Фонд доктора Лизы «Справедливая помощь» спустя год после ее смерти в авиакатастрофе оказался в центре громкого скандала. Как выяснилось, в последнее время в организации царили серьезные разногласия.
После гибели Елизаветы Глинки новым руководителем фонда стала Ксения Соколова — бывший главный редактор одного из глянцевых журналов. Как сообщил в декабре прошлого года телеканал РЕН ТВ, «едва вступив в должность, Соколова сняла дорогой офис в центре Москвы и повысила себе зарплату в 5 раз, а расходы на адвокатов сейчас стали превышать все затраты на основную деятельность фонда, то есть помощь и медикаменты».
«Новый руководитель решила повести работу по-своему. Вместо подвальчика — дорогой офис в центре Москвы. Высокие зарплаты — себе Соколова положила 173 тысячи рублей вместо 30 тысяч, которые получала в фонде сама доктор Лиза», — утверждал РЕН ТВ.
Телеканал ссылался на документы — штатное расписание за 2016 и 2017 годы: «При Соколовой расходы увеличились в 2 с половиной раза. Среди сотрудников появились секретарь, фандрайзер (специалист по привлечению средств). Главный бухгалтер теперь получает не 30, а 70 тысяч. Сама Соколова — 173»; «Раньше оклады, как следует из прежнего отчета, не превышали 30 тысяч рублей…».
Ксения Соколова, в свою очередь, расценивала публикации как вброс и обещала опубликовать отчетность фонда. По ее словам, она получает зарплату, согласно решению общего собрания организации, с 14 августа 2017 года. «С февраля по август 2017 года я исполняла обязанности президента на общественных началах, то есть бесплатно, — поясняла Соколова.- Дополнительный офис фонда был арендован также в августе 2017 года, тогда же была повышена зарплата сотрудникам и наняты новые».
Русская курочка стала опаснее «ножек Буша»
В наших бройлерах можно найти всю таблицу Менделеева
Как бы то ни было, муж Елизаветы Глинки Глеб и ее помощница Наталья Авилова решили создать новый фонд, который будет работать по тем принципам, которыми руководствовалась Доктор Лиза.
— У меня были разногласия по поводу того, куда движется фонд, — объясняет Наталья Авилова, организатор нового фонда «Доктор Лиза». — Мне, как члену старой команды, много лет проработавшей с Лизой, было дорого то, чем занималась она. Это работа руками, маленький мобильный коллектив, очень скромный офис, скромные зарплаты, целевая помощь и абсолютная прозрачность. Елизавета Петровна могла рассказать в Фейсбуке чью-то историю, и всем миром люди ей помогали. И знали, куда идут эти деньги, и всегда могли проверить.
Для меня было важно, чтобы мы не превращались в такой фонд-оператор, который аккумулирует большие суммы денег и распределяет их. Такие фонды тоже нужны, но мне хотелось сохранить ту работу руками, которую делала сама Лиза и которой научила нас. Когда мы сами едем на вокзал, едем на войну, сами кормим, сами лечим — делаем то, что в наших силах. Это разные подходы. Наш фонд будет работать несколько иначе, чем «Справедливая помощь».
«СП»: — Правда ли, что после смерти доктора Лизы структура расходов фонда изменилась — значительно увеличились внутренние траты?
— Обоснованные это траты или нет — выявит проверка, которую любой фонд проходит. Или публикация открытых отчетов. Моя позиция: вопрос даже не в высоких зарплатах, вопрос — за что их получают, насколько эффективна работа, скольким людям стало жить лучше? Вот если бы Лиза вдруг назначила себе зарплату в 150 тысяч, уверена, многие бы это поняли — потому что она действительно летала, кормила, эвакуировала, перевязывала, делала все для больных.
«СП»: — Действительно, как пишут, сейчас на услуги юристов, пресс-секретарей, вспомогательного персонала тратится больше, чем на лекарства? И количество бухгалтеров, секретарей тоже резко увеличилось по сравнению с тем, что было при докторе Лизе?
— Да, количество штатных сотрудников резко увеличилось, и на зарплаты тратится в разы больше, это не секрет. Это не плохо и не хорошо, вопрос — насколько увеличение этих трат способствует расширению деятельности. Если бы при этом количество пациентов выросло в 10 раз, или же количество программ увеличилось в пять раз — это было бы обосновано…
При жизни Лизы в принципе не было такого понятия как административный персонал. У нас все занимались всем. Секретаря у Лизы вообще никогда не было — на звонки отвечали все. Не было франдрайзера, потому что привлечением спонсоров, работой с добровольцами, сбором теплой одежды или продуктов питания тоже занимались все. В команде было всего 5−7 человек. Лиза так умела работать, ей так было удобно.
«СП»: — А подвальчик на Пятницкой, куда при Лизе шли за помощью — сейчас работает? Ведь теперь у фонда новый хороший офис.
— В новом офисе как раз теперь находится административный персонал — секретари, бухгалтеры, директоры, президенты, а в старом на Пятницкой все осталось как было при Лизе — те же 5−7 человек, те же бездомные, та же раздача еды. Люди, с которыми мы работаем, иногда агрессивны, от них очень часто неприятно пахнет — не все могут это выдержать.
Не стоит винить людей, что им некомфортно работать там, где мы перевязываем бездомных. Может быть, они сделают что-то другое — соберут десятки миллионов и направят их на лечение. Вероятно, есть какой-то план — хотелось бы его понимать…
«СП»: — По закону расходы таких организаций на административную деятельность не должны превышать 20%. Фонд в эти цифры укладывается?
— Если вы посмотрите отчеты любого фонда — «Вера» или «Подари жизнь» -- увидите, что там стремятся, чтобы эти расходы не превышали 3−4%. Все благотворители понимают, что эти деньги лучше направить на помощь людям. Всем жалко их тратить. И фонд тем успешнее, чем меньше эта дистанция.
Вопрос Медведеву и Путину: «Где деньги, Зин?»
Россияне открыто выражают недовольство государственными механизмами соцподдержки
«СП»: — Собирается ли ваш фонд продолжить работу с детьми Донбасса? Пишут, что Ксения Соколова туда съездила лишь один раз…
— Неважно, кто туда ездил. Я в последний год возглавляла в фонде программу помощи детям, пострадавшим от военных действий и катастроф. И работа велась в плановом режиме — 77 детей было эвакуировано, стольким же детям была оказана помощь на месте. Я часто летала в Донбасс, разговаривала с врачами и родителями и понимаю, что эту работу сейчас надо перестраивать. Возить детей лечить в РФ — не выход, надо создавать инфраструктуру там, чтобы всю необходимую помощь можно было оказывать на месте. Елизавета Петровна помогла более, чем 500 детям, и мы будем продолжать эту работу.
«СП»: — Чем еще собирается заниматься фонд, который вы создаете?
— Фонд будет оказывать помощь детям, пострадавшим от жестокого обращения. Елизавета Глинка обсуждала эту программу, хотела ее начать. Будем работать и с бездомными — поддерживать те учреждения, которые дают им кров, пищу, станем помогать отправиться домой. Собираемся сделать и фонд-архив, музей Лизы — чтобы любой желающий мог к нам прийти и узнать про Лизу больше и, может, в результате поменять свою жизнь.
Фонд будет работать на тех же принципах, которыми руководствовалась Елизавета Глинка — личный подход к пациентам. Он будет небольшим и мобильным, чтобы, когда случилась беда, мы могли в кратчайшие сроки собраться, собрать помощь и вылететь туда, где нужны.
