Верховный суд — россиянам: Молиться — молитесь, только не деритесь

Борьба с экстремизмом в России, можно предположить, стала выходить за все разумные рамки, и это даже осознала власть. Теперь рамки, регулирующие отношение правоохранительной системы к религиозным людям, будут более четкими.

Верховный суд РФ дал разъяснение, что молитвы и религиозные обряды не могут считаться экстремизмом. Об этом, как сообщает ТАСС заявил председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев на совещании судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

«Повышенные стандарты защиты конституционных прав граждан обеспечиваются разъяснениями Верховного суда о том, что действия, не содержащие признаков экстремизма и состоящие исключительно в реализации права на свободу совести, свободу вероисповедания, в том числе посредством совершения религиозных обрядов и церемоний, не образуют состава преступления», — заявил Лебедев.

Невольно встает вопрос не столько о самом разъяснении, сколько о причинах разбирательства в сути вопроса Верховным судом. В Конституции ясно сказано, что Россия — демократическое государство, где людям гарантирована свобода совести. Да и без основного закона любому, даже неграмотному, человеку понятно, что молиться и отправлять религиозные обряды не преступление.

Все знают, что вера в высшие силы в принципе свойственна человеку, а религиозные практики сопровождают человечество тысячи лет, то есть намного дольше, чем существует на планете демократия.

Понятно, что в истории было всякое, в том числе и людские жертвоприношения. Но сейчас, в современной цивилизации, такие вещи караются уголовным законодательством. В то же время уже минимум два века в большинстве стран мира не наказывают за колдовство. То есть считается, что один человек не может нанести вред другому посредством обращения к потустороннему миру. Так что сейчас и это принимается подавляющим большинством общества и прописано в конституции, религиозные церемонии — это собрания людей одного вероисповедания. И называть это экстремизмом сродни охоте на ведьм, но уже в наш просвещенный век. Тут, наверное, уместно вспомнить, какой переполох, в том числе и в правоохранительных органах, вызвал якутский шаман Александр Габышев, который пошел «изгонять демонов» из Кремля.

И российская правоприменительная практика иногда доходила до откровенного абсурда. Например, в июне 2011 года прокуратура Томска обратилась в суд с заявлением о внесении в список экстремистских материалов русского перевода священного текста индуистов «Бхагаватгита». При этом, когда районный суд отказал прокуратуре, она подала апелляцию на его решение. Лишь спустя почти год после начала разбирательств Томский областной суд окончательно прокуратуре отказал. Всё это время в Индии бушевали политические страсти. Там даже впервые за время отношений Москвы и Дели прошли антироссийские демонстрации, а парламент Индии в ходе вызванных томской прокуратурой дискуссий дважды срывал свои заседания.

Ещё более удивительная история произошла в 2015 году, когда Южно-Сахалинский городской суд признал экстремистским материалом брошюру «Молитва (дуа) к богу: её место и назначение в исламе». Прокуратуру возмутило цитирование в брошюре 11 аятов из Корана, в том числе и аят из первой главы — Аль-Фатихи. А именно с чтения Аль-Фатихи начинается намаз у каждого мусульманина пять раз в день. Прокуратуре не понравилось, что цитируемые аяты будто возвышают верующих в единобожие. В результате на основе каких-то лингвистических экспертиз суд фактически запретил 20 миллионам российских мусульман молиться. После предсказуемого общественного резонанса Сахалинский облсуд отменил решение горсуда.

В итоге закон «О противодействии экстремистской деятельности» был дополнен статьей, что «Библия, Коран, Танах и Ганджур, их содержание и цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами». То есть речь идёт о священных книгах христиан, мусульман, иудеев и буддистов. Обращает на себя внимание, что «Бхавагатгита» в список не попала. И тут уместно вспомнить знаменитую фразу «А судьи кто?». Ведь священным текстам больше лет, чем всей российской государственности.

Конечно, можно сказать, что священные тексты это одно, а вот их толкование — совсем другое. На настоящий момент Минюстом России экстремистскими признаны 89 организаций. Большинство из них в своем названии содержат отсылки к православию или исламу. Но суды решили, что эти организации занимались помимо религиозных практик и другими противозаконными вещами.

С другой стороны, даже у традиционных для России конфессий очень много различных духовных практик. Взять хотя бы для примера Северный Кавказ, где тесно бок о бок сосуществуют не только множество народов, но и течений ислама. И отношения между ними не всегда близки к братской любви.

Возможно, Верховный суд был вынужден дать разъяснение, что была опасность использовать законодательство сторонниками одних трактовок религии против других.

Директор центра правовых исследований Института инновационного развития, художник Евгений Тетерев считает, что современное законодательство о борьбе с экстремизмом изначально таит опасность для граждан:

— Нынешнее разъяснение Верховного суда потребовалось в силу того, что законодательство об экстремизме очень общее. Если широко трактовать уголовное законодательство, то под экстремизм может попасть что угодно. У нас в России часто случаются перегибы на местах — вот и потребовались разъяснения.

«СП»: — Но есть вещи, понятные даже ребёнку. Что молиться не преступление. Неужели для судей нужно отдельное указание?

— Основные две категории организаций, которые становятся экстремистскими, это православные националистические группы и исламские фундаменталисты. Но под это при желании можно подвести очень многое. Есть регионы, где сильна своя религиозная специфика, где существуют кланы, вражда между ними. И у кого-то может появиться соблазн своего противника посадить. Тем более есть регионы, где люди очень религиозны. Вот чтобы закон об экстремизме не использовался в межклановых разбирательствах и дано разъяснение.

«СП»: — Государство приняло закон, что нельзя признавать экстремизмом и священные книги мировых религий. Что это за тенденция?

— В какой-то степени государство закрепляет монополию крупнейших конфессий в стране на свои тексты. То есть если кто-то будет производить что-то новое в плане религиозной мысли, то это может попасть под законодательство об экстремизме.

«СП»: — В рамках религиозного мышления на протяжении всей истории развивалась и философская мысль. Не получится так, что будет остановлен этот процесс рождения новых смыслов?

— Может быть и так. Если идут дискуссии в рамках существующей конфессии, то это приемлемо для всех. Но если кто-то объявит себя пророком, напишет даже книгу, то скорее всего он будет объявлен экстремистом.

«СП»: — Как ввести религиозную жизнь в рамки не жесткого регулирования законодательством, а правил человеческого общежития?

— Подчеркну, корень проблем в размытом законодательстве об экстремизме. Что такое экстремизм? Это не очень понятно. Скажем, человек просто защищает свои права, он — экстремист? А если делает это весьма жёсткими методами? Но ведь человек имеет право на самозащиту, его никто не отменял. Но что такое самозащита, тоже определение очень размыто. Можно сказать, а зачем человек защищал свои права в той или иной ситуации, ведь есть государство и правоохранительная система. Получается, что человек вышел за рамки дозволенного. Вот и выходит, что его можно объявить экстремистом.