Кенигсберг, прости…

Первый ответ: за то, что мы, советские люди, сделали с городом и с краем. Побывав хоть раз в Калининграде, легко представляешь себе, что значил в средневековой Европе этот город, в два раза превосходящий по населению Берлин. Университет Альбертина. основанный герцогом Альбрехтом в 1544 году, стал центром притяжения для людей науки и искусства из Германии, Польши, Литвы. Сюда приезжали Мартин Лютер и Николай Коперник. В Кенигсберге родился и учился Эрнст Теодор Амадей Гофман и всю жизнь прожил Иммануил Кант. В Кенигсберге физик Мориц Герман Якоби изобрел и запустил первый в мире электрический двигатель, в Кенигсбергской обсерватории астроном Август Людвиг Буш впервые в истории сделал фотографический снимок солнечного затмения.

Здесь концертировали Штраус и Лист, бывали Адам Мицкевич, Стендаль и Томас Манн.

Кенигсберг, как ни один другой европейский город, тесно связан с историей России. Почти все основатели Петербургской Академии наук, приглашенные императором Петром в Россию, либо родились, либо учились, либо работали в Кенигсберге. Сюда приезжали Карамзин, Жуковский, Брюллов, Баратынский, Глинка, Рубинштейн, Герцен, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Тургенев, Левитан, Блок, Есенин…

Иными словами, это был и город русской культуры.

После второй мировой войны Кенигсберг и Восточная Пруссия стали советской территорией.

Немцев депортировали, а для заселения края в 1947 году объявили по стране так называемый оргнабор. В народе его называли «вербовка», а контингент — «вербованными». Понятно, много было среди них бродяжного люда, беспутного, неприкаянного. К 1974 году работать там стало некому, и тогда объявили новый оргнабор. Через 25 лет и этот ресурс истощился, поскольку значительная часть «вербованных» просто-напросто спилась. И доныне Калининградская область занимает второе место в России по смертности от отравлений суррогатным алкоголем.

Суровый обличитель российских нравов скажет: вот они-то и привели город и край в состояние полной разрухи. Да, насмотрелся я на разруху в тамошних маленьких городках, селах, совхозах. И тем не менее осмелюсь возразить: люди в том не виноваты. Объективные обстоятельства сильнее даже самых разумных и работящих индивидуумов. Как раз земля Восточной Пруссии — яркое тому доказательство. Бедная, болотистая земля, на три четверти непригодная для земледелия. Но за века и века трудов Восточная Пруссия стала самой плодородной провинцией Германии. Еще магистры Немецкого ордена приглашали сюда на постоянное поселение голландских крестьян, знающих толк в мелиорации. В результате была создана лучшая в Европе мелиоративная система. Необыкновенно сложная, тонкая, совмещающая различные элементы: бассейны, насосные станции, каналы, закрытый дренаж. Советские инженеры и агрономы ее тщательно изучили, констатировали: «Длина подземных линий, уложенных в одну, превышает в десяток раз длину земной окружности по экватору».

Только верхогляд может заявить и доныне заявляет: «Пришли совки и все разрушили».

Нет, все делалось, чтобы использовать полученное богатство. И соответствующие службы создавали, и мелиоративные курсы для колхозников, рабочих совхозов открывали — сразу же, еще в 1947 году. До последних дней советской власти старались. Вот цитата из Рабочего проекта восстановления и реконструкции осушительной сети на землях колхоза «Первомайский», (Запгидроводхоз, Калининград, 1985 год): «Открытые каналы заилены, заросли древесно-кустарниковой растительностью, устья и колодцы частично разрушены. В связи с избыточным увлажнением, интенсивно использовать земли в современном состоянии не представляется возможным».

Не получалось и не получилось, как ни бились. Притом, что прусская мелиорация работала в условиях разрозненного фермерского производства. А при советском едином хозяйственном механизме, где, казалось бы, все в одних руках — пришла в полный упадок.

Так подробно пишу, потому что, на мой взгляд, все, связанное с землей, с трудом на земле, — притча. Образ и метафора.

В Калининграде постоянно обсуждается вопрос о возвращении городу исторического имени. Большинство — против. И опять же, людей понять можно: они родились и выросли в Калининграде. Полковник КГБ в отставке, один из наших шпионов в Америке, грустно говорил мне: «Я родился в Ленинграде, мальчишкой был эвакуирован в Свердловск, вырос там. Все воспоминания, все прошлое, вся жизнь связана с Ленинградом и Свердловском. Я вернулся, наконец, в страну, поехал в родные города, но городов с такими названиями нет. А кто я и где я?»

Советский Союз был страной, жестко определенной во всех отношениях, в том числе и в топонимическом. РФ и россияне — страна и народ в промежуточном состоянии.

В Москве улицу имени большевика Подбельского переименовали в Ивантеевскую, но станция метро «Улица Подбельского» — осталась. Разумеется, чиновный ляп. Однако вот глас народа: жители Тольятти против возвращения городу старого названия. Вроде бы, абсурд: злые языки знаменитый завод и его продукцию обзывают ТАЗом (Тольяттинский автозавод), официально он ВАЗ (Волжский автозавод), и вообще — что нам Пальмиро Тольятти?! Ан нет — хотим остаться с ним. И жители области со столицей в городе Екатеринбурге пожелали жить и живут в Свердловской области. То же самое с Санкт-Петербургом — столицей Ленинградской области. Откроешь газету и читаешь: «Профсоюз американского завода „Форд“ в городе Всеволожске Ленинградской области объявил о начале забастовки…»

Мы — не там и не здесь.

Что в будущем? Возможно, со временем Ленинградская и Свердловская области станут Петербургской и Екатеринбургской, сотрут с карт и остальные приметы советского коммунистического прошлого, имена большевистских вождей. А Калининград останется? Очень уж не хочется и большинству населения, и власти возвращать ему исконное немецкое имя. Хотя в обиходе тамошние жители сплошь и рядом называют свой город просто Кенигом…

Прости, Кeнигсберг, мы сами с собой-то разобраться не можем.

Фотографии Дмитрия Вышемирского из альбома «Кенигсберг, прости»

Справка «СП»:

Дмитрий Вышемирский — известный российский фотохудожник. Много лет работал фоторепортером в журнале «Огонек», в 1988 году получил звание «Лучший фотограф года». В этом же году ушел из журналистской практики, стал свободным художником. Несколько лет посвятил работе в Калининградско-Смоленской епархии. Живет в Калиниграде. Фотоальбом «Кенигсберг, прости» создавался в течение многих лет и первоначально назывался «Кенигсберг, прощай». Автор хотел выпустить его к 750 — летнему юбилею города. Однако желающих оплатить столь дорогостоящий проект не нашлось — его осуществил через год немецкий фонд «Цайт».