, которую нельзя рассматривать в отрыве от политических — буржуазных — революций.

Колоссальный рост фабричного и заводского производства привёл к значительной концентрации людей. Вчерашние крестьяне, малообразованные, с примитивными потребностями, оторванные от «корней», они вместе работали, вместе и жили в одних бараках и кварталах, и работа занимала большую часть осознаваемой ими жизни. Они вместе праздновали редкие праздники и играли в футбол — и всё это у подножия «сверкающего града на холме», который им приходилось видеть постоянно и который, как они смутно догадывались, построен их потом и кровью. Во время нередких войн они посещали соседние страны — и видели, что там тоже есть покрытые сажей и копотью рабочие пригороды и есть свои «сверкающие грады». Не составляло особого труда объяснить такому человеку, что у него намного больше общего с таким же работягой из другой страны, чем с хозяином фабрики, на которой он работает, а также — что именно производственная деятельность является основной в жизни общества.

В этой ситуации Маркс увидел предпосылки для дальнейшей общественной перестройки. Было очевидно, что все эти забитые жизнью и изнурительным трудом люди заслуживают лучшей доли, исходя из своего места и своей роли в создании общественного продукта. Однако для того, чтобы они могли этой доли добиться, необходимо было объединить их. Нужно было, чтобы из класса «в себе» они стали классом «для себя», то есть осознали свой классовый интерес и необходимость бороться за него, а также — поверили в успех этой борьбы. И — не устаю это повторять — именно в процессе классовой борьбы, апогеем которой является революция, класс и становится классом.

Анализируя современные ему события, Маркс сумел выйти за пределы конкретной исторической ситуации, подняться до уровня обобщения. Результатом этого обобщения и стала теория классовой борьбы, универсальная для любого исторического периода.

Технологический прогресс приводит к появлению новых средств производства, и, как следствие, новых способов организации труда. Формируются новые производительные силы, и они требуют новых производственных отношений.

Именно здесь и происходит конфликт. Правящий класс заинтересован в сохранении своего положения, возможном только при сохранении системы. А новые производственные отношения с существующей системой несовместимы.

Агентом изменений становится новый класс — тесно связанный с новыми технологиями, появившийся как экономический субъект благодаря им. В структуре общества ему нет места; и он вынужден «работать локтями». В процессе своего развития и укрепления новый класс обретает политическую субъектность — очевидно, что реализация жизненно важных интересов требует структурной перестройки общества, которая невозможна без завоевания политической власти.

Почему именно пролетариат, по мнению Маркса, должен был решить задачу общественного переустройства? Помимо общегуманитарной задачи устранения несправедливости в отношении конкретного класса, получивший политическую власть пролетариат должен был создать общественное устройство, более справедливое в принципе. Предполагалось, что интересы пролетариата как класса в большей степени совпадают с интересами общества в целом, чем интересы буржуазии; и с обретением политической власти он сможет создать более совершенную общественную систему, в которой будут более эффективно решаться задачи развития человека и общества в целом.

Таким образом, пролетариат — всего лишь инструмент в руках истории. Как, впрочем, и любой другой класс. Увы, пролетарская революция в итоге проиграла. Произошло это в значительной степени оттого, что пролетариат не сумел выдвинуть из своей среды достаточное количество агентов нового мира. Причиной этого был, во многом, его низкий образовательный и культурный уровень. Социалисты не считали это препятствием, предполагая, что власть, в практическом смысле, возьмут организаторы революции, то есть — революционная интеллигенция, разночинцы. А там и остальные подтянутся, всеобщая грамотность приведёт к повышению пролетарской сознательности. К сожалению, вместо этого мы получили вырождение партийной верхушки и деградацию механизмов управления.

Однако это печальное обстоятельство не отменяет того факта, что пролетариат свою революцию уже совершил. Он сформировался как класс и занял своё место в обществе. Никуда не годное, конечно, место — однако факт его наличия не подвергается сомнению. В обществе есть консенсус относительно места пролетариата, разделяемый, в том числе, самим пролетариатом. И пролетариат сегодня не может быть революционным классом.

Общество меняется. Меняется структура собственности: широкое акционирование делает вчерашнего рабочего одним из собственников предприятия, пусть и формальным. Развивается венчурное финансирование, частно-государственное партнёрство. Новые технологии рождают новые производственные отношения. Широкое распространение получает аутсорсинг, позволяющий избегать большого скопления людей на производстве. Все эти процессы и явления (и множество других, неназванных), являются объективной реальностью — вне зависимости от того, с какой целью и кем они инициированы. И они делают сегодняшнее общество весьма отличным от общества, современного Марксу.

Конечно же, в этом обществе также есть классы. Но сохранились ли сегодня именно те классы, о которых говорил Маркс? Они ведь также не вечны — к примеру, класс феодалов ушёл с исторической сцены, несмотря на отдельные попытки некоторых персонажей к нему вернуться.

Если мы говорим о грядущей революции — то необходимо осознать, что совершит её какой-то новый класс. Он уже есть сегодня, как класс «в себе»: с классовыми интересами, общностью и прочими атрибутами. Главным его отличительным признаком является, естественно, его особое отношение к средствам производства. Поэтому, чтобы обнаружить его — нужно присмотреться к новым технологиям, к новым способам организации труда, коммуникации между теми, кто создаёт общественный продукт.

Несколько лет назад в общество был вброшено словосочетание «креативный класс». Оно имеет право на существование — однако ничего не объясняет, и ни на что не указывает. Появлением этого термина мы обязаны либеральной оппозиции, и идеологически, и политически связанной с буржуазией. Таким способом правящий класс пытается «сыграть на опережение», оседлать будущую революцию. Подменить задачу смены общественного устройства — его косметическим ремонтом.

Конечно, новый революционный класс необходимо будет креативным. Но «креативность» (т.е. способность к творчеству) — это только свойство, а не определение. Да и по «персональному составу» есть вопросы. Потому что «креативный класс» — это, конечно же, не менеджер по рекламе и не продавец дорогих часов или туров. В новой экономической системе не будет места дармоедам из страховых и риэлторских компаний, охранникам и бизнесс-тренерам.

Новый революционный класс должен обладать рядом существенных черт, которые и делают его агентом нового мира. Выделю следующие:

— непосредственное отношение к материальному производству;

— непосредственное отношение к новым технологиям;

— общность экономических, социальных и культурных условий существования;

— относительная обособленность от других классов;

— неудовлетворённость своим местом в структуре общества;

— невозможность реализации своего потенциала в условиях существующей общественной системы;

Основу новой экономики составят люди, имеющие непосредственное отношение к производству и к творчеству. Это технолог на сложном производстве, изобретатель новых устройств и материалов, биохимик и программист, и многие другие. Существующая система серьёзно ограничивает их. Целые направления в развитии технологий блокируются корпоратократами из-за того, что они грозят стать «закрывающими» для существующей производственной системы. Новые производственные отношения также формируются в условиях конфликта с существующей общественной структурой.

Именно эти люди должны осознать свой классовый интерес, реализация которого приведёт их на путь политической борьбы. Уверен, именно та политическая сила, которая сможет возглавить этот новый класс — сделает неизбежную революцию реальностью.

Фото: Антон Новодережкин/ ТАСС