Как я в Москве нашел работу с бешеными бабками

Многие московские школьники летом стараются подзаработать. Для этого есть и специальные молодежные центры занятости, и мэрия Москвы, говорят, принимает какое-то участие. Даже что-то доплачивает работающим подросткам. Не знаю, я лично не получал, хотя работал на каникулах дважды.

Устроиться московский школьник чаще всего может промоутером, курьером, каким-нибудь разнорабочим в кафе. За месяц можно заработать 15−18 тысяч. Для школьника это приличные деньги, и как я выяснил, не только для школьника. Многие думают, что в Москве все получают огромные зарплаты, я теперь точно знаю, что это далеко не так.

Хочу рассказать, как я на почте служил ямщиком. Ну образно говоря, хотя впечатление такое, что никакая цифровизация и компьютеризация не добавят нашей почте скорости и она так и останется почти как во времена ямщиков. Но начну с самого начала.

Можно бесконечно обустраивать государственные конторы по европейским стандартам, создавать электронные очереди, набирать в персонал молодых и здоровых… Но российская система заложила фундаментальнейшие основы, которые не снести разноцветными обоями и пластиковыми стульями.

Шёл второй час ожидания. Молодые соискатели не уменьшались в количестве. Я понял, что центр занятости воспитывает в них особое отношение к труду…

За мониторами сидели девушки, поражающие своей неуникальностью, которые и направляли на фронты работ. Наконец, очередь доходит до меня.

— Даже разнорабочим пойдёте? — задаёт вопрос такая «неуникальная».

— Куда угодно, — вру я, — только дайте что-нибудь…

На самом деле, все служащие здесь девушки — вполне себе хорошенькие. Только заурядный типаж — вечно отстраненное лицо в квадратных очках, да в окружении десятка таких же девиц в белых блузках, не оставляет шансов быть оцененной ни одной.

Та, к которой попал я, предложила мне целых три места, убедив в богатстве московского рынка труда. Вопроса между впахиванием подсобником в другом конце Москвы, дворником или сотрудником Почты России недалеко от дома, не возникало. Мести полы мне не позволяла честь с безграничной ленью, а вакансии грузчика кончились.

И вот я уже в отделе кадров печально-известного Федерального Государственного Унитарного Предприятия. Здесь опять встречает неоригинальная блондинка в квадратных очках и белой блузке. Она предлагает сесть. И вот уже на этом самом простом предложении у меня начались проблемы.

— Сюда? — спросил я, усаживаясь.

—  Нет. — Реагирует кадровичка. Подсказки, куда точно нужно сесть не последовало. Я в замешательстве.

Приступил к другому бержеру, то бишь стулу, среднего класса.

— Не сюда — раздраженное отделокадровое.

Шансы со стульями кончались. Их не так много.

— Господи, ну вот же, — шипит, указывая мне на первый же табурет.

В итоге многих пересаживаний я сел туда, куда хотелось этой даме, но она НЕ занималась тем отделом, в котором я предполагал трудиться. Пришлось пересесть…

В такой атмосфере вечного конторского гротеска я хотел бы проводить меньшую часть времени, потому просился в почтальоны. И устраивали меня как почтальона. Во всех документах была чётко обозначена эта должность. Короткий инструктаж подготовил меня ко всем сложностям этой работы, я был готов ко всему. Как буду ходить по адресам, подъездам.

— Будешь сидеть в отделении — встретила меня начальница того ОПС, куда меня направили.

Начальница была с виду безучастна, но при этом интересовалась абсолютно всем. Упрекала за минутные переписки, но каждые полчаса предлагала отдохнуть, ела еду подчиненных, а потом корила их и себя за «жирные задницы». В ней не было ни одной вещи, которая б не противоречила другой. Почтовый абсурд продолжал накрывать.

При всех противоречиях начальницы, ее заявление насчет того, что я буду сидеть в отделении, антагонизму не подверглось, мне действительно пришлось сидеть месяц. Занимался я маркированием посылок. Скучное, до тошноты однообразное занятие. За это время я успел полностью обдумать свою короткую жизнь, так там было тоскливо, но главное — понять самых загадочных женщин России.

Ко мне приставили оператора первого класса — Валентину Владимировну. О ее невозмутимости можно складывать поэмы.

Попробуйте зайти к ней с тикающей бомбой в руках, заявив о том, что через пять секунд будет взрыв. Валентина Владимировна внимательно посмотрит на вас, бомбу, отхлебнет чай и скажет:

-Ну что ж, надо разбираться.

Очень уравновешенный и при этом добрый человек, который разрушил первый стереотип о всеобщей истеричности почтовых служак, недовольных всем белым светом, а главным образом, своими клиентами. Никто здесь и не был истеричкой. Были экспрессивные дамы. Иногда у некоторых эмоции преобладали над смыслом выражений и вообще над здравым смыслом, но это даже интереснее. Например, начинается незатейливый разговор:

— Я была в Грузии…

В ответ от почтальона Евгении сразу раздается:

— Да чё там эта Грузия! Кулак и ж… па! Довыкобениваются когда-нибудь со своим дерьмом вместо вина…

Но никогда с ненавистью или злобой. Женя вообще отличается талантом иметь мнение по любому поводу. Будь то вопросы политического характера, новой выданной одежды, которая не отличалась от формы дворников, или сегодняшнего внешнего вида коллеги. В конце концов, я начал с ней во многом соглашаться, хотя поначалу ненавидел все грубости, что выходили из её уст.

Слушать их вообще было интересно. Они делились со мной опытом и красивыми речевыми оборотами, и что интересно, не жаловались на жизнь. А жаловаться было на что: скотское отношение начальства, зарплаты, на которые при должной сноровке можно прожить дня три, идиотские поручения свыше и саму пресность почтового окружения. Они гордо переносят все перипетии судьбы, подобно настоящим страстотерпцам. Вот и мне в основном, они сочувствовали. Мол, не туда я попал, не тем занимаюсь в свои-то годы, и вообще нагружают ребенка, сволочи! А я просто подписывал посылки. Они прощали мне ошибки и подкармливали меня. Человечность как она есть.

И их сердобольные души не будут забыты. Помимо сигарет и алкоголя — банальных способов самоудовлетворения, у них есть главное развлечение — старухи. Вечная классика бюрократической индустрии. Те, кто не с возрастом достиг этого уродливого титула, а с изменением мышления на сумбурную желчь в их головах. Объекты горячей и прямой ненависти моих коллег. Ненависти, которой захлебывались белые офицеры к большевикам. Которая ведёт в бой, а не прячется в темноте и шипит из-за угла. Гордая и дурная. И, разумеется, взаимная.

И вот представьте стандартную картину: на улице градусов 25, ни о каких кондиционерах на почте речи не идёт, работа не смеет расшевеливаться. Входит такая старуха в отделение. Одета в мутную бесформенную куртку, в которой похоронили не одно поколение выпускников психиатрической клиники, на голове выцветшая шапочка, задающая стиль, туфли, которые помнят её последний звонок. Шаркает ими по направлению к жертве. Ей уже не нужны её туманные глаза, она помнит у нас всё. И вот она у видавшей виды серой стойки. Каждая сторона знает сценарий:

— «Собеседника» не было?

— Ну да, он в четве…

— Каждый день я прихожу к вам и никогда его нет!

— Так не приходите, мы же…

— Доводите, сволочи, старую бедную женщину! — старой бедной женщине лет шестьдесят. -Заставляете носиться к вам каждый день! Как я устала от этого всего! Покоя не даёте!

Далее — увлекательное словесное приключение. Целая драма с экспозицией, перепитийной частью, но без красивого логического разрешения. Заканчивает балаган всегда старший в отделении. Делает это основательно:

— Да пошла ты …(далее крепкое словечко)!

И вся любовь. Коллеги уходят обедать, старушка, туда куда ее послали — в другие государственные учреждения.

Учитывая средний возраст моих коллег, отличия между враждующими сторонами минимальны. Единственное — мои дамы облачены в темно-синие жилеты с гербами. Казалось бы, зачем враждовать? Объединитесь — и вы захватите мир! То есть, будете жить в мире и согласии.

Но им не нужен мир. Им нужны равные, закаленные в боях соперницы, на которых можно сорваться. Им нужны они. Разве любительница смузи и маффинов будет орать трехэтажным матом, когда ей сообщат, что её посылка находится неизвестно где? А разговор с менеджером по продажам закончится чем-то большим недовольной заметкой в книге жалоб? К этим персонажам и отношение не особенное — их стараются обслужить по-человечески. Они никому неинтересны, как неинтересна работа в этом царстве пропаж и вечного ожидания. А что вы ждёте от тех, кто день за днём проживает одно и то же? К кому сами идёте с предубеждениями и злостью? От тех, кто имеет единственную отраду — и то, каких-то непонятных маразматичных женщин.

Я призываю принять и полюбить их. Мы — единственное, что у них есть, а без них не будет основы этого государства, в котором точно так же, как на почте, узнается затхлость, уныние и вечный застой всех сфер… Не является ли эта организация лучшим образом нашей современной отчизны?

Новости России: Спасший больше двухсот жизней пилот «Уральских авиалиний» обратился к своим пассажирам