Кто он — типичный российский преступник?

Министерство внутренних дел опубликовало свою неутешительную статистику. За первую половину текущего 2021 года в стране правоохранители выявили 446 тысяч преступников. Большинство из них, 64% «пошли на дело» не имея других средств к существованию и 257 тысяч уже совершали какие-то преступления, а значит рецидивисты.

В общем, понятно, кого надо опасаться в темное время суток: подвыпившего мужика приблатненного вида, в дешевых шмотках и с хроническим голодом, отпечатавшемся на помятом лице.

Об этом и так все знают, безо всякой точной статистики. Каждое третье преступление — в состоянии алкогольного опьянения. Непонятно, то ли «для храбрости» принимают на грудь, то ли совершают преступление просто по пьяной дури. Впрочем, в целом пьют в стране меньше, за год число преступлений под хмельком сократилось на 7%. Про другую «дурь» МВД в этот раз не рассказало.

Некоторые наши люди опасаются чернявых, смуглых приезжих. На их долю, как ни странно, приходится в официальной статистике менее 4% преступлений. Всего за полугодие в стране выявили 16 тысяч злоумышленников-иностранцев, ну как иностранцев, 80% из них — это выходцы из стран СНГ. По сравнению с прошлым годом их количество выросло на 6% и скорее всего, будет расти дальше. Но это уже не статистика, а интуиция.

Федеральный судья в отставке, заслуженный юрист Сергей Пашин напоминает, что в отличие от России в целом, в Москве количество преступников из числа приезжих больше, их около 60%:

— Эта официальная статистика — предсказуема. Подавляющее большинство преступлений совершают из корыстных соображений люди неимущие — маргиналы.

«СП»: — Наверное, надо что-то с этим делать, чтобы люди были заняты, имели какой-то официальный источник дохода?

— Но полиция тоже должна работать. Потому что человеку, которого ограбили, не будешь рассказывать про трудности в экономике. Ему нужно, чтобы вернули его имущество и наказали его обидчиков.

Тут может помочь восстановительное правосудие, о котором много сейчас говорят. Это и примирение сторон, и медиация. Необходимо устраивать встречи обидчика и жертвы с тем, чтобы обидчик приносил извинение и брал на себя какие-то обязательства. Например, пройти курс лечения от алкоголизма и возместить вред, что будет рассматриваться как смягчающее обстоятельство, или дело вообще будет прекращено. Такое происходит в Архангельске, в Перми, в Москве долгое время было. Это серьезное, солидное движение. Следователи передают материалы для примирения сторон представителям гражданского общества.

«СП»: — А еще некоторые преступления у нас теперь декриминализированы.

— Да, мелкие хищения или нанесение несущественных травм. Такое происходит, но я бы не сказал, что это применяется слишком широко. У нас большинство исправлений в Уголовных кодекс как раз об усилении ответственности, а вовсе не о смягчении…

В чем-то типичный российский преступник Фёдор Панов из посёлка Джирм, что в Хакасии. Убил семью из пяти человек. Его жертвами стала бывшая любовница, её муж, сын, восьмилетняя внучка и брат мужа. Подруга решила бросить Федора, а тому это не понравилось, он решил отомстить. Освободился всего пару месяцев назад, поселился в поселка после восемнадцатилетней отсидки за двойное убийство. Никто его ни на какой учет не ставил. И вот он опять направится в тюрьму, на этот раз пожизненно.

А другой преступник Андрей Краснов, бывший начальник межрегионального управления Росимущества в Краснодарском крае и Республике Адыгея, не очень типичен. К числу маргиналов явно не относился. Приговорен к восьми годам колонии за превышение полномочий, нанес ущерб государству на 65 миллионов рублей. Если сложить этих двух осужденных и разделить на два, то они в среднем получится довольно обеспеченный в материальном плане мазурик, убивший два с половиной человека.

Председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов к официальной полицейской статистике относится скептически:

— Даже в МВД употребляется термин «статистика выявленных преступлений». Масштабы невыявленной преступности мы никак не фиксируем. Поэтому из года в год возникает такая ситуация — десять лет назад это было смешно, а сейчас уже нет: какие-то неграмотные руководители на любом уровне начинают ругаться: вы не работаете, у вас на пять процентов больше разбоев, чем в прошлом году!

Если выявляется больше преступлений, то правоохранителей могут наказать. Они привычно объясняют: выявлено больше не потому, что их стало больше, а из-за того, что МВД лучше сработало, но их не слушают.

Какая-то статистика у нас, конечно, публикуется: на сайте МВД, в Генеральной прокуратуре, в Росстате. Но эти оценки преступности — верхушка айсберга. Что-то можно из них понять, в частности про рост киберпреступлений. Но про нее людям и так понятно, ведь все сидят в смартфонах.

На самом деле у нас никакой статистики нет. Есть разные хаотические цифры, которые можно менять в любую сторону, не ясно, что они вообще отражают. Качество этого анализа — никакое. И главное, статистика — это основной фактор для организации любой деятельности. В данном случае — правоохранительных органов. А раз ее нет, то правоохранители, не зная на чем им сосредоточиться, «лупят по площадям» во все стороны из всех систем, просто на всякий случай.

Взять хотя бы этническую преступность. Она из официальных данных в последние годы вообще исчезла. Это стало некорректным в политическом плане. Окончательно утвердилось положение, что «у преступника нет национальности». В итоге убрали все подразделения по борьбе с этнической преступностью в стране, и у нас стало «все нормально».

Настоящей статистики нет. Я бы хотел, чтобы мы разыскали честных статистиков. Но нет сбора данных и установки на их сбор. Говорят, например, что две трети всех грабежей совершается наркоманами, которые ищут деньги на дозу. Это не организованные банды типа «Черной кошки». Значит, нужно заниматься профилактикой наркомании, иначе для покупки дозы они будут вырывать смартфоны у прохожих, сумочки у женщин, а заодно бить их по голове. А к профилактике никто не готов…

Если подавляющее большинство преступлений, исходя из официальной статистики, совершают мужчины, причем полноправные граждане России, то на долю прекрасной половины россиянок приходится каждое шестое противоправное деяние.

Недавно полицейские в Приангарье виртуозно вычислили преступницу, которая коварно воспользовалась ситуацией, когда хозяин дома ушел гулять с собакой и забыл закрыть дверь. Злоумышленница проникла в помещение и ловко украла смартфон. Наши иркутские шерлокхолмсы выявили воровку… по оставленному ею паспорту. Ей оказалась 48-летняя рецидивистка с 19 судимостями. В отношении дамы возбудили 20-е уголовное дело по статье «кража». Но что-то подсказывает, что гражданка просто не знала, что делать на воле и специально оставила документ на месте преступления.

А в провинциальном городе с мирным названием Гусев недавно задержали матерую международную преступницу. Впрочем, что-то международное в этом дел появилось сразу, поскольку город Гусев располагается в Калининградской области, самом западном анклаве нашей страны и раньше назывался по-немецки Гумбиннен. Это дело началось аж двадцать лет назад, когда одну тридцатилетнюю красотку обвинили в незаконном обороте наркотиков. Должны были посадить, но она сбежала в Англию, где и скрывалась как Джеймс Бонд в юбке.

Стосковавшись по родине, эта уже немолодая красавице, зрелая дама лет пятидесяти с небольшим, наконец, приехала в Гусев-Гумбиннен. А там она была схвачена, несмотря на нацепленные черные очки и защитную маску. А все дело в том, что долгие годы осужденная находилась в розыске. Стоило ей только пересечь границу, как информация о ней поступила куда надо, а надо было гусевским оперативникам. Они и поместили тетеньку в следственный изолятор. А нечего по Англиям шастать.

И по статистике раскрытие этих двух дел, иркутского и калининградского, в среднем продолжалось десять лет.

В общем, нам дилетантам с полицейской статистикой трудно иметь дело. Сразу понятно только, почему по официальным данным МВД, среди несовершеннолетних и студентов преступность сократилась на 15% и 12% соответственно. Просто-напросто школьники со студентами дома сидели из-за пандемии, под присмотром родителей.

Но почему за полугодие в России были задержаны около четырнадцати тысяч несовершеннолетних злоумышленников и почти шестнадцать тысяч учащихся и студентов, совершивших какие-то преступления? Какие такие «похитители велосипедов»? Ничего не приходит в голову, кроме того, что в последнее время, начиная с января, молодежь слишком много протестовала. Так что по статистике преступников среди молодежи даже больше чем иностранцев. Нет, все-таки что-то не так с этой официально статистикой.