Александр Черкасов: Секретные тюрьмы России — на Кавказе

26 января ООН представила исследование об использовании рядом государств секретных тюрем в ходе борьбы с терроризмом. В нем Россия оказались в одном ряду с США и странами третьего мира, использующими секретные тюрьмы для содержания террористов и политзаключенных. В целом, по данным ООН, такая практика применяется в 66 странах, и большинство из них обратилось к ней после терактов 11 сентября.

Информация, касающаяся России, очевидно, станет известна только после полного обнародования документа. Однако отметим, что в 2006 году комитет ООН против пыток уже обвинял Россию в наличии секретных тюрем на Северном Кавказе, в частности в Чечне.

Насколько обоснованны претензии на сей раз, рассуждает член правления правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов.

«СП»: — Александр Владимирович, о каких секретных тюрьмах идет речь?

 — В докладе, в том тексте, который имеется, перечислены следующие географические названия: Центорой, Гудермес, окрестности Шали и Урус-Мартана. Про Центорой говорилось много, могу сказать про Урус-Мартан. Например, про секретную тюрьму в селе Гойты, о существовании которой стало известно в сентябре 2007 года. Накануне в Грозном были похищены двое Магомедов-Аушевых — два молодых человека. Благодаря усилиям родственников, в том числе отца одного из похищенных — Макшарипу Аушеву, молодых людей освободили, и стало известно много интересного. Например, что держали похищенных в секретной тюрьме в селе Гойты, где, судя по надписям в камерах, находились какое-то время и многие другие исчезнувшие ингуши. Причем, Магомедов-Аушевых везли уже на расстрел — как выражались специалисты, «расстрел со сникерсами». В этом случае тело обкладывают тротиловыми шашками, взрывают в горах. А звери и птицы довершают дело и растаскивают останки. Эта история получила большой резонанс. Было возбуждено уголовное дело, место происшествия было осмотрено с участием следователя и похищенных, которые подтвердили свои заявления. Осенью 2007 года дело расследовалось, секретная тюрьма была закрыта. Но уже в июне 2008 года, когда мои коллеги пытались сфотографировать это закрытое заведение, их самих схватили. Увезли в Урус-Мартан, где им, кроме прочего, угрожали вывезти в горы и расстрелять. Вот один маленький эпизод по секретным тюрьмам.

«СП»: — Насколько массовое это явление?

 — Речь идет о той самой системе исчезновений, похищения людей, которая действует в Чечне все последние десять лет. По нашим оценкам, бесследно исчезло порядка трех тысяч человек. Это, подчеркну, только бесследно исчезнувшие. Что касается общего числа похищенных… В 2006 году, по нашим далеко не полным данным, было похищено 187 человек, в 2007 — 35, в 2008 — 42, за первое полугодие 2009 — 74 человека. Это при том, что люди обращаться к нам почти перестали: боятся. Подавляющее большинство из этих похищенных были потом освобождены, но какая-то часть исчезла бесследно. Так что речь идет о системе, через которую прошли многие тысячи людей, и о дальнейшей судьбе тысяч из них вообще ничего не известно. Разумеется, подавляющая часть этих происшествий относится ко времени, когда на территории Чечни действовали федеральные силовые структуры. Однако система не ликвидирована до сих пор.

«СП»: — В существовании этой системы кто больше виноват — власти Чечни или федеральные власти?

 — Эта система была создана именно федеральным центром. По сути, такие методы были основой проведения так называемой контртеррористической операции — тактика «эскадронов смерти». То есть похищение людей, содержание их в секретных тюрьмах, пытки, внесудебные казни, сокрытие и уничтожение тел. По масштабу это на порядок превышает аналогичную практику, в которой обвиняют американцев. Причем в случае американцев речь идет не о внесудебных казнях, а о секретных тюрьмах. Здесь же ситуация серьезнее. Это сравнимо, например, с тем, что сделала аргентинская хунта в конце 1970-х — начале 1980-х. Или можно сравнить число бесследно исчезнувших (3 тысячи человек на 1 млн. населения Чечни) с потерями времен Большого террора — 1937−1938 годов — на душу населения. Тогда тоже очень многие получали «10 лет без права переписки» — за этой формулировкой скрывался расстрел. Так вот, в последние годы в Чечне были перекрыты показатели Большого сталинского террора — в расчете на душу населения.

«СП»: — Через некоторое время ООН опубликует полный текст доклада. Какие это будет иметь для нашей страны последствия?

 — А никаких. По одной простой причине: ООН — самое широкое подобное международное объединение. Но именно потому она и обладает наименьшими рычагами воздействия в отношении стран-членов. Россия вообще член Совета Безопасности, и имеет право вето — может заблокировать любое решение, и хорошо этим пользуется.

«СП»: — Как именно?

 — Если говорить о докладах ООН, например, по докладу Комитета против пыток Россия заявляла, что оказывает большую любезность ООН тем, что принимает эти доклады — а не тем, чтобы выполняет решения, указанные там. В отношении России есть единственная организация, в рамках которой наша страна поступилась суверенитетом настолько, что обязалась выполнять какие-то решения. Эта структура называется Советом Европы. Там есть Европейский суд по правам человека, который и до ратификации 14-го протокола, а после ратификации тем более, выносит, по идее, обязывающие решения. По исчезновениям людей в Чечне — то есть по практике секретных тюрем — есть несколько десятков решений Европейского суда. Единственное, что сделала Россия — заплатила людям. По сути — выплатила налог на безнаказанность. Никаких действий в отношении лиц, виновных в исчезновениях, сделано не было. По идее, именно Совет Европы должен был выпустить доклад о секретных тюрьмах на Северном Кавказе. И готовил этот доклад тот самый Дик Марти, который готовил доклад Совета Европы по секретным тюрьмам ЦРУ. Так вот, уже несколько лет Дика Марти формально не пускают в Россию, чтобы он посетил тот регион, над событиями в котором он работал.

«СП»: — О чем говорит факт, что секретные тюрьмы остаются? Что наша политика на Кавказе остается неизменной?

 — Наверное, можно назвать это и политикой. Действия, именуемые контртеррором, по-прежнему лежат, в значительной части, за рамками права. А основным методом является незаконное насилие.