Сколько стоит безвинно отсидеть в России?

В России очень мало оправдательных приговоров по уголовным делам. Если человек попал в тиски правоохранительной системы, и его дело дошло до суда, то почти со стопроцентной вероятностью он окажется виновным. Но даже если ценой неимоверных усилий удастся доказать свою невиновность, он вряд ли сможет рассчитывать на достойную компенсацию. Потерянное здоровье, упущенный заработок, стресс, расходы на адвокатов суд, скорее всего, оценит в сущие копейки.

В этом плане крайне показательно решение Ленинского районного суда Екатеринбурга относительно компенсации за незаконное преследование общественной активистки Евгении Чудновец, вынесенное 14 июня этого года.

Напомним, в 2016 году на сотрудницу детского сада маленького города Катайска в Курганской области Чудновец возбудили дело за репост в социальной сети возмутившего ее видеоролика с фактами издевательства над ребенком.

Прокурор посчитал, что Чудновец распространяет детскую порнографию и потребовал от суда 5 лет лишения свободы.

В ноябре Катайский районный суд приговорил активистку к 6 месяцам колонии, этот срок был снижен в Курганском областном суде до 5 месяцев.

В защиту Чудновец поднялась общественность, в её поддержку выступили политики, журналисты. После вопроса о справедливости приговора на большой пресс-конференции президента Генпрокуратура РФ выступила с ходатайством об отмене приговора. В результате Чудновец была полностью оправдана и отпущена на свободу.

Однако само преследование продолжалось 9 месяцев, из которых три она провела в СИЗО и еще месяц в колонии. Мать была разлучена с сыном, ей грозили органами опеки, в колонии она попала в карцер только за то, что посмела укрыть ноги одеялом.

Весной этого года Евгения Чудновец подала иск о взыскании компенсации за незаконное преследование. Свои физические и моральные страдания Евгения Чудновец оценила в 6 миллионов рублей. Однако Ленинский райсуд определил совсем другую сумму — 100 тысяч. Получается, что месяц в застенках оценили примерно в 25 тысяч рублей.

В этой связи вспоминается другое резонансное дело — о покушении на Анатолия Чубайса, по которому организатором преступления проходил бывший полковник ГРУ Владимир Квачков. Он провел в СИЗО в общей сложности четыре года, но после долгих и утомительных разбирательств смог полностью доказать свою невиновность.

Потом Квачкова осудили по другим статьям. На свободу он вышел в феврале 2019 года.

А что касается дела о покушении на Чубайса, то в мае 2012 года Квачков подал иск о компенсации в размере 50 миллионов рублей, но получил только 450 тысяч. Таким образом, год пребывания в изоляторе был оценен чуть более чем в 100 тысяч, или менее 10 тысяч в месяц.

Разве это справедливо?

Глава адвокатской компании «Трунов, Айвар и партнеры» Игорь Трунов говорит, что низкие суммы компенсаций связаны с самим принципом их расчета:

— Регламентация возмещения вреда за незаконное привлечение к уголовной ответственности сегодня регламентируется положением от 1981 года за подписью секретаря Президиума Верховного Совета СССР Михаила Георгадзе. Но тогда не было частной собственности, всё принадлежало государству. Взыскать поэтому можно было только упущенную выгоду в виде не полученной пенсии или зарплаты. Поэтому когда встает вопрос о возмещении, суд пользуется этим положением.

В свое время я обжаловал это положение в Верховном суде, как не соответствующее современным нормативным актам. Удалось изменить несколько слов, формально мы выиграли, но на самом деле проиграли, так как положение продолжает действовать. Видимо, потому что позволяет экономить государственные деньги.

Но здесь дело не столько в экономии, а в том, что возникает вседозволенность государства. Мол, посадили невиновного, потом оправдали — ничего страшного, всё равно заплатят копейки. Поэтому у нас столько несправедливых приговоров.

Зарплаты у нас обычно невысокие, поэтому и упущенная выгода небольшая. Есть еще моральный вред, но его определение до конца не урегулировано. Решение о возмещении морального вреда принимает судья, по сути, государственный чиновник. Он не укусит руку дающего, то есть государства. Иначе его коллеги, государственные чиновники, могут «не понять».

В итоге пострадавший не может взыскать серьезные суммы.

«СП»: — И к каким последствиям ведет такая практика?

— Особо это опасно, когда к ответственности привлекают предпринимателей. Как правило, их упущенная выгода большая. Но в нормативных актах советского времени предпринимательства не было как института. Просто не прописаны такие вещи, как давление на конкурентов, рейдерство. Но если бизнесмен просидит хоть несколько месяцев, его предприятие может развалиться. Вот человека взяли, продержали какое-то время, потом отпустили, за этот период конкуренты поглотили бизнес, а взыскать ущерб не с кого.

Адвокаты знают, что большинство предпринимателей, кто подвергся незаконному преследованию, в суд за компенсацией не обращаются. Прецеденты связаны либо с желанием привлечь к себе внимание, либо с желанием бороться до конца. Но перед иском адвокаты говорят клиентам, что дело бессмысленное с финансовой точки зрения.

«СП»: — А какая практика в других странах?

— Например, в США взыскивают многомиллионные суммы в подобных случаях. И именно с тех, кто допустил нарушения, то есть с полицейских, следователей, прокуроров, судей. И это — хорошая страховка от незаконного привлечения к ответственности. Речь идет о больших суммах, значит, будет большое разбирательство.

У нас проблема взыскания намного шире, чем страдания одной конкретной девушки Евгении Чудновец. Она оказывает влияние на всю экономику страны. Снижается инвестиционная привлекательность. Скажем, вы вложите средства в бизнес, а завтра у вас всё отберут, и в суде вы не сможете ничего доказать и взыскать. Если бы судья, который принял противоправное решение, платил бы, решения были бы другие.

«СП»: — Что бы вы посоветовали делать Евгении Чудновец?

— Я думаю, что надо идти в Европейский суд по правам человека и там оспаривать регламентирующее положение времен СССР за подписью Георгадзе. ЕСПЧ — это единственный инструмент.

Но проблема в том, что у нас решения ЕСПЧ в должной мере не работают. Там есть принцип, что после решения ЕСПЧ государство должно внести соответствующие поправки в законы. То есть должно работать прецедентное право. Но Российская Федерация прецедент не исполняет. Государство выплачивает возмещение вреда за нарушение Европейской конвенции по правам человека. Как правило, суммы небольшие, в районе 5−7 тысяч евро. И дальше государство делает всё то же самое, что и раньше. Жалобы в ЕСПЧ идут, решения выносятся, государство платит, но не меняется законодательство.

Решение ЕСПЧ — это либо попытка изменить вердикт, либо получение 5−7 тысяч евро.

«СП»: — Кстати, а много ли у нас оправдательных приговоров? Многих ли касается вопрос возмещения?

— В России очень странная тенденция по оправдательным приговорам. Во времена Сталина оправдательных приговоров было 7%. Во время перехода от советского времени к нынешнему было 0,4%. Сейчас доля оправдательных приговоров всего 0,23%, то есть в пределах погрешности. И в этой статистике еще учитываются решения мировых судей, то есть тяжбы между гражданами. Таким образом, процент оправдательных приговоров по уголовным делам вообще почти нулевой.

Федеральный судья в отставке, а ныне профессор права НИУ-ВШЭ Сергей Пашин замечает, что проблема компенсации и незаконного преследования кроется в системе формирования судейского корпуса:

— Не существует никакой таблицы, по которой можно было бы вычислить компенсацию. В законе говорится, что судья принимает решение, исходя из принципов разумности и справедливости. Поэтому упрекать судью, что он дал много или мало, очень сложно. Хотя сумму можно обжаловать в апелляционной инстанции.

Что касается этих сумм, то они типичны. Судья исходит из представлений о том, как живут люди в регионе, и что для них значат те же 100 тысяч рублей.

«СП»: — Сейчас в Госдуму внесено предложение установить минимальную планку.

— Такой закон нужен. Но необходимо записать индексацию сумм в зависимости от инфляции. А то у нас для адвокатов остались старые ставки, которые сегодня превратились в копейки.

«СП»: — Стоит ли Чудновец и всем, кто не доволен компенсацией, обращаться в ЕСПЧ?

— В Европейский суд можно идти с жалобой на нарушение, например, статьи 6 или статьи 3 Европейской конвенции по правам человека, то есть речь идет о пытках, незаконном обращении или несправедливом правосудии. Но в случае с Чудновец правосудие сработало, и ЕСПЧ вряд ли примет к производству вопрос, много или мало денег определили к выплате заявителю. Кстати, сам ЕСПЧ часто сам вообще ничего не начисляет, считая важным факт признания государства виновным.

Но надо идти подавать апелляцию внутри России. Правда, на мой взгляд, шансы на увеличение компенсации небольшие.

«СП»: — Кстати, из-за небольшого числа оправдательных приговоров не так много людей требует компенсацию.

— Оправдательных приговоров мало. Это связано с тем, что судьи обычно солидарны с карательной машиной. Судьи боятся поссориться с МВД и, главным образом, с ФСБ.

«СП»: — А при чем тут ФСБ? Ведомство ведет не так много дел, в основном они связаны с терроризмом, госизменой.

— Есть понятие кураторства. Это когда офицеры ФСБ фактически руководят деятельностью других правоохранительных структур. Но главное, что ФСБ ведет досье на судью. И это досье всплывает, когда судью представляют к повышению, следующему квалификационному классу.

В президентской администрации есть специальная комиссия, которая занимается судейскими кадрами. Когда судью хотят сделать, например, председателем суда, заместитель директора ФСБ сообщает, что «тайная полиция» думает об этой кандидатуре.

«СП»: — Это подтвержденная информация, а не ваши личные домыслы?

— Нет, это не домыслы. Есть распоряжение президента о составе Комиссии по предварительному рассмотрению кандидатур на должности судей федеральных судов при главе государства. Вы увидите в составе этой комиссии председателя Совета по правам человека. Но там же есть заместитель директора ФСБ, заместитель генерального прокурора, заместитель министра внутренних дел.

«СП»: — Получается, что при назначении судей в одной связке и власть, и прокуратура, и МВД, и ФСБ. А как назначают судей в развитых странах?

— Общемировая практика — гласность и открытость, альтернативность выбора при назначении судьи. Например, в США могут поднять даже студенческий реферат потенциального кандидата в судьи Верховного суда, чтобы узнать, разделял ли он в молодости ценности прав человека.

Для стран Европы будет еще Высший совет магистратуры. Там представлены и депутаты, и представители министерства юстиции, и общественники, и профессора права. Но главное, что процедура обсуждения гласная, а не закрытая.

---

Закон и правосудие: Дело Голунова: Кремль рискует потерять лояльность силовиков

Новости внутренней политики: Голунов рассказал Собчак, кто его бил во время задержания