Когда полиция резину тянет

Как пишет РБК со ссылкой на пресс-службу Генпрокуратуры, полиция не соблюдает разумные сроки доследственных проверок, и уголовные дела приходится закрывать за истечением срока давности. Прокуроры жалуются, что по одним и тем же делам решения об отказе в возбуждении дела ведутся годами.

По данным Генпрокуратуры, таким образом в 2014 году было закрыто 733 тысячи дел, в 2015-м — 542 тысячи, за первые шесть месяцев 2016-го — 223 тысячи. Всего за 2,5 года было прекращено следствие по полутора миллионам уголовных дел.

В качестве одной из основных проблем Генпрокуратура считает слабую координацию органов дознания и оперативно-разыскных подразделений. Нарушения со стороны следователей и дознавателей часто вскрываются только после жалоб на них в вышестоящие органы.

Сказывается и низкая подготовка следователей. Многие из них просто не хотят браться за запутанные дела, боясь испортить статистику. Об этом говорят и цифры. Всего в год фиксируется около 30 миллионов обращений в полицию (по всем правонарушениям), проверку начинают только в 11 миллионах случаев, возбуждается же всего около 2,5 миллиона дел.

Очевидно, сказывается и коррупция. Пока идет проверка, принимается решение о возбуждении дела, сообщники преступника могут «договориться» со следствием.

Получается, что наиболее тщательно подготовленные преступления (как правило, совершенные организованной преступностью) и наиболее опасные оказываются безнаказанными. Это значит, что простой человек зачастую не может рассчитывать на защиту со стороны государства.

Зато те, кто украл мешок картошки, практически гарантированно будут сидеть. Ведь «распутать» кражу в деревне намного проще, чем хищения через офшоры. К тому же за счет простых преступлений следователи могут выправить собственные показатели…

Эксперт правового управления ГУ МВД России по Москве, полковник милиции в отставке Евгений Черноусов считает причиной неудовлетворительной работы следствия сразу несколько факторов:

— Согласно требованиям УПК и УК РФ определен срок давности для уголовных дел. За умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами самый большой срок давности — 15 лет, по остальным статьям срок давности меньше. Что означает этот срок? Если за этот период не нашли преступника, то потом его нельзя привлекать к ответственности, даже если найдут.

Большое количество прекращенных дел свидетельствует о ненадлежащей работе прокуратуры, Следственного комитета, МВД. Это недостатки оперативного состава и следователей. 30−40 лет назад таких дел было заметно меньше, процент раскрываемости преступлений был выше.

Есть и другая причина. Если тщательно анализировать дела, то часто видно, что преступление могло быть раскрыто, но по каким-то причинам с обвиняемых снято обвинение. Говорят, что якобы не было доказательств. Дела даже в суд не отправляются. И тут как раз можно говорить о коррупции.

Беда в том, что изменились критерии оценки следственных органов. Мол, преступление не раскрыто, и ничего страшного. В советское время, если убийство было не раскрыто, то контролирующие и проверяющие органы следственную группу просто могли «затоптать». Могли снять с занимаемой должности за непрофессионализм. Сейчас просто пожурят, объявят выговор и ничего более.

К сожалению, снизилась надзорная роль прокуратуры. Прокурор может полностью наблюдать за ходом дела, которое возбуждено органом дознания. Это дела небольшой тяжести, со сроком наказания до пяти лет лишения свободы. А вот все остальные дела, возбужденные не органами дознания, а органами следствия, прокурор контролировать не может. Он не может приказать возбудить дело или прекратить его, всё делается только через руководителя следствия. Прокурор может только не подписать обвинительное заключение при отправке дела в суд. Раньше прокурор надзирал за всем процессом.

Вот эти права и надо восстановить.

Сейчас органы следствия стали чувствовать себя более вольготно, менее ответственно. Прокуратуре надо вернуть права надзора в полном объёме. А еще практика показывает, что хуже стало потерпевшим от преступлений.

«СП»: — Может, за многие запутанные дела следователи просто не берутся, чтобы не портить статистику?

— Совершенно верно. Я сам закончил в Волгограде Высшую следственную школу МВД СССР в 1976 году. Эта школа готовила высококвалифицированных следователей для всей страны. За профессионализм выпускников уважали не только у нас, но и в других государствах. Следователь в системе МВД считался представителем элиты, был самым квалифицированным юристом.

Сейчас роль следователя ушла на второй план. Просто потому, что следователей где только не готовят. Уровень крайне низкий. И качество следствия сегодня на самом низком уровне за последние, скажем, лет 50. Это проблема номер один.

Но главное, подчеркну, раньше прокурор мог дать письменное указание, которое было обязательно для исполнения. Сейчас следователь вместе со своим руководителем сами решают, закрыть ли дело, стоит ли его отправлять в суд.

И получилось, что рука руку моет.

Часто прекращение дела за истечением срока давности означает, что оно лежало без движения. Сегодня ко многим делам подходят чисто формально.

Нет еще преемственности кадров. Старые уходят, а новые ничего от них не взяли.

На мой взгляд, надо провести серьезную чистку среди следователей, выгнать с низкой квалификацией. Сегодня на бумаге следователей достаточно, всё укомплектовано. Но по сути это фикция. Надо в корне менять работу следственного аппарата. И МВД, и ФСБ, и Следственного комитета.

Видимо, проблему надо решать на уровне исполнительной и законодательной власти. Как сегодня расследовать дела нельзя. Как и мириться с коррупцией среди следователей.

«СП»: — Чем объяснить, что из 30 миллионов сообщений о правонарушениях только в 11 миллионах случаев полиция проверяет заявление, а из этих 11 миллионов получается только 2,5 миллиона уголовных дел?

— Это всё порочная практика — вначале проводить проверку, чтобы на ее основе возбудить уголовное дело или отказать в этом. Так поступают только в нашей стране. В странах Европы, даже в Белоруссии и Молдавии работают по-другому.

У нас как думают? Мол, возбудим уголовное дело, а раскрыть не сможем, это плохо отразится на статистике. За границей уголовное дело возбуждается по каждому заявлению. Просто нет такого понятия, как отказ в возбуждении. Если доказательств нет, то уголовное дело прекращается, но решения об отказе не принимаются. Но это нам надо менять УПК.

Есть, кстати, предложение в недрах МВД. Надо отменить предварительную проверку, когда людей допрашивают с целью выяснить, есть ли состав преступления, стоит ли возбуждать дело. Сегодня получается, что вначале людей допрашивают в ходе проверки, а потом еще раз, если решение о возбуждении дела принимается. Это двойная работа, какая-то артель «напрасный труд». Такую практику надо ломать.

Правда, в этом не заинтересована прокуратура. Ведь сегодня она может проверять, законно ли отказали в возбуждении уголовного дела. Прокуратура хочет у себя оставить эти функции. Хотя, если бы дело возбуждалось сразу, у прокуратуры и претензий не было бы.

Вдобавок ко всему в нынешней системе часто страдают сотрудники уголовного розыска. Они вначале отказывают в возбуждении уголовного дела, чтобы не портить статистику нераскрытыми делами, а потом выясняется, что состав преступления был. Их потом привлекают к ответственности. Если дело возбуждать сразу, то сотрудники будут работать спокойно. И будет меньше дел на сотрудников, которые занимаются проверкой заявлений. А сегодня их много.

— Конечно, сказывается большая загруженность следователей, — говорит руководитель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов.

— Но при этом есть и коррупционные факторы. Закрытие дел за истечением срока давности стало целой технологией. Эта технология была применена в отношении уголовного дела по хищениям бюджетных средств при строительстве МКАД.

Сегодня это обычная практика, когда дело перебрасывается из одного отдела в другой, потом отсылают на доследование и так далее. И тут претензии не только к следствию. Это целая машина.

«СП»: — Можно изменить эту ситуацию?

— Нужно вводить персональную ответственность. Естественно, надо менять УПК с учетом ныне существующих коррупционных практик.