Пенсионная реформа: Россия захотела жить как Запад, но все извратила

Четверть века, прошедшие с момента краха СССР, были использованы российской властью на демонтаж в России социального государства. После повышения пенсионного возраста говорить о масштабной системной поддержке россиян уже не приходится. А вот Запад, несмотря на некоторые пертурбации, по-прежнему держится за свои социальные достижения, считая чрезмерное неравенство очевидным злом. Об этом свидетельствует опубликованный доклад Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по итогам 2018 года.

По информации ОЭСР, развитые страны тратят на социальную поддержку своих граждан в среднем по 8 тысяч (!) долларов на человека ежегодно. Источником средств, по мнению большинства, должны быть богатые. Так думают 60% американцев, французов и израильтян, и 80% греков и португальцев. При этом около 40% готовы выложить дополнительные личные средства в виде налогов, лишь бы они пошли на улучшение здравоохранения и пенсионного обеспечения. У нас в России, как известно, за все платят бедные, чтобы лучше жилось богатым. Пенсионная реформа тоже была задумана для этого.

ОЭСР прямо декларирует, что должная социальная поддержка необходима для исправления дисбаланса, к которому приводит капитализм. Перераспределение прибыли от богатых субъектов к бедным (а не наоборот!) объявляется несомненным благом. Экономический рост, уверены составители доклада, после вмешательства государства должен сглаживать имущественное неравенство, а не обострять его. Иначе, боятся там, к власти придут популисты, которые оседлают недовольство. Кое-где они уже пришли, а кое-где, видимо, уже собираются.

Несмотря на все усилия удержать социальный мир, общественный климат далек от идеала и в странах ОЭСР. Многие не удовлетворены доступностью социального жилья, здравоохранения, опасаются оказаться на мели в случае рождения ребенка, болезни, старости. Причем эти страхи свойственны как беднейшим слоям населения, мало что получившим от экономического роста последних лет, так и тем, кто видит себя на их месте. Причина — все более явная эрозия социального государства.

Так, в Германии, с которой наши «гайдаровцы» в правительстве делали пенсионную реформу, долгое время существовал закон, позволяющий выходить на пенсию раньше предельного срока — в 58 лет, либо работать меньшее время за меньшие деньги. Таким образом, рабочие места пожилых замещались молодыми. В 2008 году правило «58» ликвидировали. Тем не менее, коллективный Запад осознает проблему кризиса социального государства и хотя бы думает над ее разрешением, о чем свидетельствует доклад ОЭСР. И, конечно, размер пенсий в капиталистических странах с социальной составляющей с нашими не сравнить, в Германии, она например, составляет € 1 200 или 87 тыс. руб. При этом минимальный размер пенсии в 2018 г. установлен в размере € 787 в месяц. И конечно, в Германии разом никто не объвит о лишении граждан социальных гарантий, как это присходит у нас разом от повышения пенсионного возраста, повышения налогов, уничтожения здравоохранения.

Российские власти просто «закусили удила» в своем маниакальном рвении лишить народ последних социальных гарантий и тем создали непреодолимую пропасть между собой — элитой и всеми остальными — «плебсом». Пенсионная реформа, отъем дополнительно 2% НДС, все в большей степени платное здравоохранение, масса новых мелких налогов и сборов — все это признаки процесса социального, а вслед за ним и политического расслоения российского общества.

Кажется, виной тому либеральное лобби, засевшее в социально-экономическом блоке правительства. Так, попытка завести разговор о переходе медицины со страховых принципов к прямому бюджетному финансированию (для пенсий это точно было бы лучшим вариантом) вызвала немедленный отпор со стороны идейных соратников кабинета министров из ВШЭ. В то же время министр здравоохранения Вероника Скворцова готовится лишить «неизлечимых» детей-инвалидов права на бесплатную реабилитацию.

Особенно цинично выглядит борьба правительства с бедностью. Несмотря на поручение президента, ни о каком ее снижении говорить не приходится. Выступая 17 апреля в Госдуме Дмитрий Медведев вновь назвал все ту же «плавающую» вокруг 20 млн человек цифру. И это при том, что порогом бедности у нас считается жизнь за пределами прожиточного минимума. А на Западе — доход, ниже 60% среднего по стране. С таким критерием в России полстраны, если не больше, живут в нищете. А пенсионная реформа это количество увеличит еще в разы.

По мнению экономиста Василия Колташева, социальное государство тесно связано с экономической реальностью и зависит от нее.

— Кризис социального государства в России и на Западе, и в других регионах мира сильно отличается. Ведь социальное государство и общество потребления не живут сами по себе. Они живут в разных экономических условиях и эпохах.

Так, в Европейском союзе мы наблюдаем отказ от такого важного акцента в социальном государстве, как семья. Там главное индивид и меньшинства. Воспроизводство рабочей силы там никого не волнует. Социальное государство стало в Европе бессмысленной сделкой для капитала. Он мало производит, много занимается спекулятивными финансовыми операциями и поэтому непонятно, а зачем ему идти на сделку с рабочим классом и обеспечивать ему социальное государство, когда тот и так получает завышенную зарплату из-за завышенного курса валют.

Поэтому в Европе демонтаж социального государства нужен для прекращения воспроизводства рабочей силы — тех, с кем в будущем придется заключать сделку. В некоторых странах, в Германии, в Скандинавии, социальное государство еще остается, но демонтаж воспроизводства уже идет. Он направлен на то, чтобы подорвать семью. Чтобы было бы много разрозненных групп, которыми капиталу можно было бы манипулировать.

«СП»: — А как это выглядит восточнее, в России?

— В Китае и Индии идет медленное неуверенное строительство социального государства. В России мы видим, знаем, что социальное государство крайне необходимо для развития национальной экономики. Без него никак. У нас оно привязано к семьям, к детям. Потому что нам нужна «хорошая» рабочая сила, состоящая из людей, способных адаптироваться к новым профессиям, осваивать сложную технику. У нас их пытаются воспроизводить, но при этом наша экономическая стратегия ориентирована на внешние рынки.

Поэтому наши либеральные министры не понимают, кто кроме иностранных производителей выиграет от социальной поддержки граждан. Их логика проста: если повысить зарплаты, то россияне купят больше импортных товаров. Китайскую одежду, эквадорские бананы, апельсины из Марокко. Где выгода для местных компаний? Она есть, но невелика. Поэтому социальное государство у нас не ломают тотально.

Это видно по среднему образованию, отчасти системе здравоохранения, где десять лет назад нельзя было лечиться без прописки. Это не слом социального государство, но и не то, чего мы бы хотели от государства. Мы хотели бы большего. Но для этого надо сменить экономическую политику. Она должна быть ориентирована на внутреннего покупателя, которого надо развивать. Россиянин — не гад и не вредитель, покупатель импорта, а тот, кто может стимулировать своим рублем внутренний рынок.

Главный редактор ФОРУМ. мск Анатолий Баранов поскольку мы разговаривали в день рождения Ленина не стал связывать себя условностями.

— Богатые, конечно, тоже плачут, но цена «слезинки ребенка» в бедной и богатой стране все же разная. В богатой ребенок не получил в подарок новый девайс на Рождество, а в бедной — лег спать голодным.

Не лишне напомнить, что вообще концепция «социального государства» — это был ответ капиталистического запада на социалистическое государство на востоке. В социалистическом государстве нет богатых и бедных, во всяком случае не должно быть. А в «социальном» — богатые должны делиться. Пока существовала глобальная конкуренция двух систем, капитализм в своих социальных проектах был вынужден догонять и даже обгонять соцстраны. Когда системы социализма не стало, концепция социального государства по большому счету стала не нужна.

«СП»: — Жестко…

 — Конечно, вслух сказать этого нельзя, но мысль-то тревожит умы… Ведь бедность, точнее даже угроза бедности — это мощнейший стимул, чтобы заставить человека работать. Что такое прибавочная стоимость по Марксу в самых простых выражениях? Капиталист должен постоянно обкрадывать своих рабочих, иначе система перестанет функционировать. А тут его заставляют делиться награбленным! Нет, его даже не «жаба душит», а просто снижается эффективность ограбления, значит — падает прибыль, которая при капитализме и есть мерило всего.

В бывшем СССР это было продемонстрировано с полной наглядностью — сама приватизация общественной собственности стала возможна только после того, как некое меньшинство, будущие капиталисты, ограбили большинство — будущий пролетариат. Естественно, какие-то социальные расходы? Пенсии на уровне ужина в приличном ресторане, да и то их все время стараются урезать не так, то иначе.

В странах «настоящего» Запада еще не привыкли к тому, что капитализм по своей природе стремится к «дикости», и что-то еще пытаются скрестить ежа и ужа. А мы никакого капитализма, кроме дикого, и не знали. Нам — по полной программе! Причем бедность и богатство государства с уровнем социальной поддержки соотносятся не напрямую. У нас государство не просто богатое, а очень богатое. А жители — нищие!

«СП»: — Властям бы поберечься от греха подальше, а оно со своей пенсионной реформой!

— Только не надо думать, что правительство это на самом деле беспокоит! Правительство понимает, что все идет именно так, как должно. Это правительство капиталистов в прямом и переносном смысле, и ничего делать для «рабов нового мира» оно по-настоящему не станет — это как в Риме, где раб был просто «говорящим орудием». А Москва — Третий Рим, как-никак, и очень этим гордится!

Капиталист — это прямой наследник герцога-людоеда из самого мрачного средневековья, только одет иначе, хотя феодалы тоже неплохо одевались. Иногда использовали в отделке нарядом и человеческую кожу.

Нынешние «хозяева жизни» кровь не пьют и людей не едят, моды такой пока не завелось. Но они «питаются» нашей жизнью, часы и дни которой мы вынуждены отдавать им в виде прибавочного времени. А что такое «социальное государство»? Это когда «хозяин», наделав котлет из родителей, предлагает их детям тоже скушать по котлетке.

В свою очередь директор Института свободы Федор Бирюков считает, что России не следует сопротивляться веянию времени — здоровому популизму и надо пойти навстречу народу, требующему социальной справедливости и отмены пенсионной реформы.

— И в России, и на Западе существует кардинальная проблема эпохи — кризис социального государства, ликвидация прав, которыми обладало население в последние полвека.

В России социальное государство досталось в наследство, по инерции от СССР. Оно достаточно пунктирно, фантомно было закреплено в Конституции. Весь короткий период своего существования молодая российская демократия шествовала курсом ее постепенной делегитимизации. Вместо социального сформировалось капиталистическое государство, где за все необходимо платить.

Но при этом зарплатная, пенсионная политика, доходы населения оставались на третьем-четвертом плане. Это потому, что экономический курс определяется неолиберальным лобби, которое как руководило с 1990-х годов экономикой, так и руководит. Это очень элитный, даже антинародный курс. Блага из бюджета еще распределяются, но идеология этой политики только ужесточается. К сожалению, наверху иных путей развития экономики не видят.

«СП»: — Но ведь так игнорировать социальную сторону опасно для самой элиты…

— Они не чувствуют никакой угрозы для себя. Отсутствие реальных профсоюзов, популистских политических сил делает этот процесс достаточно безопасным для верхов.

«СП»: — Да, на Западе профсоюзное движение не чета нашему…

— На Западе другая ситуация. Там социальное государство было не идеологически мотивировано изначально, а досталось в тяжелой борьбе. Тех же профсоюзов с работодателями, политических партий… Сегодня популистская волна, монолитная в стремлении защитить социальные права и благополучие граждан, использует этот момент на полную катушку. И левые популисты, и правые напирают на то, что граждане, коренное население стран должно жить достойно. Например, лозунг «желтых жилетов» во Франции «Хотим жить, а не выживать!» вполне ярко описывает тенденцию.

Если старые элиты предлагают своему населению затянуть пояса, экономить, платить больше, опускать свой жизненный уровень, то массы не согласны с этим и там есть политические центры, которые это подхватывают. И популизм из спорадического, сиюминутного и во многом демогогического явления получает уже статус мегаидеологии, которую можно сравнить с марксизмом конца 19 века. Причем, популизм даже более гибок, так как в нем отсутствуют догмы, характерные для марксизма. Он объединяет именно на базе борьбы за социальные права.

При этом Запад переживает миграционный кризис, даже цунами, которое требует дополнительных средств. Мигранты не собираются ждать, затягивать пояса, а едут за конкретными благами, принадлежащими европейцам. И если они их не получают, то выходят на улицы или объединяются в террористические ячейки. И получается, что западный истеблишмент находится между двух огней — недовольством своего населения, поддерживаемого популистскими партиями и неуправляемой миграционной стихией, оперирующей часто оружием и взрывчаткой.

«СП»: — Не позавидуешь…

— На повестке дня западной политики стоит смена элит, что в ряде стран уже произошло. Например, в Италии, где популистская партия «Лига» вошла во власть на очень сильных позициях. Сальвини и министр МВД, и вице-премьер. Макрон тоже является популистом, только с другой, с либеральной стороны. Это попытка финансовых элит создать свой лоббистский проект в популистском поле. И Макрон уже готов идти на соглашение по социальным вопросам с протестующими. Это касается и немецкой политики. И даже победа Зеленского на Украине — это победа популиста над олигархом. Симптоматично.

«СП»: — То есть повсюду в мире политики вынуждены учитывать социальное недовольство и идти навстречу массам. Но только не в России, где пенсионная реформа…

— В России среди представителей системного политического класса популизм считается явлением ужасного характера. Призраком, который бродит по Европе, аналогично призраку коммунизма в 19 веке. Вряд ли мы отстаем от Европы. Скорее мы находимся в другой парадигме ценностей. Но с учетом развития современных средств коммуникации население наше в курсе происходящего там. И запрос на популистскую партию, которая защищала бы социальные права и сам принцип социального государства, декларируемый 7-й статьей нашей Конституции, растет.

Поэтому все больший интерес вызывают несистемные ходы. Либо протестное голосование против пенсионной реформы, как на губернаторских выборах осенью прошлого года, либо появление новых лидеров общественного мнения, в том числе из телевизионных экспертов, которые пытаются найти свою нишу в существующих партиях и их трансформировать, либо идеи создания новых политических проектов. Это все равно будет сделано, но вопрос с чьей стороны. Кто будет инициатор?

«СП»: — Подробнее, пожалуйста.

— Либо это будет позитивный патриотический популизм, основанный на национальных интересах государства и народа и по сути дела на интерактивной реализацией конституционных принципов. Либо это будет прозападный, возможно образца Украины, популизм, который привнесет западную финансовую элиту для разрушения российского государства и еще большего социального порабощения народа. Именно в такой парадигме следует рассматривать эту проблему.

Но у нас и финансовые элиты и политический класс, которые чувствуют себя «кащеями бессмертными» очевидно пока не готовы к такому. Это похоже на поведение царской власти, монархии в начале 20 века, когда общество наблюдало ползучую реакцию, или на последний период СССР, когда попытки реализовать гласность и перестройку сочетались с жесткими силовыми действиями, зачистками инакомыслящих, что и привело к феномену Ельцина, как вожака бунтарских масс.

Так что лучше, чтобы популистский проект запустило общество в союзе с государством, а не Запад, как инструмент нашего разрушения.

Новости России: Медведев признал, что пенсионеры в России не могут жить достойно