Взятки показали «фигу с маком» кремлевской вертикали

Почти половина российский коррупционеров, пошедших под суд в 2020 году, избежала серьезного наказания. Такой вывод напрашивается из слов начальника управления по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Генпрокуратуры РФ Виктора Балдина.

«В прошедшем году к реальному лишению свободы приговорено порядка 18% осужденных, к условному лишению свободы — 35%, к штрафу — 40%. В качестве дополнительного наказания, как правило, применяются лишение права занимать определенные должности либо заниматься определенной деятельностью и штраф. В отношении 1 318 осужденных в прошлом году применена конфискация имущества», — заявил он в интервью РИА «Новости», уточнив, что за этот период было вынесено в общей сложности 8 тысяч обвинительных приговоров в отношении 9 тысяч человек.

При этом чиновник также рассказал, что общий ущерб от коррупционных преступлений в России по уголовным делам 2020 года превысил 63 миллиарда рублей. Из них более 58 миллиардов пришлось на мошенничество, присвоение, растрату и злоупотребление должностными полномочиями, более 3 миллиардов — на получение взяток, а 2,1 миллиарда — на их дачу (разница в последних двух цифрах обусловлена тем, что часть «взяткодателей» действовала в рамках оперативных мероприятий правоохранителей). Регионами-лидерами по взяточничеству в прошлом году стали Москва, Татарстан и Ставропольский край.

Напомним, в марте прошлого года президент России Владимир Путин, выступая на коллегии Генпрокуратуры РФ, заявил — бороться с коррупцией необходимо всегда и на всех направлениях.

Глава государства призвал тогда прокуроров уделять особое внимание защите бюджетных средств, выделяемых на реализацию нацпроектов, а также государственных и муниципальных программ. Кроме того, он потребовал от Генпрокуратуры более тесного взаимодействия с Федеральной службой судебных приставов, МВД, Росфинмониторингом и Федеральной налоговой службой с целью возвращения незаконно приобретенного имущества. «А проще говоря, украденных у нашей страны, у людей, у общества активов и средств», — уточнил гарант Конституции.

В связи с этим возникает вопрос — как же так получилось, что после однозначной команды с самого верха вертикали власти на деле лишь у 14% осужденных в 2020 году за коррупционные преступления конфисковали имущество, а реально посадили лишь немногим более полутора тысяч?

«Это знак того, что система проявляет сердобольность в отношении „своих“? Рука руку моет?» — поинтересовалась «Свободная Пресса» у экспертов.

Подобное расхождение между призывами президента и результатами работы прокуратуры, считает депутат Московской городской думы от КПРФ, адвокат Евгений Ступин, обусловлен целым рядом факторов.

— Во-первых, в подобного рода делах крайне трудно собирать и выстраивать доказательную базу, потому что уровень квалификации следователей достаточно низок, — поделился он своим видением ситуации с «СП». — Работа-то объективно тяжелая, но при этом еще и сравнительно малооплачиваемая, поэтому высококвалифицированные кадры довольно быстро переходят либо на повышение, либо в коммерческую сферу деятельности.

В силу этого обстоятельства коррупционные преступления нередко расследуются, так сказать, «с браком», так что судьи предпочитают не приговаривать подсудимых к реальным срокам заключения, чтобы не провоцировать обжалование, потому в случае присуждения штрафов и условных сроков обвиняемые чаще всего приговор не обжалуют.

Кроме того, у подозреваемых, как правило, очень хорошие квалифицированные адвокаты, поскольку на оплату дорогостоящих услуг у них деньги есть. Соответственно, грамотная защита довольно легко вскрывает «косяки», которые допустил в своей работе следователь.

В результате получается иногда гласная, а иногда негласная сделка — судья выносит мягкий приговор, который устраивает и обвинение, и защиту. Если его в итоге и обжалуют, то делается это чисто формально, так что вышестоящая инстанция только оставляет в силе это решение.

«СП»: — А во-вторых?

— Во-вторых, это, безусловно, непосредственно коррупционная составляющая. За более мягкое отношение к обвиняемым в коррупции частенько ходатайствуют некие «авторитетные товарищи». Да и потом, в отношении людей, обвиняемых в коррупционных преступлениях первый раз, суд просто обязан рассмотреть вопрос о назначении наказания, не связанного с непосредственным лишением свободы, и только если это невозможно, определять реальные сроки заключения.

«СП»: — У нас вообще когда-нибудь начнут всерьез бороться с коррупцией? Если не так жестко, как нынче в Китае, то хотя бы более сурово, чем сейчас? Запрос на это у российского общества ведь очень большой, что же мешает нам прямо сейчас объявить коррупции по-настоящему серьезную войну?

— Вся юридическая наука, все учебники, написанные с 50-х годов прошлого века, убедительно и научно доказывают, что успех в борьбе с криминалом предопределяет не суровость наказания, а его неотвратимость, — развивает тему экс-федеральный судья, исследователь в области юриспруденции, депутат Московской городской думы от КПРФ Сергей Савостьянов. — Так что если мы на 20 лет строгого режима закроем получившего взятку в 100 тысяч рублей какого-нибудь инспектора ГИБДД, мы это явления не поборем. Будут бояться и оглядываться, но брать не перестанут. Надо устранять коренную причину коррупции.

А она, на мой взгляд, заключается в том, что зачастую те, кто должен бороться с коррупцией, сами в эту порочную систему вовлечены.

Вспомните хотя бы историю с задержанием в 2019 году начальника отдела кадров ГУ МВД России по Москве, у которого были обнаружены и изъяты прямо-таки невероятные объемы наличных денег и ценностей.

Наконец, по моему глубокому убеждению, власть борется с коррупцией, так сказать, спустя рукава потому, что считает это явление одним из механизмов экономической деятельности, который на фоне несовершенства тендерных процедур и взаимоотношений бизнеса с властью позволяет хоть что-нибудь, но делать, устраняя некие бюрократические проволочки. Вот когда исполнительная власть пересмотрит свои взгляды, тогда и будет борьба с коррупцией по-настоящему государственной.

Но при нынешней власти, резюмировал Евгений Ступин, этого, похоже, не случится, потому что именно этим и дышит, собственно, ее нынешняя вертикаль и приближенные олигархи, владеющие дворцами и катающиеся на яхтах.

— На мой взгляд, по всем коррупционным преступлениям должны назначаться пусть даже небольшие, в 1−2 года, но реальные сроки заключения. У нас же сейчас, например, можно запросто получить аж 8 лет, но условно. Это, на мой взгляд, совершено неправильно и порождает чувство безнаказанности.

Кроме того, нужно в полном объеме ратифицировать Конвенцию по борьбе с коррупцией, согласно которой уголовной ответственности подлежит лицо, не способное объяснить происхождение своих доходов. Дело в том, что Конвенцию в целом Россия ратифицировала, но почему-то вот этот пункт, касающийся чиновников, нет. Почему — понятно, ведь в этом случае пришлось бы забирать дворцы у ряда высокопоставленных чиновников и лишать их свободы, вспомните недавние громкие журналистские расследования.

Но мы в Мосгордуме планируем уже в этом году обязательно внести на обсуждение соответствующий законопроект.