Трагедия Ту-154: Киев отрицает очевидное

Во вторник очередное заседание Хозяйственного суда Киева, в котором слушается дело по иску российской авиакомпании «Сибирь» к Министерству обороны Украины с требованием возместить ущерб от уничтожения принадлежавшего ей самолета Ту-154 над Черным морем в октябре 2001 года, завершилось сенсацией. Эксперты из Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз (КНИИСЭ) и Харьковского института воздушных сил заявили, что пассажирский лайнер, на борту которого погибли 77 граждан России и Израиля, не был сбит зенитной ракетой, как считалось ранее. Таким образом, ими опровергнуты не только выводы специалистов находящегося в Москве Межгосударственного авиационного комитета, сделанные в 2004 году, но и многочисленные признания и извинения украинских политиков и военных.

Что же с Ту-154 случилось на самом деле? Эксперты КНИИСЭ об этом не говорят. Однако полагают, что, источник поражения самолета мог находиться как снаружи, так и внутри лайнера, в частности представлять собой взрывное устройство, помещенное «между потолком внутренней части самолета» и его внешней оболочкой. Намек на террористический акт, исключающий ответственность Киева за катастрофу, более чем прозрачен.

Напомним, что речь идет о трагедии, случившейся 4 октября 2001 года с самолетом Ту-154 (бортовой номер 85639), который на высоте 11 тысяч метров совершал регулярный рейс № 1812 по маршруту Тель-Авив — Новосибирск. Последний раз лайнер вышел на связь в 13.44, после чего внезапно пропал с экранов радаров. Спустя несколько часов на поверхности моря были обнаружены обломки самолета, личные вещи пассажиров и тела погибших. Не выжил никто.

В распоряжении следствия вещественных доказательств оказалось немного. Самолет упал далеко в море. Основная часть обломков, включая и «черные ящики», лежала на глубине около 2000 метров, а дно покрывал 6-метровый слой ила. На месте катастрофы работал российский глубоководный аппарат «Тритон». Однако и он добился немногого.

Версия террористического акта возникла сразу же. Но ее категорически отвергли представители аэропорта Израиля, откуда вылетел лайнер. Известно, что предполетный и таможенный досмотр авиапассажиров в этой стране — самый жесткий в мире. В соответствии с правилами, каждый улетающий из аэропорта Бен-Гурион обязан пройти индивидуальное собеседование с представителями службы безопасности непосредственно перед вылетом, в секции регистрации авиабилетов. Необходимо предъявить доказательства того, где жил и чем занимался на территории Израиля. Багаж пассажиров тоже досматривается особым образом. Все сумки проходят через декомпрессионные камеры. Если в них взрывчатка, она обязательно взорвется в них.

К тому же, вопреки обыкновению, ни одна из террористических организаций не взяла на себя ответственность за уничтожение Ту-154.

Впрочем, тут же возникло другое предположение, поначалу казавшееся фантастичным. Как раз в этот день, и даже в этот час в Крыму проводили боевые пуски войска ПВО Украины. Стреляли они по радиоуправляемой мишени «Рейс» зенитно-ракетным комплексом С-200. По техническим характеристикам комплекс способен поражать цели на удалении, равном тому, на котором находился от крымских берегов злополучный Ту-154. Мало того. За районом учений наблюдали сразу несколько американских разведывательных спутников. Так вот, по их данным лайнер взорвался в 13.45.17. Зафиксированный из космоса пуск зенитной ракеты с комплекса С-200 был отмечен в 13.41. Четыре минуты — это как раз то время, которое необходимо зенитной ракете, чтобы преодолеть около 300 километров. Чуть позже американская исследовательская организация «Глобал секьюрити» обнародовала запись радиоперехвата переговоров в районе украинских учений в Крыму. Так вот, один из военных на ней якобы воскликнул: «Откуда взялась эта цель?!».

Украинские генералы и политики поначалу яростно отрицали саму возможность их вины в уничтожении лайнера. Но, как говорится, сразу принялись путаться в показаниях. В тот же день, 4 октября 2001 года, представитель министерства обороны Украины заявил, что никаких учений в Крыму вообще не было. Потом появились утверждения, будто стрельбы проводились, но ракетами без боеголовок. Чего с зенитно-ракетными комплексами нигде в мире не бывает в принципе.

Затем выкручиваться принялся и тогдашний президент Украины Леонид Кучма. 6 октября он решительно отмел все претензии: «Ни Украину, ни украинцев, ни меня лично не радует то, что происходит вокруг этой трагедии. Азимут стрельбы совсем не совпадал с местонахождением Ту-154. Технически это невозможно, хотя теоретически возможно все… Конструкция и производство ракеты — российские».

Через четыре дня, 10 октября, Кучма проявлял уже чудеса цинизма: «Не надо делать из этого трагедии. Такое случается не только в Украине. Посмотрите вокруг: в мире, в Европе — не мы первые и не мы последние, ошибки встречаются везде».

И лишь 4 ноября официальный Киев нехотя признал возможную причастность своих зенитчиков к случившемуся. Еще позже украинская государственная комиссия, занимавшаяся параллельным расследованием, выяснила вещи поразительные. Часть из них опубликовало одно из киевских изданий. Вот краткое изложение того материала: командование и личный состав 96-й зенитно-ракетной бригады, дивизион которой произвел роковой пуск, давно не имели учебной практики. Летом 2001-го, за два месяца до трагедии, несколько комиссий командования ПВО Украины проверили готовность дивизиона к маневрам. Зенитчики получили оценку «удовлетворительно». Но командный пункт бригады из-за низкой слаженности боевых постов — полноценную «двойку». Тем не менее, решение о проведении учений никто не отменял. Поэтому бригаду решили переэкзаменовать. Командующий 49-м корпусом генерал Калинюк «двойку» предыдущей комиссии отменил. И боевые расчеты отправились на крымский мыс Опук.

Очень серьезной ошибкой организаторов стало применение ракетных комплексов С-200 с дальностью стрельбы до 260 км при том, что была закрыта воздушная зона площадью 144 на 140 км. Таким образом, международная трасса Б-145, по которой летел российский лайнер, оказалась в секторе стрельбы. Командование маневрами не предусмотрело даже простейших вариантов возникновения нештатной ситуации. Математическое моделирование результатов боевого применения отсутствовало. Расчет делался на то, что в случае промаха ракеты не улетят далее 40 км от стартовой площадки.

Многое проясняет магнитофонная запись переговоров между боевым расчетом, командным пунктом бригады и руководителем ракетных стрельб, заместителем главнокомандующего войск ПВО по боевой подготовке генералом Дьяковым. После старта воздушной мишени «Рейс» и ее входа в зону стрельбы оператор наведения доложил, что его радар захватил не одну, а сразу три цели. Как потом выяснилось, целью № 1 оказалась «Рейс», летевшая на удалении 26−28 километров, целью № 2 — российский Ту-154 и целью № 3 — пролетавший в том же районе армянский самолет Ан-24. Вместо классификации целей генерал-лейтенант Дьяков принимает решение: «Пошли их в сраку! Огонь!».

Через 29 секунд после пуска командир дивизиона Венгер доложил, что наведение сорвано. В 13 часов 42 минуты 28 секунд старший технический руководитель Жилков доложил обстановку генерал-лейтенанту Дьякову. Тот решил, раз С-200 промахнулся, уничтожить следует мишень комплексом С-300. Но пуска С-300 не последовало. Тем временем неуправляемая ракета комплекса С-200 полетела неизвестно куда с набором высоты. До подрыва Ту-154 оставалось чуть более 3 минут. Оставшиеся до лайнера 245 километров ракета преодолела за 220 секунд. Прямо над лайнером, в 15 метрах от фюзеляжа, дистанционный взрыватель боевой части 5Б14Ш осуществил подрыв. Тысячи стальных шариков разорвали самолет от носа до хвоста. Через 13 секунд магнитофон российского центра управления воздушным движением «Стрела», который вел лайнер, записал последнюю фразу кого-то из членов экипажа Ту-154: «Куда попало?!».

О том, как реагировали на Украине на случившееся несчастье, рассказал генерал-лейтенант Чаповский, в октябре 2001-го — заместитель министра обороны Украины по проведению организационных мероприятий в Вооруженных силах: «Я прибыл в район учений на следующий день — 5 октября. Примерно в 7.00 в военном санатории в Феодосии министр Кузьмук проводил совещание по расследованию катастрофы с участием всех заместителей министра и командиров корпусов, чьи части принимали участие в стрельбах. Перед совещанием еще один заместитель министра, Банных, поделился со мной, что, как ему кажется, лайнер сбила наша ракета. Однако все ответственные лица в один голос заявили, что сбить самолет наша ракета не могла. Комкор Калинюк заявил, что даже ощущал взрывную волну от подрыва зенитных ракет, которые поражают цели! Затем Дьяков принес большую красивую карту, которую он потом демонстрировал на пресс-конференции, и показал траекторию пуска — получилось, что ракета упала в 70 км. Дьяков заявил, что 21 пост наблюдения подтвердил эти данные. Насколько я помню, там даже был какой-то российский офицер, который тоже подтвердил слова Дьякова. Понимаете, Кузьмуку хотелось верить, что это не мы сбили, и он поверил. Позвонил президенту, доложил… Я очень уважаю Александра Ивановича Кузьмука, это душевный и очень умный человек, но стрельбы на полигоне проводить было нельзя! Я неоднократно говорил Кузьмуку, да и выводы многих комиссий показывали, что в ПВО и ВВС — дикий завал! Но он полагался на людей, которые его неоднократно подводили, и этим взял ответственность на себя. И руководство министерства, и руководство Генерального штаба, я имею в виду Шкидченко, полностью нарушили действующие нормативные и уставные документы по организации боевой подготовки. Кузьмук полагался на людей, чья профессиональная пригодность и тогда вызывала сомнения — те же Шкидченко, Ткачев, Дьяков. Министерством были выпущены ведомственные инструкции, вводящие в круг обязанностей заместителей министра некое кураторство различных направлений работы. Это совершенно размыло понятие «ответственности», и первой жертвой стал сам Кузьмук. Трагедия произошла абсолютно закономерно!

Прежде всего, не был назначен руководитель учений, а был только руководитель стрельб. При том, что стреляли четыре вида Вооруженных сил, а не только ПВО. Именно руководитель учений должен был отвечать за все. Если бы был человек, отвечающий за безопасность, Дьяков и Ткачев не смогли бы устроить показуху и стрелять как попало. В советские времена стрельба боевыми ракетами проводилась только когда была полная гарантия, что куда бы она ни полетела, все равно упадет на полигоне. Руководитель учений должен отвечать за обстановку. Если на экране три цели, то Дьякову надо было не ругаться, а подождать 15 минут и запустить новую мишень. Но у него была основная задача: отстреляться. И никто его действия не контролировал".

Повторяю, все эти сведения из Киева — не из Москвы. Тем не менее, Украина на официальном уровне так и не признала своей вины. И не принесла извинений. Правда, в ноябре 2003 года министр юстиции Израиля Йосеф Лапид и вице-премьер Украины Николай Азаров подписали межправительственное соглашение о денежных компенсациях семьям погибших. Официальный Киев не признал ответственность за катастрофу, но обязался выплатить Иерусалиму 7.59 миллиона долларов, из расчета в среднем по 200.000 на одного погибшего (до того родственники требовали по миллиону долларов на каждого). В 2003—2004 годах украинская сторона выполнила эти обязательства. Все родственники, получившие компенсацию, должны были отказаться от любых юридических претензий к Украине на будущее. Четыре семьи отказались подписывать это обязательство и до сих пор судятся.

Компания «Сибирь» требует от Минобороны и Госказначейства возмещения материального ущерба. Сумма исковых требований составляет 15 млн долл, однако авиакомпания выразила готовность уменьшить ее до 6,5 млн долл. Вот этот-то иск и рассматривается сегодня в Хозяйственном суде Киева. Уже упомянутая экспертиза в Киевском научно-исследовательском институте судебных экспертиз началась в 2008 году и завершилось в мае 2010 года. Комиссия полностью опровергла выводы Межгосудартсвенного авиационного комитета, сделанные в 2004 годы и однозначно указывавшие на вину украинских военных. Киевские эксперты теперь пришли к заключению, что во время подрыва боевой части ракеты расстояние до самолета должно было составлять 780 м. В таком случае в самолет попало бы «до трех поражающих элементов». «Уничтожение самолета при таких условиях является практически невозможным», — утверждается в выводах КНИИСЭ.

Между тем, «Свободная пресса» нашла еще одного авторитетного эксперта в Москве. Более того, — непосредственного свидетеля тех событий. Это бывший главнокомандующий ВВС и ПВО России генерал армии Анатолий Корнуков. Вот его комментарий:

«СП»: — Анатолий Михайлович, вы ведь по приглашению украинской стороны присутствовали на тех злополучных учениях?

— Присутствовал. И говорил коллегам, что тот крымский полигон на мысе Опук вообще не предназначен для стрельб такими ракетами. Это просто небезопасно. Они проигнорировали. И продолжали свою богодельню.

«СП»: — Но для вас очевидна вина в трагедии украинских военных?

— Это для всех очевидно. В том числе и для них самих. Просто выкручиваются. Поэтому меня вообще удивляет, что в Киеве еще обсуждают этот вопрос через столько лет. Чушь собачья. Больше других виноват командир стрелявшего дивизиона. Он же четко видел, что ракета идет не туда. В тех обстоятельствах он должен был выключить радиолокационную станцию. Тогда ракета ушла бы в зенит и самоликвидировалась. Ничего подобного сделано не было.

«СП»: — Товарищ генерал армии, мне показалось, что в обнародованном заключении киевских экспертов куда важнее и интереснее другое. Они утверждают, что по существующим правилам экипаж погибшего Ту-154 обязан был включить аппаратуру государственного опознавания «свой-чужой» в момент, когда до крымского побережья оставалось 400 километров. Якобы он этого не сделал. Пусть даже так. Но тогда получается, что в 2001 году система опознавания и у нас, и у Украины была одинаковой.

— Ну да.

«СП»: — Так это же тоже сенсация. Она означает, что, по крайней мере, до 2002 года Россия фактически вообще не имела хоть сколько-нибудь эффективной системы ПВО. Стоило украинцам передать образец такой аппаратуры какой-нибудь третьей стороне… Вы это исключаете?

— В принципе, исключить этого нельзя.

«СП»: — Так вот, если бы они это сделали, любой новый Руст прилетел бы к нам вообще беспрепятственно. И хорошо еще, если бы только Руст. Потому что для войск ПВО воздушная цель, отвечающая на запрос о государственной принадлежности условным сигналом «я — свой» обстрелу не подлежит. Насколько мне известно, памятный перелет летчика Беленко на МиГ-25 в Японию в 1976 году нанес огромный ущерб вовсе не потому, что в руках вероятного противника оказался наш истребитель. Главное было в том, что в чужих руках оказалась советская система опознавания, установленная и на том МиГе. И срочно менять ее пришлось на всех без исключения воздушных и морских судах, а также на всех радиолокационных станциях наблюдения и обнаружения всего Советского Союза. Вот это вылилось действительно в огромные деньги. Сейчас-то хоть наша система опознавания от украинской отличается?

— Вы спрашиваете непозволительные вещи. Все, привет. Разговор окончен.