Удивительно событие произошло недавно в нашей стране (широка наша страна, много в ней всякого): бдительные граждане разоблачили вредителя. Я думал, так уже не бывает. Думал, мы испытываем предубеждения против такого рода гражданской активности. Ну, знаете же: дорога ведёт к храму, Бухарчик — любимец партии, вот это всё. Оказывается, ничего подобного. Разоблачают, и ещё как! Причём именно те, у кого бухарчик.
Наверное, хитроумная справедливость повернулась таким образом: те, кто возмущался разоблачениям вредителей, навозмущал себе подсознательную зависть, знаете, ведь психиатр всегда подсознательный сумасшедший. Полицейский — подсознательный бандит (бессознательное порою высвобождается), а шлюха — подсознательная монашка. Так устроен мир и нечего тут со мной спорить.
Так вот, эти, порядочные, у которых поджилки тряслись от возмущения, когда они наблюдали омерзительную кампанию против космополитов, им тоже захотелось чего-то такого… Остренького, стеколка в маслице. Донести на кого-нибудь, отходить сапогами, а нет — так хотя бы возмутиться в едином порыве… Собаке — собачья смерть! Возмущаться в едином порыве — это наша тонко чувствующая общественность страшно любит. Это её и выдаёт.
Вот и получилось, как в известном стихотворении:
Пионеры фашиста поймали,
Запытали в подвале проклятого…
Знаете такое? Я тоже нет. Поймали окаянного фашистюгу на слове. Слово было в учебнике, а учебник — школьный, по обществознанию, для 8-го класса. И сказано в нём было примерно следующее. Представьте, мол, человека, с детства страдающего тяжёлым психическим заболеванием. Он не способен к учению, труду, созданию семьи. Он лишён важных сторон человеческой сущности — тех, которые связывают его с обществом. И громоподобное резюме: «Говоря иначе, он не является личностью».
Это была неуклюжая попытка автора пересказать своими словами одно из существующих определений понятия «личность», а именно: «Индивидуальное начало человека, раскрывающееся в общественных связях».
Если бы автор поразмышлял над этим определением чуть подольше, он бы заметил, что общественные взаимодействия только «раскрывают» личность (то есть дают возможность судить о ней), но не являются необходимым условием её существования. Но он не обратил на это внимания, и вместо развёрнутого определения у него получилось моралитэ: если ты не приносишь пользы обществу, значит, недостоин высокого звания личности (что бы оно там ни означало).
А это уже, сами понимаете, коммунистической моралью попахивает. Принуждением человека к труду, к исполнению социального долга. Этого тем, кто вырос под лозунгом «Я не халявщик — я партнёр», стерпеть никак нельзя. И грянул скандал.
«Фашизм!» — хором вскричали граждане. Страничка из учебника сделалась звездой соцсетей. Холостяки возмущённо напирали на «создание семьи», белобилетники со справкой — на психическое заболевание. Каждый обнаружил «фашизм» по вкусу.
И результат воспоследовал: учебник по обществознанию для восьмого класса изъят из школ и отправлен на дополнительную экспертизу. Зло вроде бы наказано. Но что если бы не прозвучало магическое слово «фашизм»? Стали бы изымать учебник тогда?
Мало ли, чем там недовольно общественное мнение. Глупостей (или, мягче сказать, несуразностей) в наших учебниках предостаточно. При желании изъять можно хоть все. Обычно над этими несуразностями просто потешаются, а тут нет, шалишь, тут прямо взъярились. Почему?
Версия первая, уже прозвучавшая: очень уж непопулярна у нас мысль, что ты перед обществом в долгу находишься. Вот если наоборот — общество перед тобой, тогда ничего, нормально. Напиши автор учебника «обществом называется система взаимодействий между людьми, обеспечивающая индивида возможностью учиться, работать и создавать семью», никто бы и ухом не повёл. Правильно, а как же иначе. Общество — должно! А личность «имеет право»…
Версия вторая, либеральная, «к людям помягше». Давайте проведём эксперимент. Попробуем изъять из рассуждения незадачливого обществознатца раздразнившие общественность маркеры: «труд», «общество», «семья», а главное — «психическое заболевание», напоминающее о пресловутых «правах меньшинств». Приведём его к следующему виду: «Человек есть не то, что он в течении жизни приобрёл, накопил (в том числе знания и чувства), а то, что он „раздал“, сделал для других — хорошего и плохого. Иными словами, человек — это не его опыт, а его свершения, его поступки. Именно по ним человека запомнят и будут о нём судить».
Вот сразу весь «фашизм» исчез куда-то, и вряд ли теперь с этой мыслью кто-то не согласится. А мысль та же — человек есть то, что он делает для других.
Значит, «фашизм» обнаружен не в том, что человек обязан действовать в интересах общества, а в том, что, если он этого не делает, его наказывают — «личностью» не признают, например. Люди не против того, чтобы быть хорошими. Они против того, чтобы их к этому принуждали.
По-моему, очень мило.
Пользоваться милыми человеческими слабостями (а чтобы пользоваться, — потакать им) — известная тактика современного общества, именуемого «либеральным». А что противоположно либерализму? Ну, не патриотизм же. Это только у нас так. В остальном мире либерализму официально противопоставлен фашизм. Вот его в благонамеренном гражданственном учебнике и нашли.
Однако, если быть последовательным либералом, нужно подходить к автору учебника с той же меркой, которую применяешь к себе. Не наказывать его жестоко за толику нерадения. Он же, как и все мы, не против того, чтобы учебники были хорошими. Ну, немножко не получилось… А вы сразу — казнить. Нехорошо, товарищи. Непоследовательно. Вы уж и сами — или либерализм снимите, или фашизм наденьте, бдительные мои…
Такой учебник — прямое порождение той среды, которая им возмущается. Как там говорилось в известном фильме? «К людям надо помягше, а на вещи смотреть — ширше»? Вот это оно и есть. Человек «взглянул на вещи ширше», и получилось что получилось. А люди, привыкшие, чтобы к ним помягше, расстроились.
Никто так, как глупцы, не любит уличать других в глупости, у них это особенно хорошо получается. С фашизмом, думаю, похожая ерунда.
Человек вписался в рынок (школьный учебник — это же тиражи, доход, уважуха), а они просто ему завидуют. Сперва добейтесь! Бдительные мои…
