Россиянам на политику не хватает времени

Политическая активность населения России снижается от выборов к выборам и на данный момент достигла минимума за семнадцать лет. Это следует из недавнего исследования ВЦИОМ «Социальная и политическая активность россиян: мониторинг».

Так, согласно результатам проведенного опроса, об участии в выборах в 2021 году заявили только 22% респондентов. В 2004 году таких было 55%, и с тех пор этот показатель постоянно снижался.

Сократилось и число тех, кто проводил избирательные кампании — с 8 до 6%, а также тех, кто участвовал в митингах и пикетах — с 5 до 3%.

Свою аполитичность большинство респондентов (28%) объяснили нехваткой свободного времени. 20% считают, что политика — это исключительно удел профессионалов. Еще 19% обосновывают пассивность доверием президенту РФ. А 16% уверены: их участие в политике ничего не изменит, что является минимумом с 2007 года, когда треть опрошенных была уверена, что никак не сможет повлиять на ситуацию в стране.

Также минимума достиг и процент тех, кто считает, что в политике «приличным людям делать нечего». Если в 2007 году так думали 6%, то сейчас — 1%.

Между тем, количество россиян, которые говорят, что в стране нет общественных организаций и политических партий, которым можно было бы доверять, возросло. В 2011 и 2007 гг. таких было семь и шесть процентов, соответственно, теперь — 10%.

В то же время социологи отмечают повышение спроса граждан на участие в общественной жизни. Только 41% признались, что никак в ней не участвуют. Тогда как в 2011 г. доля общественно неактивных россиян составляла более 60%.

Прокомментировать результаты данного социсследования, «СП» попросила замдиректора Центра исторической экспертизы и государственного прогнозирования при РУДН Борис Якеменко:

— Традиционные социологические методы давно уже не работают, на мой взгляд. Дело в том, что условная «ячейка» соцопроса рассчитана примерно на 80−90 тысяч человек, а стратиграфия настолько сильная, что все проскакивает сквозь эти «ячейки». То есть, она уже, условно говоря, должна быть на 7−8 тысяч человек.

Именно поэтому традиционная социология просто не видит тех изменений, которые есть. Кроме того, сами методы довольно устаревшие.

К примеру, условная социология считает, что, если одна домохозяйка с таким-то уровнем дохода проголосует, скажем, за Путина, то и другая домохозяйка с таким же уровнем дохода проголосует так же. В то время как, если у одной хозяйки муж — собачий парикмахер, а у другой — воевал в Донбассе, то получится, так скажем, совершенно разный результат.

Опять же, люди в соцопросах врут уже традиционно, поэтому на полную объективность тут надежды нет. Хотя в целом картина понятная. И она — общеевропейская.

По всей Европе наблюдается резкое падение доверия политикам — все опросы показывают, что им никто не верит. Поэтому все традиционные институты проседают, а радикалы резко поднимаются.

И у нас, очевидно, сейчас будет то же самое. Потому что радикалы предлагают быстрый и эффективный выход из сложившейся ситуации.

«СП»: — Но люди у нас еще помнят 90-е и вряд ли, наверное, захотят повторения того жуткого хаоса…

— Они не ходят повторения. Но эта усталость, она приводит к тому, что многие думают: «Давайте хоть как-то выберемся».

На эту почву очень хорошо ложатся радикальные лозунги. По всей Европе сейчас идет подъем радикализма именно потому, что они предлагают как раз очень подходящий вариант в условиях общественной апатии.

И, конечно, есть усталость от этого так называемого коронавируса, в котором, как мы понимаем, не только биология играет большую роль. Но и социальность, и многое другое. Все то, что на него настроено.

Опять же, надвигаются выборы, и снова те же лица — Жириновский, Миронов, Зюганов. Понимаете, мои студенты, они с ними выросли, и даже представить не могут, что бывает кто-то другой.

В общем, множество факторов, действительно, показывают, что в обществе наступила какая-то очень опасная, на мой взгляд, апатия, которая всегда ведет к тому, что выскакивает какое-нибудь «чучело», которое кричит: «Я точно знаю, куда надо идти. Нам просто нужно немножко напрячься и кем-то пожертвовать». И дальше все получается как у нацистов в 1933 году.

Не скажу, что именно так все будет. Но опасность радикализации этого поля существует.

«СП»: — Люди, которые идут во власть, они это понимают?

— Ситуация парадоксальная. Мне она кажется очень странной и, мало того, опасной.

Потому что та же «Единая Россия», например, делает сейчас невероятное количество всего для того, чтобы эту ситуацию изменить, начиная, от народной программы, и кончая предварительным голосованием, на котором все могут зарегистрироваться. Плюс по инициативе «ЕР» гигантские средства вкладываются в реформу инфраструктуры…

Однако при всех тех громадных усилиях, которые сейчас предпринимаются, социология все равно падает. И, я знаю, это очень беспокоит, в том числе, и верхи.

Видимо, пройдена очень опасная точка (не будем ее называть «точкой невозврата»), когда что бы вы не делали, вам говорят: «Мы не хотим вас слушать, уйдите». Если общественная усталость достигла этой точки, то тут, конечно, понадобятся какие-то фантастические усилия для того, чтобы эту ситуацию как-то изменить.

Но мне кажется, что очень серьезную роль здесь сыграл коронавирус, и вся эта ахинея, которая с ним связана. Потому что громадное количество людей, мало того, что потеряли работу, но и в целом вынуждены были насильно изменить свой образ жизни. А кто виноват? Ну понятно…

Политолог Наталия Елисеева, в свою очередь, обратила внимание на то, что на фоне спада политической активности россияне все больше вовлекаются в общественную жизнь:

— Общественное, мы видим, начинает постепенно превалировать над политическим. Появилось четкое разграничение. Потому что, если ранее общественная жизнь ассоциировалась исключительно с политической жизнью, то сейчас общественное идет по одной стороне, а политическое — по другой.

Еще стоит обратить внимание на то, что снижение политической активности, так или иначе, связано и с ростом благополучия. Потому что, смысл за что-то воевать и бороться, когда у тебя, по сути, все нормально?

Второй момент — общая усталость от происходящего. Потому что 2020 — ковидный год и его продолжение в 2021, это, конечно, повлияло на настроение общества в целом. И мы наблюдаем определенное снижение интереса ко всему.

Хотя общественное сознание, и все, что касается решения каких-то общественных вопросов, на самом деле, высоко. Мы это видим по каким-то общественным резонансным событиям, когда общество сразу поднимало голову, было заинтересовано, было вовлечено. Там и петиции, и другие обращения…

«СП»: — При этом 10% не доверяют никому — ни общественным организациям, ни политическим партиям. Чем вы объясните такой «нигилизм»?

— Эта проблема, на самом деле, есть. Потому что, к сожалению, партийные платформы, партийные идеологии, которые, так или иначе, представлены сейчас, не отвечают современным запросам. Они были в социуме и формировались долгие годы, но не были переформатированы в соответствии с требованием нового времени.

Сейчас мы видим много «гибридов» — т.е. нет четкого либерализма, нет четкого коммунизма, нет четкого центризма. Нет «правых», нет «левых». Это неактуально. Но, к сожалению, и «гибриды», не сформированы в какую-то четкую, новую концепцию.

Потому что даже те новые партии, которые мы наблюдаем сейчас, они либо «узкие» — типа экологических. То есть, не отвечают всем запросам избирателя. Скажем, запросам тех же мамочек или пенсионеров?

Либо яркие и красивые, но непонятные, как те же «Новые люди». Зачем они? А что в них нового? Например, Нечаев, он далеко не новый, его все прекрасно знают.

Я не говорю уже про наше классическое разделение: ЛДПР — ближе к правым, КПРФ — к левым, «ЕдРо» — центристы. Этого уже нет ничего. Все смешалось.

Еще тут многое зависит от политической грамотности. То есть, у нас есть какое-то понимание, что муниципальный депутат занимается, условно говоря, лавочками. Что он еще делает, люди просто не знают. А зачастую даже путают депутатов Госдумы и Мосгордумы, потому что политическая грамотность не очень высокая.

«СП»: — Причина в чем?

— Тут, опять-таки, вопрос к партиям, а как они работают с избирателями, что избиратель в них не видит своих представителей. Ведь у нас партии зачастую мобилизуются только за два-три месяца перед днем голосования.

То есть, здесь как бы двусторонняя работа. Работа по повышению политической грамотности. А за счет политической грамотности будет появляться и интерес к тому, что вообще происходит в политике, зачем это происходит.

Но с учетом повышения комфорта, с учетом повышения жизни такой интерес, опять же, не совсем может быть восполнен. Потому что все нормально, а если нормально, то зачем куда-то лезть. То есть, здесь есть некая определенная дихотомия, и как она будет решена, конечно, покажет время.